Война, которая покончила с миром. Кто и почему развязал Первую мировую - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Макмиллан cтр.№ 64

Известие о падении Порт-Артура застало 2-ю Тихоокеанскую эскадру на Мадагаскаре, которого она достигла в ходе почти кругосветной экспедиции, призванной снять осаду. Флоту пришлось огибать Африку, поскольку англичане не пропустили бы его через Суэцкий канал. Командующий эскадрой адмирал принял решение пробиваться во Владивосток. 27 мая 1905 г. российская эскадра вошла в Цусимский пролив, разделяющий Японию и Корею, – но японцы уже ждали ее. Последовавшее сражение стало одной из самых решительных побед на море во всей мировой истории. 2-я Тихоокеанская эскадра была уничтожена, более 4 тыс. моряков погибло, а еще большее количество попало в плен. Японцы потеряли 116 человек и несколько торпедных катеров [438] .

Россия была вынуждена принять предложение американского президента Теодора Рузвельта, который стал посредником на переговорах. Япония практически исчерпала ресурсы для продолжения войны и тоже была готова к переговорам. В августе представители России и Японии встретились на территории военно-морской базы в Портсмуте, штат Нью-Гемпшир. Мотивы Рузвельта были смешанными: с одной стороны, он и правда верил, что США, как одна из самых цивилизованных наций мира, обязаны способствовать прекращению войны; с другой стороны, его радовало то, что его страна и он сам оказались в центре событий глобального значения. Если оценивать его отношение к участникам конфликта, то он, как и многие американцы, недолюбливал российское самодержавие и изначально сочувствовал Японии, которую считал «желательным дополнением» к мировому порядку. Рузвельту пришелся по душе даже избранный японцами способ вступления в этот конфликт – внезапная атака без формального объявления войны. Но когда Япония все же взяла верх над Россией, Рузвельт задумался о будущем положении США в Азии, и его стало беспокоить то, что японское правительство могло теперь обратить все внимание на Китай. Сведя стороны вместе, американский президент сам не принимал участия в дискуссиях, но внимательно следил за ходом переговоров из своего поместья на Лонг-Айленде. Ему было нелегко сдерживаться, поскольку обе стороны явно затягивали процесс. «На самом деле, – сетовал Рузвельт, – мне больше всего хочется заорать от ярости, схватить их и хорошенько стукнуть лбами» [439] . В сентябре Портсмутский мир все-таки был подписан. Япония получила половину русского острова Сахалин и все русские концессии в Южной Маньчжурии. На следующий год Рузвельту была присуждена только учрежденная Нобелевская премия мира.

Война обошлась России дорого не только в отношении территории – войска понесли тяжелые потери, большая часть флота была уничтожена, а расходы достигли такой величины, что страна едва могла их себе позволить. Еще в ноябре 1903 г., незадолго до начала боевых действий, генерал Алексей Куропаткин, бывший тогда военным министром, предупреждал царя: «Война с Японией была бы крайне непопулярна и только усилила бы недовольство по отношению к действующему правительству» [440] . Кавказский генерал-губернатор в разговоре с тем же Куропаткиным выражался еще определеннее: «Ни в коем случае нельзя доводить до войны. Это вопрос самого существования династии». Оба они оказались правы. Общество с самого начала не проявило особенного воодушевления по поводу начавшейся войны, и уже в 1904 г. интеллигенция, растущий средний класс и даже образованные землевладельцы на уровне земств начали разочаровываться в правительстве.

В периоды стремительного промышленного роста, который охва тил Россию с 1890-х гг., трудно сохранить контроль над социальными процессами. Хозяйственный бум сулил лучшее будущее, но он также дестабилизировал и без того антагонистическое общество. Магнаты Москвы и Петербурга обитали в роскошных дворцах, собирали великолепные коллекции предметов искусства и мебели, тогда как рабочие жили в крайней нищете и вынуждены были по многу часов трудиться в невыносимых условиях. В бедных деревнях крестьяне редко имели в своем рационе мясо и жили фактически на грани голода, особенно во время долгой зимы. В это же время крупные землевладельцы вели тот же образ жизни, что и их европейские собратья из более богатых стран. Даже отличавшийся экстравагантностью князь Юсупов (который позже станет убийцей Распутина) не мог промотать свое состояние, включавшее более полумиллиона акров земли, шахты и фабрики – не говоря уже о серебряных вазах, которые он любил наполнять неограненными алмазами и жемчугом. В 1914 г. графиня Клейнмихель, одна из видных светских дам Санкт-Петербурга, устроила небольшой, с ее точки зрения, костюмированный бал для своих племянниц: «Я разослала более трехсот приглашений, ведь мой дом не мог вместить большего числа гостей, да и кухня едва справилась бы с работой во время ужина, ведь по русскому обычаю его подают за отдельными столиками» [441] .

Вопреки репрессиям и цензуре, во всех слоях общества зрело стремление положить конец самодержавию, учредить народное представительство и добиться гражданских свобод. Множество народов Российской империи, включая прибалтов, поляков, финнов и украинцев, также добивались большей автономии. При этом небольшое, но решительно настроенное меньшинство давно оставило надежды на постепенные реформы и стало стремиться сверг нуть старый порядок силой – посредством террористических актов или даже вооруженного восстания. Между 1905 и 1909 гг. было убито около 1500 провинциальных губернаторов и чиновников. По мере ускорения темпов индустриализации в России росло число рабочих, и они тоже настраивались на все более воинственный лад. В 1894 г., когда Николай II взошел на престол, в стране произошло шестьдесят восемь забастовок; десять лет спустя – более пяти сотен [442] . Хотя радикальные социалистические партии были по-прежнему запрещены, а их вожди находились в изгнании, они все равно начали постепенно брать под свой контроль нарождающиеся рабочие организации. К 1914 г. самая организованная из таких партий – большевики – господствовали в большинстве профсоюзов и контролировали большинство «рабочих» мест в Государственной думе, как назывался новый российский парламент.

В предвоенные годы Россия представляла собой гигантский организм, пытающийся развиваться в нескольких направлениях разом, а потому нельзя было точно сказать, на что она станет в итоге похожа. Отдельные части страны – особенно в деревенской глуши – выглядели так же, как и столетия назад, тогда как большие города с их электрическим освещением, трамваями и новыми магазинами внешне не отличались от Парижа, Берлина или Лондона. И все же образ вечной и неизменной сельской России лишь вводил в заблуждение – причем это касалось даже тогдашних консерваторов, позднейших исследователей и самого царя. Отмена в 1861 г. крепостного права, развитие средств связи и путей сообщения, распространение грамотности, отъезд крестьян на заработки в города (и то, что они рассказывали, когда возвращались обратно к семьям) – все это потрясало жизнь деревни и подрывало ее изнутри. Старики, священники, традиции – и даже сама некогда всемогущая сельская община – больше уже не имели прежней власти над жизнью крестьянина.