Психология личности - читать онлайн книгу. Автор: Артур Реан cтр.№ 51

Может быть подвергнут сомнению также тезис и о том, что агрессия имманентно присуща человеку, а ее фрустрация ведет к невротизации личности и психосоматическим расстройствам здоровья. Анализ результатов фундаментального комплексного исследования феномена долгожительства, проведенного в рамках международной академической программы, позволяет сделать следующий важный вывод. Можно констатировать, что агрессивно-конкурентное взаимодействие не свойственно не только самим долгожителям, но также не характерно для социокультуральных особенностей той среды, тех регионов, которые дают наибольший процент долгожителей. Другие исследования, напротив, показывают, что не фрустрированные относительно возможности проявления агрессии личности типа А, для которых агрессивно-конкурентное поведение стало устойчивой стратегией социального поведения, как раз и подвержены риску психосоматических расстройств. По крайней мере достоверно установлено, что у людей типа А сердечно-сосудистые заболевания встречаются существенно чаще, чем у других, что даже привело к обозначению типа А как коронарного типа. Хотелось бы обратить внимание на то, что дополнительную долю скепсиса относительно абсолютизации агрессии как необходимо-целесообразной и эволюционно закрепленной формы поведения носит и взгляд на проблему с менее традиционной стороны нефилогенетического развития. Если бы агрессия имела действительно столь глубокую и абсолютную целесообразность, закрепленную на инстинктивном уровне, то она должна была бы быть в равной степени сильно выражена на всех этапах онтогенеза человека. Однако имеются факты, из которых можно заключить, что с возрастом черты агрессивности утрачиваются или по крайней мере становятся значительно менее выраженными. Общая тенденция онтогенетического развития человека состоит в снижении агрессивности, доминирования, а также ослаблении мотивации конкурентного взаимодействия. Можно предполагать, что эта тенденция является эволюционно закрепленной. В пользу обоснованности такой гипотезы говорят следующие факты: мужчины, которые «уклоняются» в процессе онтогенеза от данной общей тенденции и сохраняют с возрастом такие типично мужские черты, как агрессивность, доминантность, соперничество, являются более восприимчивыми к болезням.

Представления о том, что фрустрация агрессивных инстинктов заставляет страдать индивида и является причиной неврозов, логичным образом приводят к идее катарсиса, отреагирования. Не нашедшая выхода агрессия – это плохо, потому что грозит индивиду тяжелыми повреждениями (З. Фрейд). Но сегодняшний человек потому и страдает от недостаточной разрядки агрессивных инстинктов, что цивилизация со своими порядками не дает возможности для нормальных проявлений естественных наклонностей и разрядки агрессивных побуждений (К. Лоренц). Так как вытеснение агрессии не решает проблемы, то в известной мере «нужно разрушить другое и других, чтобы не разрушить самого себя» (З. Фрейд). Однако цивилизованный порядок и этика не очень-то одобряют идею и реальные попытки разрушения других.

В связи с этим обосновывается концепция катарсиса, который связан с разрядкой агрессивности на эрзац-объект. Идея катарсиса как освобождения, разрядки энергии агрессивных импульсов стала чрезвычайно популярной в психологии в последние 20–25 лет. Имеется бессчетное количество работ о разрядке агрессии на различного рода эрзац-объекты: объект агрессии в виде куклы, отреагирование в процессе просмотра видеофильма (в основном агрессивного содержания), разрядка в процессе участия в спортивной борьбе (псевдоагрессия по Э. Фромму) или наблюдения за ней и, наконец, новейшие методы катарсиса, связанные с компьютерными технологиями создания виртуальной реальности. Однако результаты экспериментальных исследований по этому поводу крайне противоречивы и подтверждают как концепцию катарсиса, так и противоположную концепцию стимулирования агрессии. В противоречие с концепцией катарсиса, к примеру, вступает обнаруженное увеличение агрессивности после просмотра кинобоевиков (Семенов В. Е., 1988), а также порноматериалов, но только таких, которые содержат агрессивные компоненты (Linz D., 1989).

