Прощённые долги - читать онлайн книгу. Автор: Инна Тронина cтр.№ 21

В милицию агенты и свидетели шли неохотно, домой Андрей тоже не мог их пригласить. Во-первых, в целях безопасности, во-вторых, страдали мать и дети. К тому же, под видом доброжелателей к Андрею могли проникнуть киллеры и прочая нечисть, которой было не место в его доме. Несколько раз Андрей пробовал встречаться с нужными людьми в своей машине на улице, но потом плюнул и добился разрешения забронировать номер в «Дружбе».

Теперь, в случае чего, до телевидения было рукой подать, да и за людьми следить стало практически невозможно. То, что они посещали гостиницу, не говорило ровным счётом ни о чём. Окно номера находилось в торце здания, и по вечерам он освещался синим светом от букв на здании телецентра.

Андрей включил ночник на тумбочке и уселся на кровать, скинув кожаную куртку и оставшись в джинсах, джемпере и остроносых туфлях. Талию его перетягивал кожаный пояс, шириной сантиметров в двадцать, с многочисленными кармашками и тремя пряжками на ремешках.

Надин, усевшись рядом, свернула оставленное здесь перед походом в кофейню капроновое пальто с воротником из искусственного меха, устроила его на коленях и вынула из кармана пачку «Беломора» вместе со спичками.

– Закурить хочешь? – скрипучим голосом спросила Галанова, со свистом продувая папиросу.

– Спасибо на добром слове, но мне по вкусу другие. – Озирский вынул пачку «Мальборо» и такую же фирменную зажигалку.

Спрятав свой полупустой коробок, Надин прикурила у Андрея, и номер наполнился вонючим дымом.

– Так чего ты мне про Кривопляса сказать можешь? – Галанова, как всегда, говорила сердито – будто каркала.

– Кривопляс – это фамилия или кличка? – Андрей, вытянув вперёд ноги, пускал медовый дым в потолок.

– Фамилия. – Надин, блестя очками, удивлённо приоткрыла рот. – Ты что, нескольких знаешь?

– Двоих, – сразу же ответил Озирский. – У одного из них это кликуха. Он танцевал в ансамбле – давно, ещё ребёнком. Потом заболел полиомиелитом, весь скрючился, но страсть свою не оставил. Несколько раз привлекался за незаконную торговлю лекарственными препаратами, когда в одни упаковки подсовывал другие лекарства. Из-за тотального дефицита всего и вся люди на это велись. Результатом стали несколько смертельных случаев. А твой Кривопляс действительно снабжает перекупщиков в ларьках товарами, поступающими по линии гуманитарной помощи. С ним этим утром беседовал мой друг и коллега. Володя Маяцкий приехал прямо в офис со списком обнаруженных товаров. Кривопляс заявил, что ларёчники его оклеветали, чтобы выгородить своего настоящего поставщика. Но у нас, естественно, есть на него надёжные материалы, которые мы в нужное время предъявим. Тебе, Надя, я бы посоветовал интервью из номера снять, но о нашем с тобой разговоре тоже никому не сообщать. Сделай вид, что ему поверила. А главный редактор, мол, в связи с циркуляцией слухов счёл публикацию несвоевременной…

Галанова, раздавив окурок в пепельнице, встала с кровати и подошла к темнеющему окну. Внизу медленно ползли машины и автобусы, которые парковались у входа в гостиницу и в телецентр.

– Вот ведь исусик сволочной – всем мозги впарил! Старух кормил, приютам жертвовал… Докажи теперь, что он вор! Никто и не поверит.

– Поверят, Надюша, обязательно поверят. Мы уж постараемся.

Андрей с тоской посмотрел на прикрытые одеялом подушки – ему хотелось подремать хотя бы несколько минут.

– У вас хоть второй-то экземпляр этого списка есть? Может, мне по дружбе одолжишь?

Надин шумно выдохнула, провела рукой по лбу, отбросив назад седые волосы. Потом уселась в кресло, стиснула пальцами подлокотники.

