Запад-Россия. Тысячелетняя Война. История русофобии от Карла Великого до украинского кризиса - читать онлайн книгу. Автор: Ги Меттан cтр.№ 68

Немецкие учебники 1960-х: повторение пройденного

В 1945 году советская Россия как один из победителей заняла восточную часть территории Германии. В этих условиях немецкая русофобия вынуждена была уйти в глубокое подполье. Но с началом холодной войны в 1946 году и в особенности с 1960-х годов, после строительства Берлинской стены, она вновь активизировалась — теперь в форме антикоммунизма.

Разумеется, антикоммунизм отличался от русофобии во многих отношениях. Но основные темы были позаимствованы именно у нее, изменилась лишь терминология (см. об этом в главе VIII, посвященной американской русофобии). Поэтому антикоммунизм часто служил превосходным поводом бороться против России, «сохраняя лицо». Иначе как объяснить тот факт, что русофобия на Западе вспыхнула с новой силой сразу после того, как в 1991 году коммунизм отошел в историю? Если русофобия продолжает бушевать после падения коммунистического режима, приходится признать, что она связана не с коммунизмом, а с Россией. Попытки установить связь между Путиным и Сталиным и сопоставить подъем в России в 2000 году с возрождением сталинской империи являются одновременно бессмыслицей и анахронизмом.

«В некотором смысле, — отмечает американский исследователь Трой Пэддок, — идея русской угрозы не претерпела после Второй мировой войны никаких изменений в немецкой публичной сфере. В результате холодной войны немецкая общественность вновь стала опасаться России как фактического лидера восточной части Германии, угрозы для Федеративной Республики и шире — Европы в целом. <…> Представления о России в немецких школьных учебниках не изменились. Фолькман отмечает, что в 1966–1967 годах результаты опроса учащихся в возрасте 15 лет в Гамбурге показали, что образ России остался прежним. Россия выступала синонимом коммунизма. По словам школьников, русские были примитивными, недалекими, крайне жестокими, кровожадными, злыми, бесчеловечными, алчными и невероятно упрямыми. Но поскольку горькие воспоминания о Восточном фронте были еще свежи, русских также считали сильнейшими воинами, способными на любые зверства. Фолькман приходит к выводу, что Volkerstereotyp (стереотипное представлении о народе) был практически идентичен стереотипному представлению о русских в школах Третьего рейха, если не хуже» [275] .

Эрнст Нольте и его тезис о равнозначности нацизма и коммунизма

После 1945 года русофобия в Германии продолжала существовать в обновленных, гораздо более изощренных формах. Самый поразительный пример — это попытка исторического ревизионизма, предпринятая в 1980-е годы историком Эрнстом Нольте.

Нольте родился в 1923 году. Он занимался исследованием политических течений межвоенного периода и фашизма, был профессором Свободного университета Берлина. В своей первой работе «Фашизм в его эпохе» («Der Faschismus in seiner Epoche») он провел аналогии между националистическим французским движением Аксьон Франсез, итальянским фашизмом и немецким национал-социализмом. Нольте был убежден, что все три течения крайне правого толка берут свое начало в антикоммунизме — одной из основных причин появления трех типов фашизма в Европе. Он также интересовался истоками холодной войны и посвятил целую книгу большевизму, который он сравнивал с нацизмом.

В книге «Европейская гражданская война» («Der europäische Bürgerkrieg 1917–1945. Nationalsozialismus und Bolschewismus»), опубликованной в 1989 году, Нольте пишет:

«Самое существенное в национал-социализме — это его отношение к марксизму и в особенности коммунизму в том виде, который он приобрел вследствие победы большевиков в русской революции».

Тезис Нольте заключается в том, что фашизм — это двойная реакция, направленная одновременно против большевистской революции и демократической системы. В фашистских течениях многие элементы позаимствованы из демократии (единство народа и правительства, идея «общей воли») и из коммунизма (тоталитарная система, уничтожение оппозиции, унификация общества) [276] . Нольте напоминает, что Гитлер был антимарксистом еще до того, как стал антисемитом. В своих ранних работах Гитлер пишет об «иудобольшевистском» заговоре из-за обилия евреев в коммунистических организациях.

Нольте отмечает, что как для фашистского, так и для большевистского режима был характерен перенос ответственности за все пороки общества на небольшую группу врагов, которых по причине их неисправимости следует физически истребить. Это дает Нольте основание назвать их «режимами гражданской войны». Будучи сторонником теории тоталитаризма, он также устанавливает причинно-следственную связь между ГУЛАГом и Освенцимом: нацизм — это реакция на большевистский режим. Он пишет: «Нет фашизма, не спровоцированного большевизмом» [277] .

Методологический подход Нольте и определение фашизма как «транснационального» европейского феномена вызвали справедливую критику. Особенно громко звучали обвинения в попытках приуменьшить преступления нацистов. В частности, яростными критиками взглядов Нольте стали Юрген Хабермас и другие представители франкфуртской школы. Защищаясь, Нольте утверждал, что его целью была попытка осмыслить национал-социалистический период немецкой истории с позиции философии и социологии. Нольте подчеркивал, что нацисты совершили множество «ужасных преступлений, равных которым не знала мировая история».

Эти споры, известные под названием Historikerstreit («ссоры историков»), начались с публикации 6 июня 1986 года статьи Нольте «Прошлое, которое никак не проходит» в газете «Франкфуртер альгемайне цайтунг». Автор задается вопросом, «не был ли архипелаг ГУЛАГ первичен по отношению к Освенциму», а «убийства классовых врагов большевиками — фактической и логической предтечей убийств представителей „низших рас“ нацистами».