Русские распутья или Что быть могло, но стать не возмогло - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кремлев cтр.№ 73

Это не значит, конечно, что усмирение Новгорода проводилось Иваном III в белых перчатках, а не в ежовых рукавицах. Эксцессы были, однако таков был, увы, стиль эпохи, и – не только на русских землях или в Дикой Степи, но и в цивилизующейся Европе эпохи Возрождения.

Иногда противостояние Москвы и Новгорода представляют как борьбу за рынки, что, конечно, глупо. Подавление новгородского боярства было объективной исторической необходимостью. И даже нельзя всерьёз говорить о некой альтернативности тех времён – Новгород ни с какой точки зрения не мог стать исторической, судьбоносной альтернативой Москве, а точнее – новгородский сепаратизм не мог стать альтернативой централизованному и сильному в административном отношении государству.

Все прелести разъединения русский народ познал на своей шкуре во время господства на Руси Золотой Орды, которое стало результатом разъединения. Поэтому русская народная масса охотно вставала под знамя той силы, которая написала на своём знамени: «За всея Русь!».

А этой силой была Москва.

«Новгородский» же «республиканский» вариант – как общерусский, был нежизнеспособен в условиях, когда внешнее давление на Русь изменяло лишь свою географическую окраску, по-прежнему оставаясь серьёзнейшей угрозой будущему Руси и русского народа.

Точнее, «новгородский» вариант был для будущего Руси смертельно опасен! Сознавая эту угрозу, московский государь «всея Руси» Иван III Васильевич и боролся против Новгорода. Дело было не в амбициях, а в упрочении государства.

Так же активно боролся Иван III и за возвращение в состав России русских прибалтийских земель.

Это он в 1492 году поставил на берегу Наровы напротив шведской Нарвы русскую крепость Иван-город. Для жиреющего Новгорода XV века шведы были враждебны лишь постольку, поскольку угрожали непосредственно Новгороду. Город-республика Новгород мог со шведами и договориться – за счёт пренебрежения и даже предательства общерусских интересов. И только Новгородское княжество как составная часть Московского государства могло и обязано было стоять в общем строю борьбы против любого внешнего врага Руси.

В 1496–1497 годах Россия провела очередную войну со Швецией, но самой больной проблемой оказывался Ливонский орден. Он был неизменно агрессивен и весной 1501 года в союзе с Литвой нанёс серьёзный удар по русской морской торговле на Балтике. Было захвачено 200 русских судов с товарами и 150 купцов. Это, к слову, само по себе говорит о масштабе торговых связей Руси Ивана III с Западной Европой.

Само новое противостояние Ливонского ордена и Москвы, шведов и русских, Руси и Литвы стало результатом усиления Москвы, и этому противостоянию ещё предстояло развернуться позднее.

В эпоху Ивана III оформилось и некое внутреннее противостояние – духовное, о котором, не останавливаясь на нём подробно, нельзя не упомянуть. В личностном отношении это противостояние олицетворяли два крупных деятеля церкви – Нил Сорский и Иосиф Волоцкий.

Нил Сорский (1433–1508), в миру Николай Фёдорович Майко(в), родился в московской служилой семье, близкой к великому князю. Начав с писца при дворе, Николай вскоре отказался от блестящей карьеры, принял монашество, ездил в Палестину, а с начала 80-х годов основал в 15 верстах от Кирилло-Белозёрского монастыря скит на реке Соре (Сорке). Прозванный поэтому Сорским, Нил проповедовал аскетизм монахов, отказ церкви от землевладения и крестьян. Он и его последователи – «заволжские старцы», были названы «нестяжателями» и воплощали в себе подлинно духовную сторону православия.

Распространение идей нестяжательства не могло не тревожить церковных иерархов, уже погрязших в большинстве своём в роскоши. Идеологом противников Нила Сорского выступил Иосиф Волоцкий (1440–1515), сын богатого вотчинника в Волоколамском (Волоцком) княжестве, в миру Иван Санин. В 1479 году Иосиф основал в районе Волоколамска монастырь. Иосиф был связан с удельными волоцкими князьями, братьями Ивана III, и находился в оппозиции к великому князю.

Ивану III была близка и выгодна позиция «нестяжателей», и он, пытаясь ликвидировать церковное землевладение и получить доступ к церковным богатствам для финансирования государственных проектов и войска, поддерживал Нила Сорского и его учителя – старца Кирилло-Белозёрского монастыря Паисия Ярослава. Иван был даже готов передать в руки Паисия управление русской церковью, но лидеры «нестяжателей» не считали для себя возможным брать властные функции. Не на словах, а на деле они стремились к уединённой праведной жизни в скитах.

В 1500 году, после того, как Иван III раздал новгородские церковные земли детям боярским, он пришёл к мысли, как сообщает Карамзин, что «духовенству, и в особенности инокам (т. е. монахам. – С.К.), непристойно владеть бесчисленными сёлами и деревнями, которые возлагали на них множество мирских забот». Митрополит Симон от этой идеи в восторг не пришёл и после проведения Собора русской церкви в послании великому князю сослался на давность обычая святителям и монастырям «держать грады, власти (волости. – С.К.) и сёла».

В 1503 году на церковном соборе, когда Нил Сорский и заволжские старцы поддержали предложение Ивана III о передаче церковных земель под юрисдикцию великого князя, возникла полемика между Нилом и Иосифом Волоцким. В результате «иосифляне» одержали верх, но не по причине силы аргументов, а в силу корыстных мотивов, движущих иерархами. В то же время Иосиф Волоцкий выступил с теорией божественного происхождения великокняжеской власти, что не могло не получить поддержки Ивана III.

На этой точке бифуркации русской истории – церковных соборах 1500 и 1503 года, не акцентировала внимание даже советская антирелигиозная пропаганда, не говоря уже об историках, а зря. Значение этой точки объективно велико как в чисто историческом, так и в «знаковом» отношении.

В период становления Киевской Руси принятие христианства в его наиболее неизвращённой – православной, трактовке сыграло выдающуюся роль в централизации Руси.

В период монгольского владычества русская православная церковь сыграла выдающуюся роль в сохранении и развитии идеи единства Русской земли…

Теперь же, когда церковь начинала терять авторитет из-за мирских пороков немалой части духовенства, принятие русской церковью идей «нестяжателя» Нила Сорского и неизменное следование этой идее, могло бы сказаться на развитии Руси самым великим и благотворным образом.

«Иосифляне» стремились к примату церкви над государством, они активно и, как правило, негативно, вмешивались в дела светской власти. А «нестяжатели», следуя заповедям Христа, считали, что Богу – богово, а Кесарю – кесарево, и полностью отдавали приоритет в мирских делах светским владыкам.

Поняв это, несложно ответить на вопрос: «Что было бы, если бы в последующие века русская церковь стала церковью Нила Сорского?» В этом гипотетическом случае русская церковь, оказавшаяся в начале XVI века на собственном историческом распутье, из века в век усиливала бы своё духовное влияние на общество – единственная из всех европейских церквей.