Присутствие [духа]. Как направить силы своей личности на достижение успеха - читать онлайн книгу. Автор: Эми Кадди cтр.№ 31

Иногда страх разоблачения заставляет человека выйти из игры еще до ее начала. Джессика Коллетт, профессор социологии в Университете Нотр-Дам, заинтересовалась влиянием синдрома самозванца на карьеру и образовательные устремления. В частности, она и ее соавтор Джейд Эйвлис задались вопросом, не являются ли страхи «самозванцев» причиной дауншифтинга – ситуации, когда человек отказывается от поставленных ранее карьерных целей. Коллетт и Эйвлис опросили сотни аспирантов-естественнонаучников, которые сначала наметили для себя карьеру ученого-исследователя, но потом переключились на преподавание или работу научного консультанта в правительственных или общественных структурах, где конкуренция меньше. «Мы обнаружили, что в двух группах людей – тех, кто серьезно задумывался о смене направления карьеры, и тех, кто его в самом деле сменил, – синдром самозванца проявлялся существенно чаще, чем в среднем», – пишет Коллетт.

Я не просто изучаю синдром самозванца – я самолично его испытывала. И не просто испытывала – я, можно сказать, в нем жила. Как в маленьком домике. Конечно, никто, кроме меня, об этом не знал. Это была моя тайна. Синдром самозванца почти всегда – тайна. Потому он так крепко держит человека в тисках – он шантажирует свою жертву: «Если ты никому не скажешь, что чувствуешь, тогда люди с меньшей вероятностью подумают: “Хммм… может, ей и вправду здесь не место”. Незачем им подсказывать, верно?»

В докладе на конференции TED 2012 я рассказала о своих переживаниях в роли самозванца. После травмы головы я пыталась вернуться в университет, но была вынуждена снова бросить учебу, поскольку не могла воспринимать информацию. Я жила как в тумане, утратив неотъемлемую часть своего «я» – хуже этого ощущения нет ничего. Потеряй что угодно другое, и какая-то доля прежних сил у тебя останется. Но я потеряла способность мыслить, важнейшую часть личности, и чувствовала себя абсолютно беспомощной.

Я очень медленно, с трудом отвоевала прежние позиции, в конце концов доучилась в университете и добилась, чтобы меня взяли в аспирантуру в Принстон. Но еще много лет после этого меня мучил страх разоблачения. От каждого нового успеха он только усиливался, а каждая, даже самая мелкая, неудача подтверждала мою уверенность, что мне здесь не место. «Я попала сюда по ошибке» – эти слова непрестанно звенели у меня в голове.

На первом году аспирантуры каждый из аспирантов-психологов должен был сделать двадцатиминутный доклад перед аудиторией из примерно двух десятков человек. В ночь перед докладом меня обуял нестерпимый страх; я пошла к своей научной руководительнице и заявила, что собираюсь бросить учебу – исключительно для того, чтобы избавиться от обязанности делать доклад.

– Ничего подобного, – сказала она. – Ты пойдешь и сделаешь доклад. И дальше будешь поступать так же, даже если тебе для этого придется притворяться. И так – пока не почувствуешь, что ты все это прекрасно можешь.

Нельзя сказать, что назавтра я как докладчик была на высоте. Все мое тело было сковано страхом – шевелились только губы и язык. Мне казалось, что у меня вот-вот отключится мозг. Я только и ждала, когда же это испытание кончится. После доклада кто-то поднял руку, чтобы задать вопрос, и я чуть не упала в обморок. Но я выжила, и вроде бы слушателям мое выступление не показалось таким уж полным провалом. Я продолжала делать доклады – соглашалась практически каждый раз, когда мне это предлагали, и порой даже вызывалась добровольцем. Я не упускала ни одного случая попрактиковаться.

Не сразу, а лишь через несколько лет – после того, как я год преподавала психологию в Ратгерском университете, два года в Школе менеджмента Келлога Северо-Западного университета и год в Гарварде (где людям вроде меня уж точно не место), – предсказание моей научной руководительницы сбылось: я и вправду почувствовала, что вполне способна говорить перед аудиторией.

Вот как это произошло. В Гарварде у меня была студентка, которая за целый семестр не произнесла ни слова на занятиях. Перед последним занятием я послала ей записку, в которой говорилось, что ее пассивность меня не устраивает и что у нее осталась самая последняя возможность себя проявить. Она пришла ко мне в кабинет с совершенно убитым видом, долго молчала и в конце концов произнесла: «Мне здесь не место». И заплакала.

Она рассказала мне историю своей жизни – родилась в захолустье, училась в посредственной школе. Среди других студентов она чувствовала себя чужой и была уверена, что в ее случае приемная комиссия сделала ошибку.

Мне показалось, что я слышу себя – многолетней давности.

И тут меня словно громом поразило: ведь я же такого больше не чувствую! Я не самозванка! Мне не грозит разоблачение! Но я не осознавала, что старые страхи и сомнения меня отпустили, пока не услышала их эхо из уст этой студентки.

Следующая моя мысль была: «Она тоже не самозванка. Она имеет право быть здесь».

Делая доклад на TED, я совершенно не ожидала, что рассказ о моем синдроме самозванца получит такой резонанс. Я вообще чуть не выкинула эту часть из доклада, решив, что она слишком далека от моей главной темы и к тому же слишком личная.

Сделав доклад, я сошла со сцены, и тут же несколько незнакомцев бросились ко мне и принялись обнимать. У некоторых были слезы на глазах. Все эти люди говорили примерно одно и то же, разными словами: «Я преуспевающий бизнесмен по стандартным меркам. Я знаю, что с виду про меня никогда такого не подумать, но каждый день, входя в контору, я чувствую себя самозванцем». Я и вообразить не могла, что услышу то же самое от тысяч людей – я по сей день получаю письма, и в каждом говорится о том, что пишущий чувствует себя обманщиком и фальшивкой.

Моя научная специальность – исследование предрассудков. Моя диссертация по социальной психологии была посвящена стереотипам и тому, как по ним можно предсказать закономерности дискриминации в каждом отдельном случае. Меня всегда заботила судьба людей, отторгаемых обществом. Как нам исправить положение? Предрассудки не искоренишь за день. Это не оправдание бездействию, но, что бы мы ни делали, проблема дискриминации исчезнет не скоро. Мои студенты – будущие исследователи проблем сексизма и расизма, но я мало что могу им рассказать об успехах в борьбе с этими проблемами.

Меня это беспокоило. Например, если я провожу беседу с группой молодых женщин, которые собираются искать работу, что я им скажу? «Да, результаты исследований отчетливо показывают, что на рабочем месте женщины подвергаются дискриминации. Спасибо за внимание! Удачи!» Я все так же активно изучаю причины и следствия предрассудков, но сейчас сосредоточилась на поиске научно обоснованных мини-интервенций – вещей, которые люди могут делать хорошо, даже несмотря на предубеждение и осуждение со стороны окружающих. И даже несмотря на свои собственные негативные предубеждения.

Бо́льшую часть жизни я провел в убеждении, что занимаю чужое место, что мне просто повезло или удалось всех обмануть. Никогда, ни единого раза мне не пришло в голову, что и другие люди могут чувствовать то же самое.