Тайны советской репатриации - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Арзамаскин cтр.№ 61

Наиболее значительный эпизод был связан с переходом на сторону немцев 22 августа 1941 г. в районе Могилёва 436-го полка 155-й стрелковой дивизии под командованием майора И.Н. Кононова {374}, чуть позже составившего костяк первого в вермахте казачьего эскадрона. В августе 1942 г. немецкое командование сообщало о массовом переходе советских воинов на сторону немцев: 3-я механизированная дивизия — за один день перешло 6 офицеров и 600 рядовых, а также два экипажа танка Т-34 с машинами; 14-й танковый корпус — за один день было 100 перебежчиков; 14-я танковая дивизия — 200 перебежчиков только 25 августа; 71-я пехотная дивизия — 400 перебежчиков 26 августа {375}.

Но всё-таки основу коллаборационистских формирований составляли советские военнопленные, оказавшиеся в плену в конечном итоге по вине Сталина и высшего командования, требовавших от подчинённых удерживать линию фронта любой ценой. В сводках верховного командования вермахта сообщалось, что в «котлах» под Белостоком, Гродно и Минском было взято в плен 328 тыс. человек, под Уманью — 103 тыс., под Витебском, Оршей, Могилёвом и Смоленском — 310 тыс., в районе Киева — 665 тыс., под Брянском и Вязьмой — 663 тыс. человек {376}. К концу 1941 г. в плен было захвачено 3 350 тыс. военнослужащих Красной Армии {377}, к середине июля 1942 г. их насчитывалось 4 716 903 человека, в январе 1943 г. — 5 000 697, в феврале 1944 г. — 5 637 482 и на 1 февраля 1945 г. — 5 734 520 человек {378}.

Однако, говоря о добровольности перехода военнопленных на сторону врага, следует иметь в виду, что часто речь шла о выборе между жизнью и смертью в лагере от непосильного труда, голода и болезней. Последним толчком в решении пойти на службу к немцам становилось, как правило, напоминание вербовщиков о приказе Ставки Верховного Главнокомандования № 270 от 16 августа 1941 г., в соответствии с которым военнопленные становились «злостными дезертирами», а их семьи лишались государственного пособия и помощи. Именно эти факторы пытаются отрицать некоторые зарубежные и отечественные исследователи и публицисты, объясняя предательство давших присягу на верность Родине только идейными мотивами, ненавистью военнопленных к Сталину, большевизму и советскому режиму, стремлением пленных активно включиться в борьбу против тирании и сталинского деспотизма {379}.

Вместе с тем не вызывает сомнений то, что значительная часть коллаборационистов, искренне ненавидевших советский режим, усматривали в начавшейся войне единственную возможность покончить с ним навсегда, даже ценой сотрудничества с немцами. Такие люди стали для германского командования ценным подспорьем в осуществлении «нового порядка». Именно на них оно делало особую ставку при создании «пятой колонны» на территории Советского Союза, им отводилась особая роль в комплектовании добровольческих вспомогательных формирований и национальных частей германских вооружённых сил, в выполнении специфических задач немецкого командования и оккупационных властей. Как отмечал немецкий историк К.Г. Пфеффер, «немецкие фронтовые войска и служба тыла на Востоке были бы не в состоянии продолжать борьбу в течение долгого времени, если бы значительная часть населения не работала на немцев и не помогала немецким войскам» {380}.

Активное участие в стихийном процессе сотрудничества с внешним врагом приняла русская белая военная и казачья эмиграция, представленная именами генерала от кавалерии П.Н. Краснова, генерал-майора В.Г. Науменко, генерал-майора А.В. Туркула, генерал-лейтенанта Н.Н. Головина, генерал-майора А.А. фон Лампе, генерал-лейтенанта Б.А. Штейфона, а также целыми войсковыми организациями типа Русского общевоинского союза (РОВС) или Русского национального союза участников войны (РНСУВ) [166] .

Представляется важным отметить, что и германские вооружённые силы, несмотря на политические установки гитлеровского руководства, уже с первых дней войны столкнулись с необходимостью использования в своих рядах советских граждан и эмигрантов [167] . Прежде всего это касалось немецкой военной разведки (абвера), формировавшей и направлявшей в распоряжение штабов немецких армий группы из уроженцев советских республик в целях ведения разведки и сбора сведений «о всех мероприятиях, проводимых противником» {381}.

В ведении абвера и его шефа — адмирала Канариса находились: два украинских батальона — «Роланд» и «Нахтигаль» — общей численностью более 400 человек, которые вместе с передовыми частями вермахта перешли Государственную границу СССР {382}; а также эстонский батальон «Эрна II», созданный в Финляндии для ведения партизанской борьбы в тылу советских войск {383}; «1-й русский зарубежный учебный батальон» для сбора разведывательной информации о противнике, созданный бывшим офицером российской императорской армии, майором абвера Б.А. Смысловским {384}.

Однако значительно более важным было использование немецкой армией так называемых «хиви» (сокр. от немецкого Hilfswillige — добровольные помощники) [168] . Это было вызвано тем, что война против СССР не стала шестинедельным блицкригом, а потери в живой силе и технике превзошли все ожидания. Так, уже в течение первых восьми недель войны германская армия потеряла только убитыми более 100 тыс. человек {385}, а до конца ноября 1941 г. выбыло из строя 740 тыс. солдат и офицеров, в то время как пополнение составило всего около 400 тыс. чеолвек {386}.