Возможно, объяснение этих и подобных им результатов связано с концепцией социального научения или перехода привычной игровой агрессии (игра ведь тоже механизм социализации) в привычную стратегию агрессивного поведения в реальности. Кроме того, идея киновидеокатарсиса агрессии основана на предположении об идентификации смотрящего с героем-агрессором, «разряжающимся» в процессе осуществления своих агрессивных действий. Однако то, что идентификация будет именно такой, вовсе не факт. Конкретный человек в силу сложившейся Я-концепции, сформировавшейся у него системы отношений личности к действительности, симпатий и антипатий может идентифицировать себя с разными героями, в том числе и с жертвой агрессии. Ни о каком катарсисе, естественно, в таком случае речи идти не может. Вместе с тем заметим, что в компьютерных видеоиграх вопрос об идентификации решается более однозначно, в определенном смысле даже навязанно жестко. Спорт, как особо ритуализированная форма борьбы, вероятно, действительно способствует разрядке агрессивных импульсов. Однако Э. Фромм полагает, что игровая агрессия (таковой является и спорт) не имеет никаких отрицательных мотиваций, связанных с гневом или ненавистью. Но тогда не очень ясно, какие агрессивные импульсы он разряжает. Если все-таки рассматривать спорт как способ разрядки, переориентирования агрессии, то необходимо иметь в виду, что речь должна идти только о реальной спортивной борьбе в качестве участника, а не в роли наблюдателя, болельщика. Теории катарсиса в этом плане противоречит экспериментально обнаруженное увеличение агрессивности у лиц, наблюдавших соревнования по агрессивным видам спорта, таким как бокс, борьба, хоккей, футбол (Wann D., Bransombe, 1990).

В связи с эволюционно-генетическим подходом к агрессии, можно задать два самых общих вопроса:

1. Так ли уж велики наши возможности реконструировать истинный ход эволюции человека? По меткому замечанию прекрасного генетика-эволюциониста R. Lewontin, воссоздать эволюционное прошлое человека как вида почти так же трудно, как и предсказать его будущее, хотя и тем и другим ученые нередко занимаются, особенно обращаясь к ненаучной аудитории. Конечно, можно выделить поведенческие характеристики, которые полезны для жизни человека, можно также описать соответствующие «воображаемые сценарии отбора». Однако проблема заключается в том, что таких версий истории отбора может быть создано бесконечно много, соответственно количеству поведенческих характеристик: от агрессии (К. Лоренц), до сотрудничества и альтруизма (В. Н. Эфроимсон). Но при этом нет достаточных подтверждений, что существует (или существовала) генетическая изменчивость, прямо влияющая на способность к такому поведению (Левонтин Р., 1993).

2. Другой общий вопрос: насколько справедлив подход по аналогии? Кажется ясно, что сравнение социальных и биологических феноменов если и возможно (хотя Э. Фромм, например, в целом считает это недопустимым), то только в узких границах и при понимании всей условности такого сравнения. Редукция же агрессивного (социального по своей сути) поведения человека к биологическим инстинктам, а тем более к инстинктивному поведению животных, вызывает серьезные возражения. И в этом плане можно только присоединиться к фроммовской критике «доказательства по аналогии» как метода построения инстинктивистской концепции агрессии (Фромм Э., 1994). Более того, у нас нет надежных оснований ставить знак равенства не только между биологической регуляцией поведения человека и животного, но даже и между механизмами регуляции агрессивного поведения древнего и современного человека. Если, несмотря ни на что, принять, что генерализованная агрессия способствует биологическому сохранению индивида (в условиях существования устойчивой социальной организации это неочевидно), следует все-таки понимать, что та же самая агрессия препятствует самосохранению личности, а через это ведет к разрушению целостности человека.