Прибалтика. Война без правил (1939-1945) - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Кантор cтр.№ 76

Истребительные батальоны рекрутировались из местного населения. Первоначально планировалось, что истребители, или «истребки», как вскоре стали их называть, будут осуществлять свою деятельность «на общественных началах» и «без отрыва от производства». Это означало, что крестьянина (а в составе батальонов были преимущественно крестьяне) в любой момент могли оторвать от хозяйственных работ и послать на «операцию». Кроме того, истребители на первых порах не освобождались от призыва в армию. В этих условиях кампания по формированию истребительных батальонов большого успеха не имела, даже невзирая на соблазн законно получить в руки оружие. Ситуация изменилась после того, как в декабре 1944 г. военный комиссар Литвы издал распоряжение об освобождении бойцов истребительных батальонов от призыва в Красную Армию {647}.

До конца 1944 г. в Литве удалось сформировать 15 истребительных батальонов общей численностью 2442 человека, на 1 апреля 1945 г. число батальонов достигло 22, а численность бойцов возросла более чем втрое и достигла 11 013 человек {648}.

Истребительные батальоны создавали по территориальному принципу: ядро находилось в уездном центре, а основной действующей единицей был взвод при волостном отделении НКВД. Первоначально он состоял из 10—12 человек, потом его численность была доведена до 30—50 человек. На вооружении истребительных батальонов находились автоматы и винтовки, выданные НКВД, а также трофейное оружие — немецкое и добытое у «лесных братьев». В начале 1945 г. две трети бойцов жили на казарменном положении. Однако с наступлением сезона полевых работ казарменное положение ограничили только ночным временем, а днем истребители могли заниматься хозяйственными делами — ЦК КП(б) Литвы, озабоченный возможностью срыва посевной кампании, принял специальное решение по этому вопросу {649}.

По положению об истребительных батальонах их командирами являлись начальники уездных отделов НКВД. Однако те смотрели на «добровольных помощников» со скепсисом, больше рассчитывая на подразделения регулярной армии. Военным обучением истребителей первоначально почти не занимались. Положение начало меняться лишь после того, как на этот счет поступило специальное указание начальника ГУББ А. Леонтьева. Была разработана программа обучения, выделены офицеры и сержанты для проведения занятий. Однако военная подготовка бойцов истребительных батальонов по-прежнему оставалась слабой. Одним из существенных препятствий на этом пути стала языковая проблема: проводившие занятия офицеры не знали литовского языка, а литовские крестьяне плохо понимали по-русски.

В отличие от истребительных батальонов «группы содействия» создавались главным образом с целью получения информации о передвижении и местах дислокации повстанцев. Социальной базой для таких групп должен был стать сельский актив. Оружия активистам не полагалось. По понятным причинам отдача от «групп содействия» была невелика. Не желая обострять отношений с властью, люди часто соглашались на сотрудничество, но это «содействие» носило больше формальный характер. Тот же, кто шел на сотрудничество с властью в открытую, становился объектом мести «лесных братьев». К апрелю 1945 г. всего по Литве было организовано 298 «групп содействия» с общей численностью 2890 человек {650}.

Весной 1945 г. повстанческое движение в Прибалтике изменило тактику: большие отряды разделились на мелкие и мобильные группы, возросла активность «лесных братьев». Нередко под контролем у них оказывались целые районы. Окончание войны рассматривалось повстанцами, как начало освобождения Прибалтики от советского присутствия при помощи Запада. Главным методом партизанской борьбы стал террор против советских активистов, крестьян-новоселов, нападение на советские учреждения, организация пропагандистских акций, бойкотирование важных государственных кампаний — выборов, подписки на заем, хлебозаготовок и т. д.

24 мая 1945 г. было созвано Бюро ЦК ВКП(б) по Литве. На заседании обсуждался один вопрос — «Об активизации буржуазно-националистических банд и мерах усиления борьбы с ними». Оценив обстановку в республике, Бюро постановило: «Считать важнейшей и первоочередной задачей партийных, комсомольских и советских организаций, органов НКВД и НКГБ дальнейшее усиление борьбы с литовскими и польскими буржуазными националистами, быстрейшее разоблачение и ликвидацию буржуазно-националистического подполья и полный разгром кулацко-националистических банд» {651}. Характерно, что в документе не упоминается о «немецком следе», т. е. повстанцы уже не рассматриваются исключительно как агенты германской разведки.

Летом в 1945 г. в Москву начала поступать информация об активизации повстанческих сил. В документах они именовались «националистическим подпольем» и «буржуазно-националистическими бандами». Союзное руководство стало реалистичнее оценивать происходящее. Теперь повстанческое движение осознавалось как дестабилизирующий фактор, ставивший под вопрос само существование советской власти, особенно в стратегически важном — пограничном и приморском — регионе. В этих условиях Центр ужесточил политику в Прибалтике — начался второй этап противостояния.

В 1945 г. по просьбе правительства Литвы паспортная система была распространена на сельских жителей этой республики: крестьяне тогда получили временные паспорта в соответствии со специальным распоряжением СНК СССР от 4 октября 1945 г. В феврале 1946 г с просьбой о введении паспортов на всех граждан республики в союзное правительство обратились власти Латвии. Руководство Эстонии просило распространить паспортную систему на всех граждан Эстонии старше 16 лет. В записке, адресованной заместителю председателя союзного правительства В. Молотову, просьбу свою они мотивировали следующим образом: «В прошлом все взрослое население Эстонии имело паспорта, которые являлись основным документом, удостоверяющим личность граждан… Поэтому граждане Эстонии привыкли к паспортной системе и ощущают в этом крайнюю необходимость, нередко выдвигая этот вопрос перед советскими и партийными органами республики» {652}. (Паспортизация жителей балтийских республик была «особым случаем» в советской практике 1940-х гг.: сельскому населению России, а также других регионов страны пришлось ждать этого события еще почти 30 лет.) Главной причиной этого решения стал размах повстанческого движения в республике: паспортизация сельского населения стала еще одной мерой, направленной на выявление «антисоветского элемента» и обеспечение большей подконтрольности территории.

«Борьба с бандитизмом» стала задачей номер один для руководства всех трех прибалтийских республик: складывавшуюся ситуацию активно обсуждали, о ней все чаще упоминали в отчетах и докладных записках. Республиканские власти осознали, что вопрос «кто — кого» имеет к ним непосредственное отношение и решить его только силами армии и НКВД вряд ли удастся.

Ситуация в республиках складывалась по-разному. И хотя тенденции развития повстанческого движения в Прибалтике в целом были похожими, масштаб этого явления, накал борьбы и острота противостояния отличались самым существенным образом. В лидерах оказалась Литва. Согласно данным ГУББ НКВД СССР, только за принадлежность к подполью и прочие виды антисоветской деятельности, в том числе и пособничество, в Литве было убиты, арестованы и выявлены без карательных последствий для них 40 541 человек, в Латвии эта цифра была почти в 5,7 раза меньше (7016), в Эстонии — в 7 раз меньше (5671 человек). Даже если принять во внимание размер территории и численность населения республик, все равно различия будут значительными {653}.