Реинкарнация - читать онлайн книгу. Автор: Марина Линник cтр.№ 19

– И кому же мы обязаны нашим избавлением от чужестранки?

– Это Франсуа I, герцог Лотарингский, Ваше Высочество.

– Есть письменное подтверждение твоим словам?

– Вот в этом-то вся загвоздка, – тяжело вздохнул Джеймс, предвидя бурю, – документа никто не видел и не читал.

Герцог Норфолк нахмурился, в который раз за вечер. С одной стороны, судьба дает шанс, с другой – она же его и забирает. «Где Божья справедливость? – промелькнуло у него в голове. – Но если помолвка имела место, следовательно, и свидетели тоже должны быть».

– Отправляйся обратно, Джеймс, и попытайся найти кого-нибудь, кто мог присутствовать при подписании договора. Денег не жалей. Запомни, главное – результат… Убирайся!

Когда первый посланник, поклонившись, удалился, второй (переминавшийся с ноги на ногу в течение всего разговора) браво отрапортовал:

– Ваше Высочество, разрешите доложить, что король, пробыв в Рочестере всего несколько минут, вернулся во дворец и в срочном порядке вызвал советника Кромвеля. Из достоверных источников сообщили, что наш король пребывает в ярости. Он хочет отменить свадьбу, поэтому-то и вызвал Кромвеля тотчас после возвращения.

Лицо герцога просияло. Он достал кожаный мешочек и швырнул его посланнику.

– Уэйн, ты свободен. Иди, выпей за мое здоровье и отоспись!

– Благодарю вас, господин, – низко кланяясь, ответил тот и, радостный, скрылся за дверью.

– Клетка захлопнулась, дорогой Кромвель, наконец-то настал и наш черед! Боже, да не иссякнет милость твоя!

В лондонской клинике, куда поместили Аннелис, уже целую неделю шли консультации. Несколько крупных, каждый в своей области, специалистов, обследовав молодую женщину, пришли к одному и тому же выводу: она абсолютно здорова.

– Но если у нее, как вы выражаетесь, нет никаких отклонений и изменений в организме, – подытожил Генрих Тейлор, беседуя с лечащим врачом жены, – как вы объясните тот факт, что она до сих пор находится в коме?

– Как вам сказать, – замялся доктор, теребя в руках ручку. – В самом начале, еще до того, как ваша жена к нам поступила (я имею в виду, после звонка врача, первым осмотревшего пациентку), мы с коллегами предположили, что она находится в так называемой coma malariale. Вы долгое время находились в Африке, и это было бы вполне закономерно.

– Что это за «coma malariale»? – недоуменно посмотрев на врача, спросил Генрих.

– Это гемолитическая кома при малярии, которая развивается во время малярийного пароксизма.

– Чего?

– Пароксизма или, по-простому, малярийного приступа.

– Что за ерунда! – возмутился Генрих Тейлор. – Какая малярия! Чему вас учат в ваших институтах!

– Но после первого осмотра вашей жены мы сразу же отвергли эту гипотезу. По всемирно известной шкале Глазко, до осмотра и после ее состояние оценивалось как глубокая кома. И если бы не этот факт, то после всех проведенных анализов я мог бы с уверенностью сказать, что она совершенно здорова. Но…

– Ну так разбудите ее! – возмущенно воскликнул Генрих, сердито посмотрев на врача.

– В этом-то и заключается проблема, – как бы извиняясь, пустился в объяснения тот. – Медикаментов, способных вывести человека из комы (за исключением диабетической, конечно), просто не существует. Среди врачей принято считать, что организм должен самостоятельно мобилизоваться и выйти из этого патологического состояния. Ваша жена в настоящий момент находится между небом и землей. Она не живет нормальной жизнью, но и состояние ее не ухудшается. Могу сказать, что в моей практике такого раньше не случалось. Это уникальный случай. По-хорошему, ее состояние и комой-то трудно назвать. У нее не понижено давление и мозг находится в активной стадии. Временами ее пульс доходит до двухсот ударов в минуту, дыхание учащается, а потом опять наступает покой.

– Что же мне делать, доктор? Как помочь моей Аннелис?

– Мои коллеги из нейропсихологии уверены, что преодолеть коматозное состояние вашей жены поможет поток внешней информации. Регулярно рассказывайте ей что-нибудь, включайте музыку, берите ее за руку, вспоминайте вслух о тех или иных жизненных ситуациях, делитесь происходящими событиями, читайте книги, напоминайте о вашей любви.

– И как долго такое состояние может продлиться? – спросил Генрих Тейлор, с надеждой посмотрев на лечащего доктора.

– На этот вопрос может ответить только Господь, – развел руками врач. – Потому что стопроцентной гарантии возвращения человека, находящегося в подобном состоянии, медики сегодня дать не способны…

…Дорога в Лондон заняла гораздо больше времени, нежели до Рочестера. Туда Генрих VIII летел, подгоняемый любопытством, на крыльях любви. Плохие дороги не были королю помехой, а о боли в ноге он в тот момент и не вспоминал. Но январская погода решила посмеяться над повелителем английских земель, напомнив ему, что уж она-то не подчиняется ничьим приказам. Весь обратный путь сильнейший ливень, делавший невозможным быстрое передвижение, сопровождал кавалькаду. Промокнувшая до нитки свита короля советовала ему переждать непогоду, но Генрих, гонимый чувством гнева и досады, не пожелал даже слушать о задержке.

По возвращении во дворец первым желанием короля было немедленно видеть своего советника. Невзирая на поздний час, Кромвель, заподозривший неладное, явился в спешном порядке. Едва он вошел в кабинет короля, как распахнулись двери напротив, и в комнату ворвался разъяренный Генрих, уже успевший переодеть камзол. Он сильно хромал, но не обращал внимания на боль. В настоящий момент другой вопрос был важнее его недуга.

– Господин Кромвель, я похож на шута? – язвительно начал разговор Генрих.

– Нет, Ваше Величество, конечно нет, – обескураженный вопросом, возразил Томас.

– Тогда я, возможно, неосторожно дал повод надо мной посмеяться? – гнев короля, накопившийся за время поездки, наконец-то вырвался наружу. Одутловатое лицо Генриха побагровело, губы дрожали от бешенства, а глаза метали молнии.

– Разумеется, нет, Ваше Величество, – еще не понимая цели расспросов, отвечал советник.

Под яростным взглядом короля Томас Кромвель превратился в каменное изваяние.

– Кого вы мне подсунули, господин Кромвель? Благодаря вашему «сверхъестественному чутью» и «гениальной политике», – передразнил король Кромвеля, – мне придется жениться на немецкой неуклюжей лошади. О чем вы думали, когда предлагали ее мне в жены?

– Но художник… – начал оправдываться Кромвель.

– К черту художника! Что можно спросить с человека, живущего в мире грез? Я для чего отправил вас в Дюссельдорф?

– Но герцог Вильгельм разрешил нам увидеть девиц только издали. К тому же на них были надеты мешковатые платья по немецкой моде, да еще и вуали. Моя просьба открыть им лица была воспринята им как личное оскорбление.