Идущие сквозь миры - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Лещенко cтр.№ 47

В доме поселится тот, кто займет место капитана и получит мой вымпел с извивающимся на волнах змеем.

Мечи и топоры отправятся к Ли-оружейнику и, скорее всего, будут ржаветь где-нибудь в углу, покрываясь паутиной.

Одну вещь из коллекции я все-таки решил взять с собой.

Это был необычный короткий кинжал с лезвием из металла странного розового цвета, без рукояти, надевавшийся на руку, подобно кастету. На лезвии был отчеканен золотом необыкновенно сложный и красивый символ: клеймо, а может – иероглиф неведомого языка.

Вещь эту я выиграл в карты в Дормае, и откуда он – его прежний хозяин рассказать мне не успел.

Собственно, на этом сборы и кончились.

Больше никаких вещей из этого мира я забирать с собой не мог – и в пути, и, тем более, в моем мире они могут навести на нежелательные подозрения.

Потом я лег, но сон не шел.

В голову по-прежнему лезли всякие, чаще всего не очень веселые, мысли.

Дважды на моей памяти ловили и наказывали беглецов. И сейчас мне поневоле приходили мысли о том, что ждет нас в случае неудачи.

Хэоликийцы, как бы там ни было, – народ, набравшийся цивилизации. Поэтому им чужда излишняя жестокость, а тем более жестокость бессмысленная. Однако, как известно, жестокость осмысленная является непременным атрибутом цивилизованного человека.

Тут не сжигают заживо, не разрывают лошадьми или не скармливают хищным насекомым, как кое-где, хотя то, что ждет несчастных, едва ли лучше.

Сначала над неудачливым беглецом устраивается суд, на котором обязаны присутствовать все, кто есть на базе, бросив буквально все дела.

На суде командор базы и другие хэоликийцы, если они есть, произносят длинные витиеватые речи о преступившем долг и обманувшем тех, кто дает ему пищу и кров. После выносится приговор – всегда одинаковый. Потом вся база собирается на плацу, выстраиваясь полукольцом вокруг склепов. По жребию отбирается пятеро товарищей приговоренного, обязательно из его экипажа. Именно им предстоит исполнить приговор – отказавшийся должен разделить судьбу смертника. Для начала им приходится взломать склеп, потом вытащить из него кости предыдущей жертвы, которые они сжигают на разведенном тут же костре и выбрасывают пепел в море. При этом приговоренный имеет возможность наблюдать за всеми процедурами из окошка камеры, стоящей как раз напротив. Затем, связанного и с вырезанным лингвестром, дабы проклятия обреченного не смущали публику, его приковывают внутри и вновь замуровывают склеп. Иногда оставляют кувшин с водой – чтобы муки продлились дольше. Иногда даже немного еды…

Вспомнилось, как Дмитрий то ли в шутку, то ли всерьез говорил, что на всякий случай нам следует запастись ядом.

Вспомнился даже жутковатый разговор, случившийся два года назад.

В то время я как раз из суперкарго поднялся в старпомы, покинув при этом корабль Ятэра, и попал под начало Клауса Ланкмайера.

Он был угрюмым и неразговорчивым человеком, довольно суровым к подчиненным. Кроме того, он был склонен к неумеренной выпивке, хотя на его профессиональные качества это не влияло. Происходил он, надо сказать, из довольно-таки странного мира, где в сорок первом Германия не напала на нас и в дальнейшем нашим странам удалось как-то сосуществовать, обойдясь без войны.

Единственный крупный его недостаток – это его привычка напиваться в свободное время, причем ему было необходимо привлечь к этому делу кого-то из подчиненных. Чаще всего выбор падал на меня.

После пары штофов рома и очередной очереди соленых морских терминов в адрес хозяев, перемежаемых слезными жалобами на жизнь, я спросил его, почему бы ему не сбежать, раз ему так плохо.

– Бе-ежать? – пьяно усмехнулся Ланкмайер. – Нет, дружище, какая жизнь ни паршивая, а терять ее мне не с руки.

– Верно, – согласился я, – быть уморенным голодом не хочется никому.

– А, ты об этом? – отмахнулся Клаус. – Я о другом. Казнь… да я сто раз мог бы уйти, так что меня ни одна собака не нашла бы, ищи хоть сто лет. Тут другое…

Он многозначительно поднял палец вверх:

– Вот ты мне скажи: сколько народу хотя бы на нашей памяти дезертировало, прикинь, а? Почему же, интересно, за тысячу лет их ни разу не раскрыли? Ведь за это время должны были бежать сотни тысяч человек… ну, десятки… неужели никто из них не проговорился бы? Приятель, у нас тут люди из сотен миров, и ни в одном не было ничего известно о Хэолике. Понимаешь, даже сказок похожих не рассказывали!

– Рассказывали, – буркнул я.

– Не-е, – с ухмылкой покачал капитан головой, – все не то, всякие там корабли-призраки…

– Что вы хотите этим сказать? – Честно говоря, пьяная болтовня Клауса меня начинала раздражать.

– А вот что я хочу сказать, – переходя на зловещий полушепот, совершенно трезво процедил Ланкмайер, – что бежать-то люди бегут, а вот что с ними потом бывает, а? А я тебе скажу: помирают они, вот так! В каждом из нас колдовская штучка зашита. И вот когда кто-то сбежит, они ее – р-раз! И помер человек.

– Почему же они, по-вашему, об этом не предупредят? – спросил я.

– А зачем? – Он расхохотался, хлопнув меня по плечу. – Пусть у людей хоть такая отдушина останется, а то ведь от отчаяния еще натворят чего-нибудь нехорошее, бунт устроят… Много ли там этих беглецов, трудно, что ли, новых набрать!… Ты подумай, – продолжил он, – сколько людей думает так: если совсем уж кисло придется, то сбегу, а пока подожду? На этом, почитай, весь порядок держится! На этом, да еще на Городе – тоже хорошая морковка. Бежит ослик, а перед ним морковка… Вот вопрос – есть ли она?

– Ну это уж вы совсем, кэп, загнули – я в Городе сам был.

– Был? – спросил Ланкмайер. – Был? А ты уверен, что был? Может, ты только видел Город? Колдунишки, они, знаешь ли, много чего могут. Вдруг ты где-нибудь лежал, а тебе показывали этот Город. А на самом деле всех нас, когда в тираж выйдем, да детишек наших – вжик… Куда вот только? Хорошо, если сразу, а если нет? Может, на алтари их поганых богов! – взвыл Ланкмайер и вдруг разрыдался.

Я вспомнил, что у него есть жена и недавно родилась дочь, которых этот неулыбчивый человек глубоко и искренне любил…

Спустя неполный год Клаус Ланкмайер исчез, сойдя на берег в одном из местечек на побережье Алкорамида. Быть может, он захотел узнать истину, даже поставив на карту, как он думал, свою жизнь.

Да, поневоле вспомнятся не только пьяные разглагольствования Клауса, а даже дурацкая побасенка, что, мол, на охоту за беглецами маги выпускают каких-то тварей, выведенных с помощью волшебства и называемых «кошки ада», и те съедают их, не оставляя даже костей.

Потом я подумал об Иветте. Без сожаления и горечи, только с тихой печалью. В последнюю нашу встречу у нас было всего три дня – потом я отплыл в свое, если все пройдет удачно, предпоследнее плавание в качестве капитана хэоликийского купца.