История целибата - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Эбботт cтр.№ 37

В Египте они разлучились, и Афанасия провела в пустыне двенадцать лет под именем отшельника Афанасия. Обстоятельства вновь свели ее с Андроником, но, как и в случаях с другими женщинами, переодетыми в одеяния монахов, аскетизм так сильно изменил ее внешность, что Афанасию не узнал даже собственный муж. Тем не менее его очень влекло к ней духовно, и двое монахов стали неразлучны. Они вместе поселились в монастыре, Афанасий и Андроник преданно служили Господу, вели целомудренный образ жизни; теперь их сближала глубокая духовность, сменившая супружескую любовь, которую они когда-то испытывали друг к другу. Афанасия лишь на смертном одре призналась сначала нескольким монахам, а потом и Андронику в том, что на самом деле была его женой [200] . Скрывая свою истинную личность до самого конца жизни, Афанасия тем самым исключала возможность плотского, супружеского вожделения, грозившего поставить под вопрос совершенную непорочность ее «замужества».

Евфросиния, Пелагия, Марина и Афанасия были самыми известными женщинами, скрывавшими свои личности под одеяниями монахов. Нет сомнений в том, что тысячи других женщин таким же образом проникали в религиозные общины. Многие искали там убежище от оскорблявших их или нелюбимых мужей и женихов, и, как мы видели, такое убежище, обретенное в мужской монашеской общине, было наиболее надежным, особенно если черты сходства скрывавшихся с женщинами объяснялись кастрацией. Другие обманом проникали в монастыри, чтобы освободиться от ограничений, налагавшихся женственностью на относительную свободу, дозволенную в жизни мужчинам. Очевидно, все эти женщины соблюдали целибат, порой доводивший их до одержимости. Они были глубоко религиозными людьми, либо рожденными христианками, либо обращенными в восхитительную и требовательную христианскую веру, и потому монастырь привлекал их как сочетание того, что представляло для них особую ценность: соблюдение целибата и преданность Господу. Иначе говоря, они делали то же самое, что и другие переодетые в мужское платье искательницы приключений, уходившие служить в армию или становившиеся профессионалами, стремясь к достижению большей степени личной свободы.

Другой значительной группой женщин, переодевавшихся мужчинами и пробиравшихся как в монастыри, так и в другие места, были не соблюдавшие целибат любовницы, преследовавшие возлюбленных, ставших монахами, которые либо тоже не соблюдали безбрачие, либо были нетвердыми в своих убеждениях служителями Господа. Наибольшую известность среди них получила папесса Иоанна [201] , сумевшая озадачить Церковь на несколько столетий, пока в XVI в. церковные власти и богословы не отнесли ее к недостоверной области апокрифов.

Иоанна под именем Иоанна Англикуса, видимо, в IX в. стала выполнять функции Папы после того, как монашеская деятельность снискала ей репутацию всестороннего образованного человека. Она переоделась в монашескую одежду, чтобы тайно встречаться с монахом, в которого была влюблена. Как повествуется в рассказе о ней, ко времени избрания Папой Иоанна, она же Иоанн Англикус, была беременна от другого любовника. Во время прохождения папской процессии по улице она внезапно опустилась на корточки и родила ребенка. Рассказ этот имеет две версии завершения – либо Иоанн / Иоанна и ее сын вскоре умерли, либо он вырос и стал Папой Адрианом III.

У этой легенды есть и древнее продолжение. Как из него явствует, из-за двуличности Иоанны / Иоанна, все последующие папы должны были, спустив штаны, садиться на предназначенный для них стул, в сиденье которого было вырезано отверстие, или, как его иногда называли, «проверочное кресло», чтобы, глядя через это отверстие, специальные священнослужители могли определить, не был ли новый Папа женщиной или евнухом. Однако в XV в. префект ватиканской библиотеки обоснованно сделал вывод о том, что на деле эти существовавшие в действительности кресла с отверстиями служили просто-напросто для того, чтобы, сидя на них, верховные понтифики могли удовлетворять свои вызывающие неудобство естественные потребности.

В числе многочисленных женщин, переодетых в одежду мужчин-монахов, были и выдающиеся, почитаемые Церковью несмотря на то, что они нарушали церковный устав и библейский закон, обманывая настоятелей и других монахов. Их главной целью была спокойная жизнь при соблюдении целибата, поэтому именно безбрачие становилось основной причиной, привлекавшей их в религиозные общины. За исключением Евфросинии, отец которой, скорее всего, нашел бы ее, если бы она попыталась укрыться в женском монастыре, все эти женщины могли поселиться в женских обителях. Но вместо этого они осмеливались бросать вызов обществу и своим семьям, отваживаясь оставаться в мужских монастырях.

В качестве монахов эти переодетые мужчинами женщины отрекались не только от своего пола, но и от половых отношений как таковых. Их стремление к целибату оказывалось настолько сильным, что они удовлетворяли его, подавляя свое женское естество. В любом случае их целибат был плодом религиозного фанатизма. Этим женщинам было недостаточно просто обеспечить себе защиту от сексуального общения с мужчинами и замужества. Они стремились целиком – душой и телом – отдаться служению Господу, причем делать это они стремились с максимально возможным рвением. Они сознательно шли на самые жестокие лишения, претерпевали такую нужду, что подрывалось их здоровье, а внешность целиком изменялась. Нередко они сами придумывали кары и наказания, которым подвергали себя при покаянии.

В отличие от многих монахов-мужчин, ни одна из переодетых в монашескую рясу женщин не жаловалась на трудности при соблюдении обета безбрачия. Ведь именно целибат составлял основную причину, увлекавшую их в монастыри, целибат лежал в основе их религиозного рвения. Единожды выдав себя за монаха, они рисковали бы всем, позволив себе хоть раз отдаться мужчине. Иначе говоря, целибат был для них одновременно и целью, и средством ее достижения.

Для таких умных и ярких женщин, как Евфросиния, Пелагия, Марина и Афанасия, мужское обличье и личность помимо целибата имели и другие преимущества, которые они должны были высоко ценить. В мужской ипостаси они избавлялись не только от женских обязанностей, но и от приниженного положения женщины. Самый ничтожный монах был, тем не менее, мужчиной и в качестве такового пользовался свободами и уважением, немыслимыми ни для одной женщины.

К числу этих свобод относилось неограниченное стремление к обретению духовности. Однако наши четыре женщины, переодетые монахами, не ставили знак равенства между духовностью и смирением. Никто из них не страдал ложной скромностью; все они были честолюбивы, быстро приспосабливались к монастырской жизни и так же стремительно начинали превосходить своих коллег, завоевывая репутацию святости, мудрости и любви к учению. Например, Евфросиния, происходившая из привилегированного сословия, уже в самом начале своей монастырской жизни поставила высокую планку, назвавшись дворцовым евнухом, поскольку положение такого человека было престижным и подразумевало не только грамотность, но и более разностороннее образование, наличие хороших манер и достаточную эрудицию. Даже Пелагия вскоре достигла в своей новой профессии таких же высот, каких ей удалось достичь в бытность ее блудницей, причем с самого начала на новом поприще ее поддерживал такой известный священнослужитель, как епископ Нонн. Для этих женщин жизнь соблюдавших целибат монахов открывала новые возможности, обеспечивая им уважение и почитание, которыми обычно пользовались мужчины [202] . Их целибат был самым прекрасным из всех его возможных разновидностей – преобразующим и освобождающим, служившим инструментом для достижения собственного успеха.