Биоген - читать онлайн книгу. Автор: Давид Ланди cтр.№ 46

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Биоген | Автор книги - Давид Ланди

Cтраница 46
читать онлайн книги бесплатно

Мальчик карабкается на скалу, и меня охватывает предчувствие беды. Страх окутывает язык и сплетает мои нервы в комок, который застревает под кадыком, блокируя взволнованное дыхание и оставляя альвеолы легких без кислорода. Я открываю рот, чтобы крикнуть, остановить его, но слова падают на песок, как куски гранита в черную бездну полыньи. Он вскарабкивается наверх и исчезает за большим валуном. Я лезу следом, стараясь успеть до того, как произойдет что-то непоправимое, трагическое. Цепляюсь пальцами за острые выступы камней, царапаю о сухостой колени, но мои движения, скованные невидимой силой сна, опаздывают, отстают от собственных устремлений, и душа все время хочет вырваться из тела и броситься в погоню одна.

Наконец я преодолеваю возвышенность, где нахожу узкую тропинку. Утес выпирает в море на десять саженей, и на его краю я вижу одинокую фигуру. Мальчик стоит ко мне спиной и смотрит на восходящее солнце. Утренние лучи божественного света окружают его чело, создавая ореол из отблесков, переливов и брызг отраженных в воде лучей. Двигаясь к нему по тропинке, я замечаю, что тяжесть в моих ногах прошла. Тело вновь обрело привычную легкость, и только душа, трепеща от переполняющего ее ужаса, пятится теперь назад. Страх ложится на сердце свинцовым брелком предчувствия. Я иду вперед, ступая по каменистой почве как можно тише. Мальчик продолжает любоваться поднимающейся над морем звездой. Ее огромный светящийся факел выплывает из голубой глади воды, выворачивая наизнанку тьму мира. Не замечая моего появления, он остается на месте, пораженный величием света. Кажется, беглец обо всем забыл: обо мне, о времени, о побеге, о годах, прошедших на берегу водоема, о погоне и желании уединиться. Его оцепеневшее тело неподвижно, как камни, выпирающие из грунта справа и слева от нас. Я приближаюсь к подростку настолько, что различаю пряди его волос, обдуваемые утренним ветерком. Они вздрагивают и покачиваются, как ковыль, перешептываясь друг с другом о чем-то далеком, забытом, исчезнувшем. В этот момент солнце отрывается от горизонта и, раздуваясь, вспыхивает в полную мощь, погружая в свое великолепие проснувшийся вокруг мир. Словно пробудившись от глубокого сна, мальчик медленно поворачивается ко мне, и я замираю, вспоминая эти черты лица. Но когда моя память, пробираясь сквозь терний долговременной [277] иконической [278] информации, оказывается так близка к разгадке, что кажется – еще мгновение, и она откинет завесу с тайны нашего знакомства, мальчик отклоняется назад и, словно серая тень от скользящей над водой птицы, раскинув в сторону руки, падает со скалы в море, даже не пытаясь удержаться, остаться со мной.

И улыбка – эта жуткая улыбка дерзости и безумия – не сходит с его лица на протяжении мучительных мгновений, пока длится полет.

Я бросаюсь к обрыву и, не увидев беглеца на поверхности, прыгаю за ним. После погружения тела в воду, к своему ужасу, я обнаруживаю, что скорость моего падения не изменилась. Вода оказывается такой же тяжелой, как в Волге. Она затягивает, влечет, манит и увеличивает скорость бурного погружения. Дно приближается так стремительно, что, несмотря на большую глубину, я едва успеваю перевернуться, чтобы оттолкнуться и всплыть для нового вздоха. Глубина сворачивает, сужает пространство и, сдавливая барабанные перепонки, вызывает острую боль, которая проникает в мой мозг оглушительным звоном фанфар. Мальчика нигде нет. Я отталкиваюсь, желая вернуться на поверхность, но вместо этого мои ноги погружаются в ил. Паническая атака мгновенно дереализует восприятие окружающего подводного мира, и в тот момент, когда я начинаю задыхаться, кто-то хватает меня за руку. Я вскидываю голову и встречаюсь с глазами мальчика, чьи два бездонных блюдца взирают на утопленника почти в упор. Его пронзительный взгляд, замутненный прозрачной бирюзой морской воды, внимательно рассматривает меня, проникая в самые потаенные уголки детской души, и изучает ее, как изучает археолог таинственный амулет, попавший ему в руки из глубины веков, как изучают рентгеновские лучи скелет вселенной, двигаясь с высокими энергиями в космическом пространстве глазами создателя.

Вдруг он с силой дергает меня за руку, и мои ноги чуть высвобождаются из западни. Он повторяет рывок и, заметив, что я теряю сознание, наращивает темп хаотичных движений. Но мои конечности очень медленно поддаются освобождению из песчаной ловушки. Он встает рядом со мной на дно и толкает мое тело вверх: раз… еще раз… еще… Наконец ноги освобождаются, и тело начинает взлетать. Опустив голову, я смотрю вниз и вижу на морском дне поглощенного илом ребенка. Он тянет ко мне плети своих беспомощных рук, и его глаза выражают мольбу, призыв о помощи. Вынырнув, я делаю вдох и тут же ныряю обратно. Первые движения даются мне легко, но вскоре коктейль могильного озера [279] встает между мной и подростком неприступной стеной. Чем глубже я опускаюсь, тем выше становится плотность воды. Я стараюсь преодолеть ее, но она борется, выпирает, выталкивает меня на поверхность, не позволяя погрузиться на необходимое расстояние. И каждый раз на глубине я вижу его – немого мальчика, тянущего ко мне свои тонкие руки. Вместе с движениями прибоя они колышутся, как пламя свечи, и тянутся, тянутся, тянутся вверх…

Я выныриваю на поверхность моря, набираю полные легкие воздуха и опять пытаюсь достигнуть дна. Периодичность моих ныряний учащается, сливаясь с барабанами сердца. Борьба продолжается, переходя в остервенение, и я начинаю задыхаться. В это мгновение гул нарастающих аплодисментов будит сознание эпилепсика [280] , возвращая ему действительность в момент окончания музыкально-хореографического представления, и я вижу, что зал приветствует мое пробуждение аплодисментами, а я, избавленный от кошмара, сижу в кресле с благодарной улыбкой утопленника на бледном, как смерть, лице…

13

Как губка – мел со школьной доски, соленые волны Черного моря смыли ноэму [281] одесского театра в сознании ребенка одним прыжком.

Скопления воды на поверхности планеты, как бы они ни назывались: море, океан, река, озеро, пруд, ерик (главное, чтобы теплый), для Водолея – это всегда возможность психического, физиологического, этнического, религиозного и медицинского катарсиса.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию