Никогда не говори, что умрешь - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ричардсон cтр.№ 2

Алан, самый видный из нас, сел с командиром на переднем сиденье труповоза, а мы потеснились с двумя вооружёнными полицейскими на заднем. Вид у них был уже более благосклонным. Осознав, что произошло, и что музыка — это поистине международный язык, чтобы как-то скоротать время, мы начали петь какие-то наши хиты, изображая гитары и похлопывая колени, обтянутые насквозь промокшими джинсами, пока не доехали до полицейского участка.

Алана препроводили в офис главного начальника, а простых смертных, то бишь нас, попросили посидеть в приёмной. Больше не боясь за свои жизни, мы вскоре устали развлекать наших захватчиков и начали обсуждать между собой, за что же нас так незаслуженно и несвоевременно повязали. Теперь эта ситуация кажется нам такой забавной, и именно этот эпизод, возможно слегка преувеличенный описал, 30 лет спустя, барабанщик Джон, чёрт возьми... Тони сухо предположил, что возможно это случилось из-за немного оскорбительных стишков из нашего последнего альбома Allez Оор. Но плохой вкус, вряд ли является преступлением.

Allez allez allez оор, you ’re my cuppa tea, my bowl of soup...

На самом деле, мы вполне заслужили такое обращение. Ведь, взяв в руки микрофоны, мы отобрали у французов аудиторию.

Однако этот феномен «отбирания» начался еще во времена Норманского завоевания, или, возможно, позже, во время Столетней войны, не считая Жанны Д’Арк, или, во время Наполеоновских войн, когда, как говорят, «анатомия великого человека», который по слухам был не таким уж великим, стала поводом для английских шуток. И тем не менее, забыв о прошлом, мы, англичане, во время Второй мировой войны, отважно боролись за французскую свободу от фашистской тирании и захватничества. Но, увы, мы до сих пор так и не смогли найти общий язык. Я никогда не делал скоропалительных выводов о людях или расе, но то, что случилось с нашей группой во время первой записи, несомненно, стало причиной возникновения определённого мнения о французах, как о нации.

«Полидор» [4] , так тогда называлась наша звукозаписывающая компания, имела офисы практически в каждой крупной стране мира. Существовала даже такая традиция: если появлялся какой-то новый английский хит, то «Полидор» в другой стране непременно должна была его выпустить. Так и получилось, наш сингл выходил один за другим в разных странах и везде пользовался большим успехом, кроме Франции. Там отказались его выпускать. Французская почва осталась невозделанной. Почему, спросите вы, мы не могли стать популярными и во Франции? На этот вопрос есть только один ответ — французы не хотели пускать к себе «иностранных захватчиков». Они охраняют свою страну, не спуская пристальный взгляд с мировых хит-парадов, и если им попадается новенький хит, они накладывают на него своё эмбарго (по своему опыту скажу, что это они делают очень быстро). Затем какой-нибудь французский исполнитель в точности его копирует и, держась в стороне от остального мира, сам его исполняет, в своем огороде. Поэтому у французов есть свой собственный Элвис, Фрэнк Синатра и т. д.

И наш хит французики украли!

Однажды, когда мы стали первыми практически повсюду в Европе, наш менеджер звукозаписи Энди Стефенс, ворвался в «Полидор» в Лондоне, и запыхавшись, возмущённо прокричал: «Грязные вонючие ублюдки! Они содрали Sugar Baby Love, и какой-то парень по имени Дэйв, уже во всю ее распевает!» 6 пар зелёных глаз вылезли из орбит. Он замолк на мгновение, впитывая первую порцию самых изысканных ругательств, адресованных «ублюдкам». Истинные эмоции вырвались наружу, разрушив все наши надежды на мировое превосходство и несметные богатства. Все это сопровождалось беспощадной бранью. «Вот, полюбуйтесь! № 1!» и он показал нам первую полосу в газете с фотографией Дэйва, доморощенной звезды с широченной улыбкой. «Вот скотина!» — воскликнули мы в один голос, отчего секретарь Стефани даже уронила поднос с горячим чаем. Мы чувствовали себя так, как если бы она уронила этот чай на нас. Такой жестокий, нечестный удар!

Мы почувствовали себя оскорблёнными. Кровь гневно пульсировала в наших жилах от такого несправедливо жестокого удара. Это даже больше чем преступление! На фотографии Дэйв был одет в точно такой же костюм, который был фирменной фишкой «Рубеттс»: белый костюм, белую кепку и чёрно-белые штиблеты. Вот сукин сын! Он не только забрал нашу запись, он нас полностью скопировал! Вся студия пропиталась разнообразными ругательствами в адрес Дэйва.

Вскоре после этого, наш директор имел немногословную беседу со своим французским коллегой, и французский «Полидор» заставили выпустить оригинальный вариант Sugar Baby Love в исполнении «Рубеттс». Нас пригласили в крупнейшее музыкальное шоу Франции того времени. Ведущим был скандально известный Гай Люкс, прославившийся своим истеричным поведением и неуступчивым характером. Это был его полный провал. Тогда мы еще ничего об этом не знали, потому так наивно выполняли свою работу — покоряли Францию, на что в то время вряд ли решился бы любой другой британец.

В 10 утра началась репетиция. Нас, как и положено, обстреляли всевозможными фотоаппаратами и другими осветительными приборами. Гай Люкс, не обращая на нас никакого внимания, стоял поодаль и отдавал приказы. Создавалось такое впечатление, что нас просто не существует! Потом он приказал нам ждать в какой-то раздевалке, которая больше напоминала чулан. Время шло. Нам не предложили ни воды, ни еды. И вот коллективный настрой дошёл до критического уровня. Я прекрасно понимал, что нам не следует остро реагировать на происходящее. Мы ведь не хотели лишиться возможности «взломать» Францию. В то время она была четвёртой по количеству продаж пластинок, и мы не могли упустить такой шанс. В общем, мы нашли человека, который понимал английский, и вскоре уже налегали на нашу первую французскую булку, смирившись с изрядной порцией унижения.

И наконец, в 6 часов вечера, после 8 часов ожидания, нас позвали на генеральную репетицию. В зале царило столпотворение, и мы ощущали гул ожидания. Мы спели Sugar Baby Love. Алан завёл публику своим томным выходом. В одном месте нашей песни я встаю и произношу несколько сексуальных фраз в весьма издевательской манере. Похоже, нам всё же удалось добить французов. Когда мы пытались скрыться в своей конуре после выступления, люди прорвались за ограждения, стремясь коснуться нас или поохотиться за нами с фотоаппаратами. Вскоре после выступления к нам пришёл человек Гайя Люкса с дурными новостями. Он объявил на ломанном английском: