Сибирская трагедия - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Барчук cтр.№ 96

На ум приходит четверостишие Мандельштама. Или все-таки Бальмонта? Не важно. Все равно красиво. И созвучно моему нынешнему настроению.

А вот и до боли знакомый бревенчатый дом с резными окнами. Я подымаюсь на крыльцо, и сердце бешено колотится в моей груди. Что ждет меня за этой дверью?

Звоню в колокольчик. И слышу глухие шаги на лестнице. Тяжелая дверь отворяется со скрипом. И в меня упирается колючий женский взгляд. Я вначале даже не узнаю, кто это. Но она вскрикивает:

– Боже!

И по голосу я понимаю, что передо мной Нина Андреева, только сильно постаревшая.

– Пётр Афанасьевич! Как неожиданно! А Полина с Петенькой третьего дня уехали. В Иркутск. Полина списалась с подругами своей покойной матушки, и они нашли ей место фельдшера в уездной больнице в Верхоленске. Мы ее отговаривали как могли. Но вы же знаете, какая она упрямица! Не могу, говорит, я на чужой шее сидеть!

– Как, на чужой? Я же высылал ей деньги! – опешил я.

– Так она из них ни копеечки на себя не тратила. Все раздала семьям погибших рабочих. На этой почве у нее с папой настоящий конфликт вышел. Он-то правительство поддерживает, а она – эсеров и даже большевиков. Совсем переругались. Потому и уехала. Горе-то какое! Какая семья рушится! Вы с ней такая чудесная пара…

Нина еще что-то говорила, но я уже не слышал ее слов, а поднял чемодан, развернулся и пошел прочь.

С большим трудом, по личному указанию управляющего губернией, меня поселили в тесном номере с крохотным окном, выходящим во двор, в переполненной гостинице «Европа».

Муромский с семейством поселился на частной квартире. Узнав об отъезде Полины и что я один маюсь в гостинице, он уговорил свою домохозяйку еще потесниться, и она освободила комнату и для меня.

Так и в Томске вместо обещанного отпуска я остался личным секретарем российского премьера.

Пока длился пост, количество визитов было ограничено, и оставалось свободное время. В девять вечера Муромские уже отходили ко сну, а утром просыпались в это же время. Меня же мучила бессонница. Я лежал без сна и терзал себя сомнениями, что совершил непростительную ошибку. Иногда мне хотелось выпросить у Петра Васильевича отпуск, поехать в Иркутск, в Верхоленск, пасть на колени перед женой, вымолить у нее прощение и увезти свою семью навсегда из этой жуткой страны.

Премьер посетил пасхальную заутреню в Троицком соборе. А после обедни принял парад войск местного гарнизона, где произнес пламенную речь.

Затем деловые визиты и просто хождение по гостям не прекращались до самого нашего отъезда. Хлебосольство томичей не знало предела. Даже я, страдающий от семейных неурядиц, набрал в весе, и брюки стали туго сходиться в поясе. А Муромский вообще сильно округлился, но его полнота ничуть не портила, а наоборот, придавала бодрый и свежий вид.

О пользе здорового питания и спокойного образа жизни я еще раз убедился, когда мы были в гостях у Григория Николаевича Потанина. Он наконец-то расстался со своей вздорной и нервной поэтессой и поселился на квартире у своей старинной помощницы.

Сибирский дедушка даже помолодел после нашей последней встречи прошлой осенью. Он был одет в чистый и опрятный халат. Седая грива пышных волос была аккуратно расчесана. Радушная хозяйка угостила нас пасхальным куличом, крашеными яйцами и напоила душистым, настоянным на травах чаем.

Он очень обрадовался, увидев меня вместе с Муромским.

– Это замечательно, что вы держитесь вместе и служите адмиралу Колчаку. Я внимательно следил за его полярными исследованиями, читал путевые дневники и отчеты в Русское географическое общество. Это смелый, отважный и честный человек. Помогите ему спасти Россию. А когда сделаете это, не забудьте напомнить об автономии Сибири. Он должен сдержать свои обещания.

