Сибирская трагедия - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Барчук cтр.№ 92

– В надежном месте, – ответил Петров, информированный лучше других.

– И где же это надежное место? Не Загородная роща ли, где убили Новосёлова?

– Нет. Подальше. В сельскохозяйственной школе, в казарме одного войскового старшины, – невозмутимо парировал всеведущий министр финансов.

– А почему этот старшина до сих пор на свободе? Он что, и нас может арестовать? – не унимался Муромский.

Тут слово взял управляющий делами правительства петербургский профессор Гипс. Потрясая козлиной бородкой, он заявил:

– Этот старшина сделал то, что давно надо было сделать. У нас не было сил, чтобы арестовать заговорщиков.

Профессор извлек из своей папочки два документа:

– Мы тут с секретарями позволили себе набросать два проекта.

Каких секретарей Гинс имел в виду, я так и не понял, хотя по должности первого секретаря председателя Совета министров обязан был их знать.

Первым он озвучил проект постановления Совета министров о прекращении деятельности Директории и принятии всей полноты власти Совмином, а следом – Положение о временном устройстве власти в России, по которому вся полнота власти должна была принадлежать Верховному правителю.

Тут Муромский не выдержал и возмутился:

– Я всегда считался с мнением окружающих меня людей. Но это уже чересчур. На роль бессловесной марионетки я не гожусь. Вы уж извините меня, господа, но эти документы я подписывать не буду и заявляю о своей отставке.

Заговорщики, похоже, не рассчитывали на такой поворот. Их план видимой легитимности передачи власти диктатору неожиданно затрещал по швам.

Даже невозмутимый Петров бросился уговаривать Муромского остаться. Что говорить про остальных!

– Как же без вас, Пётр Васильевич? Вы, можно сказать, главный гарант демократии в Сибири… Все это временно… Вот победим большевиков, тогда и вернемся к народоправству…

Сентиментальный премьер расчувствовался и прослезился. Но окончательно убедил Муромского поставить свою подпись Иван Иннокентьевич Золотов.

Он отвел председателя в сторону и прошептал ему на ухо:

– Если мы не примем эти постановления, то окажемся вместе с членами Директории в тюрьме. Только нас спасать будет уже некому. А Колчак все равно станет диктатором.

– Вы так думаете?

– Я в этом уверен!

Когда начались выборы Верховного правителя, Колчака попросили удалиться из зала заседания. Он подчинился и перешел в кабинет премьера, где и дождался подведения итогов. Согласно листу закрытой баллотировки из 14 избирательных записок с именем Колчака оказалось 13. И только одна была подана за генерала Болдырева. Только так Муромский мог выразить свою позицию. За Хорвата не проголосовал никто.

На следующий день газеты опубликовали воззвание Верховного правителя к населению:

«Всероссийское временное правительство распалось. Совет министров принял всю полноту власти и передал ее мне, адмиралу Александру Колчаку.

Приняв крест этой власти в исключительно трудных условиях Гражданской войны и полного расстройства государственной жизни, объявляю, что не пойду ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности.

Главной своей целью ставлю создание боеспособной армии, победу над большевизмом и установление законности и правопорядка, дабы народ мог беспрепятственно избрать себе образ правления, который пожелает, и осуществить великие идеи свободы, ныне провозглашенные по всему миру.

Призываю вас, граждане, к единению, к борьбе с большевизмом, к труду и жертвам».

Арестованных членов Директории снабдили крупными суммами денег во французских франках и выслали за границу.

– Убийцы! Убийцы! У вас у всех руки по локоть в крови! И ты такой же. И не оправдывайся. Все твои жалкие доводы не стоят и капли крови этих святых людей, замученных вашими палачами!

Полина металась по комнатам, как дикая кошка, срывая с вешалок свои платья, кофты и блузы и сбрасывая их в огромную кучу на кровати. Тут же лежали раскрытые чемоданы. Испуганный и голодный сын ревел благим матом, но мать не замечала его крика.

– Третьего дня к нам приходили Фомины за советом, как лучше поступить мужу: вернуться в тюрьму или остаться на свободе? И ты что им сказал?

– Я только передал слова Муромского.

– Нет. Я сама слышала, что ты гарантировал Фомину безопасность и неприкосновенность, если он по собственному желанию вернется в тюрьму, и что скоро суд освободит его на законном основании.

– Мне это обещал Муромский, а ему министр юстиции.

– Грош цена вашим обещаниям. Обезображенный, исколотый и изрубленный труп Фомина сегодня обнаружили на берегу Иртыша. А другие… Из них никто не был большевиком. Это были честные люди, настоящие патриоты, борцы за свободу. У них хватило смелости не признать власть тирана. И вот они мертвы!

– Ты ничего не понимаешь, Полина, – пытался я успокоить жену. – Подавлялось восстание, поднятое большевиками. Члены Учредительного собрания пострадали случайно. Или это преднамеренная провокация. Кто-то очень хочет подставить Колчака, уронить его моральный престиж, углубить пропасть между ним и умеренной демократией.

– И кто же это? – презрительно спросила меня жена.

– Не знаю, – признался я честно. – Черносотенцы, монархисты, а может быть, это дело рук самих эсеров, чтобы натравить союзников на правительство.

Она схватилась руками за голову.

– Боже, какой ужас! Ты разве еще не понял, что ты сам стал черносотенцем. Я выходила замуж за героя революции, а теперь живу с настоящим реакционером. Царские жандармы были гораздо гуманнее вас, умеренных демократов.

Она замолчала на минуту, а потом четко и решительно произнесла:

– Я ухожу от тебя, Пётр, и уезжаю в Томск. Поживу пока у Андреевых, а потом что-нибудь придумаю. Извини, но я не могу жить с прислужником палачей.

И стала собирать чемоданы. Петя примолк. Я тоже не знал, что сказать, и стоял, как каменный истукан, посереди комнаты.

Ночью он снова ходил в психическую атаку. Под звуки бравурного марша, с промасленной винтовкой и сверкающим на солнце штыком, в парадной черной форме в шеренге безусых юнцов, вчерашних гимназистов и студентов, ушедших добровольцами в Сибирскую армию. Вражеские пули зловеще жужжали над головой, рядом падали сраженные товарищи, строй редел, но продолжал неотступно идти вперед под завывание труб и бой барабанов. И не выдержали нервы у державших оборону красноармейцев. Вшивые, одетые в лохмотья солдаты революции в панике бросали свои винтовки и пулеметы и бежали куда глаза глядят. Только бы унести ноги от этой несокрушимой армады.

Проснулся он в холодном поту и понял, что это был только сон, очень похожий на эпизод из виденного в далеком детстве фильма «Чапаев», когда каппелевцы наступали, а Анка с Петькой строчили по ним из пулемета. Но юному пионеру Серёжке Коршунову почему-то было очень жалко этих врагов революции, и его симпатии уже тогда были на стороне белогвардейцев. Видимо, в чем-то все-таки не доработали создатели фильма. Нельзя было так красиво показывать бесстрашие врага.