– Во-первых, вам же лучше – у меня он сохранится надолго. И вряд ли кто будет в моём подвале его искать. Во-вторых, я ему устрою такую рекламу, что мало не покажется!..

– Хорошо, один экземпляр списка я тебе передам, – немного подумав, решил Андрей. – Только без консультаций со мной публиковать его не будешь. Конечно, Кривопляс сделает всё для того, чтобы выскочить из дерьма, но мы тоже не лыком шиты.

Озирский сонными глазами смотрел на пожилую женщину, которая сгорбилась в кресле под тяжестью обрушившейся на неё правды. Он чувствовал, как Надин постепенно теряет остатки веры в добро и справедливость – ведь она так восхищалась бескорыстным подвижником! Даже не сразу поверила в россказни о Кривоплясе, потребовала представить неопровержимые доказательства, потому что знала, как шельмуют порядочных людей. Слишком горьким оказался её собственный опыт, и Надин всегда старалась дать человеку шанс оправдаться.

Они познакомились полтора месяца назад, и Андрей уже знал о жуткой судьбе Галановой. Родители её были репрессированы и не вернулись, родственников никаких тоже не осталось. Воспитывалась Надя в детдоме для детей врагов народа, окончила ремесленное училище, работала на заводе. В Университет поступила в пятьдесят седьмом году, в возрасте двадцати шести лет.

Сейчас, в шестьдесят, бедняга снова не имела семьи, жила в коммуналке на проспекте Щорса. Но большую часть времени проводила в полуподвальном помещении редакции, частенько оставалась там ночевать. Окончив два факультета, зная пять языков, имея филологическое и журналистское образование, Надин так и не сумела сделать карьеру, устроить семейную жизнь.

Сын Галановой погиб в армии в мирное время. Несколько лет назад его привезли в цинковом гробу, и дотошная мать настояла на вскрытии. На шее парня обнаружился след верёвки, на теле – синяки и ссадины. Надин Фёдоровна никогда не была замужем, прижила ребёнка от переводчика-интеллигента, а разрушать его семью не захотела. Теперь она осталась одна, как перст, и всецело отдалась любимому делу – журналистике.

Но перед тем был период, когда молодая пенсионерка повадилась навещать Удельный парк, чтобы не оставаться в своей коммуналке. Там она стала душой компании, состоящей из таких же неустроенных стариков и старух. Все дни они проводили за домино, выпивкой и пением непристойных частушек. Так бы, наверное, и скатилась Галанова по наклонной, но совершенно случайно встретила старого знакомого, с которым вместе училась в Университете. Он и пристроил горемыку в редакцию только что образованной газеты, занимавшейся публикацией разнообразных «жёлтых» материалов. Не случись этого, Надин когда-нибудь нашли бы мёртвой под кустом или выловили из Невы…

– А как он мне лапшу на уши вешал! – вдруг хрипло вскричала Галанова.

После она прибавила несколько ругательств, которым научилась в Удельном парке, и с Озирского даже слетел сон. Кудлатая голова журналистки в свете ночника казалась огромной, как у Бабы-Яги из детских книжек; кроме того, у неё был такой же крючковатый нос. Линзы на очках Надин жутко вспыхнули, и Андрей встряхнулся.

– А что ему ещё делать? Каяться перед тобой и виниться? Дескать, бес попутал? Конечно, будет отпираться, пока не прижмут его по-серьёзному.

– Я даже не об этом – тут понятно. – Галанова жёлтыми пальцами снова достала папиросу, и Андрей обречённо приготовился опять нюхать гадкий дым. – Я ему осторожно намекнула на слухи. Попросила прокомментировать, если возможно. Так он, сучок, заявил, что накопил громадный долг – именно из-за благотворительных проектов. Он, видите ли, по простоте душевной угодил в лапы рэкетиров, и теперь вынужден вертеться. Кому, мол, так уж плохо, если он немного стащит оттуда и отсюда? А его на счётчик поставили, деваться некуда. – Надин, прищурившись на ночник, сжимала папиросу железными зубами. – Он умолял молчать, но я решила, что тебе пригодится.