Эти слова вернули мне уверенность в правоте моего выбора, и я решил повременить с поездкой в Иркутск. Правда, тем же вечером я написал пространное письмо Ивану Иннокентьевичу Золотову, в котором просил проследить, как устроилась моя семья на новом месте, и по возможности оказать им посильную помощь. Если потребуется любая материальная поддержка, то я обещал ее тут же предоставить.

«От меня она отказывается принимать деньги, поэтому наша помощь должна быть скрытной и иметь вид ее собственной заслуги», – наказал я своему старому другу.

Товарищ министра внутренних дел давал большой прием. На нем было много гостей. В том числе и дядя Полины – редактор «Сибирской жизни» Александр Васильевич Андреев. Увидев меня, он бросился с рукопожатиями и все сетовал:

– Как жаль, что вы не приехали на неделю раньше. Совместно нам бы удалось образумить упрямицу. Она из Омска приехала сама не своя. Словно в нее черт вселился. Стала ходить на эсеровские сборища, даже большевикам в тюрьму передачи носила. Меня стала называть реакционером и прислужником буржуазии. Однажды ее арестовали за участие в антиправительственном митинге, но потом, узнав, что она моя племянница, отпустили. Когда она заявила, что уезжает, я, честно признаюсь, даже вздохнул с облегчением. Форменная большевичка. Может, хлебнув лиха в уездной глуши, повзрослеет. Мальца только жалко. Но она заботливая мать. Поди не угробит.

В комнату вошел Муромский, и газетчик переключился на него.

– Пётр Васильевич, не могли бы вы дать интервью для читателей «Сибирской жизни»?

– Прямо здесь? – удивился премьер. – А почему бы нет? Делу время, а потехе час. Задавайте ваши вопросы, любезный Александр Васильевич.

– В военное время всех в первую очередь интересует положение на фронте.

– Пока ситуация складывается в нашу пользу. Наступление на южном участке развивается. Скоро наши войска должны выйти к Волге. Только бы не иссяк наступательный порыв. Переход к позиционной войне будет не в нашу пользу. Потому что большевики контролируют территорию с превосходящим населением, и если им дать передышку, то они смогут поставить под ружье гораздо больше солдат. К тому же в их руках находятся промышленно развитые районы. А Сибирь малолюдна, нам неоткуда черпать пополнение для убывающей в боях армии, а в поставках оружия, боеприпасов и обмундирования мы сильно зависим от союзников. Пока мы одерживаем победы, они с нами. А если фортуна перестанет быть к нам благосклонной?

– По имеющимся у редакции сведениям, настроение у воинов Сибирской армии боевое. Такое же впечатление вынес из своей поездки и Верховный правитель. Скоро будет взята Вятка. А оттуда недалеко и до Москвы.

– У меня на этот счет есть иные сведения. Солдаты генерала Полыхаева отважно наступают под обаянием личной храбрости и мужества своего командующего, а в других армиях, действующих на фронте, иные настроения. Очень многим надоела братоубийственная война… Дай нам бог сохранить этот наступательный порыв до полной победы над врагом и достичь ее как можно скорее.

– Скоро ли мировые державы признают ваше правительство?

– Это также зависит от наших военных успехов. По дипломатическим каналам нам стало известно, что Ленин направил американскому президенту Вильсону [162] предложение заключить перемирие на всех фронтах на условии признания де-факто всех существующих правительств. Большевикам, конечно, верить нельзя, для них не существует никаких правовых норм. Они признают только силу. Но союзники не должны игнорировать любую возможность предотвратить насильственное завоевание коммунистами освободившихся областей России. И если мировые державы согласятся признать в первую очередь Сибирское правительство, а лишь потом Всероссийское, то я хоть сейчас поставлю свою подпись под этим документом.