Война, которая покончила с миром. Кто и почему развязал Первую мировую - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Макмиллан cтр.№ 141

Страница

Стратегическое мышление англичан менялось таким образом, что интервенция на стороне Франции делалась более вероятной. До 1907 г. главным объектом забот английской армии была Британская империя. Улучшение отношений с Соединенными Штатами Америки на рубеже веков, которое произошло отчасти благодаря признанию Великобританией главенствующей роли США в Новом Свете, означало, что Великобритания больше не должна была беспокоиться о своих североамериканских колониях. Англо-русский договор от 1907 г. во многом снял опасения англичан в отношении российской угрозы Индии – жемчужине в ее короне. После Англо-бурской войны армия Великобритании была реорганизована и реформирована и теперь могла оценить свою роль. Она, как это было всегда, несла ответственность за защиту Британских островов в случае вторжения, однако руководители страны все больше размышляли об отправке экспедиционных войск на континент [1101] . Рост могущества Германии извлек наружу давний страх Великобритании перед ситуацией, когда одно государство главенствует на побережье Нидерландов, Бельгии и, возможно, даже Франции, через которое осуществляется большая часть английской торговли. Контроль Германии над побережьем также давал ей потенциальную возможность вторгнуться в Великобританию, если она того захочет [1102] .

Английские военные были склонны предполагать, что Франция неизбежно потерпит поражение без поддержки Великобритании [1103] . В 1912 г. Морис Хэнки, глава Комитета обороны империи – организации, отвечавшей за стратегию Великобритании, – выразил довольно распространенную точку зрения на французов: «Они не производят на меня впечатления действительно крепких людей». По словам Хэнки, у них плохая канализация, нехорошая вода и медленные поезда. «Я подозреваю, – продолжил он, – что немцы могут в любой момент «основательно намять им бока» [1104] . К лету 1911 г. английские военные размышляли об отправке во Францию шести пехотных дивизий и двух кавалерийских бригад общей численностью 150 тыс. человек и 67 тыс. лошадей. Если предположения французов в отношении численности солдат, которых Германия задействует на западном фронте, были верны, то английские экспедиционные войска сместят там баланс сил в пользу Антанты [1105] .

Пока армейские военачальники Великобритании строили планы, офицеры военно-морского флота этого не делали, а если и делали, то Фишер и его преемник сэр Артур Уилсон не делились своими мыслями ни с кем, тем более с армейскими офицерами, в которых они видели соперников в финансировании. Они энергично возражали против отправки экспедиционных войск в Европу, как дорогостоящей и бесполезной затеи. Военно-морской флот был главным родом войск, который отвечал, как это было всегда, за оборону родных островов, защиту английской торговли в открытом море и ведение боевых действий с противником путем блокады его портов и, возможно, осуществления десантных операций. Армия могла сыграть в этом некоторую роль – Фишер позволил себе вставить слова, которые позаимствовал у Грея, – «в качестве снаряда, который будет выпущен военно-морским флотом» [1106] . Фишер в 1909 г., по-видимому, размышлял о нескольких небольших нападениях на берега Германии: «Всего лишь блошиный укус! Но несколько таких укусов заставят Вильгельма в ярости чесаться!» [1107] И хотя Фишер придерживался широких взглядов, когда речь заходила о новой технологии – все больше опирался на быстроходные крейсеры, а не на дредноуты и был приверженцем применения торпед и подводных лодок для ограничения возможностей немецкого флота, – он не был силен в разработке стратегических планов. Когда он впервые вступил в должность, на флоте почти не разрабатывались планы; он любил говорить, что его главный военный план заперт у него в голове, где он и останется для большей безопасности [1108] . «Самая бессмысленная непрофессиональная чепуха, которую я когда-либо видел», – сказал один молодой капитан о военном плане адмиралтейства во время первого срока пребывания Фишера в должности. Он винил самого Фишера, который расплывчато говорил о войне – «противника нужно бить сильно и часто» (и другие афоризмы), – но который так и не занялся конкретными деталями [1109] .

В довоенное время два этих вида войск в Великобритании шли по большей части каждый своим путем, разрабатывая свои планы, и смотрели друг на друга, как собаки, дерущиеся за кость. Однако в 1911 г. второй марокканский кризис, который повлек за собой страх перед казавшейся неизбежной войной, заставил 23 августа 1911 г. собрать заседание Комитета обороны империи с целью пересмотра всей стратегии Великобритании. (Такой пересмотр имел место единственный раз до 1914 г.) [1110] Премьер-министр Асквит председательствовал на этом заседании, а среди других политиков были военный министр Ричард Холдейн, Грей и два новых молодых перспективных политика – Ллойд Джордж и Уинстон Черчилль. Новый начальник военных операций Генри Уилсон представлял армию, а преемник Фишера Артур Уилсон – военно-морской флот. Армейский Уилсон блестяще изложил ситуацию на континенте и обрисовал цель и планы экспедиционных войск. Его военно-морской однофамилец совершил ужасное: он возразил против самой идеи отправки армейских частей в Европу и вместо этого предложил нечеткую схему блокады североморского побережья Германии и периодических нападений с моря с целью высадки десантов. Также стало ясно, что военно-морской флот не заинтересован в транспортировке экспедиционных войск во Францию или защите ее коммуникаций [1111] . Асквит счел такое выступление «ребячеством» [1112] . Вскоре после этого он сделал первым лордом адмиралтейства Уинстона Черчилля, который быстро избавился от Артура Уилсона и засадил штаб военно-морского флота разрабатывать военные планы. Черчилль взял курс на поддержку британских экспедиционных войск, и флот начал работать вместе с армией [1113] .

Страница