Дурман-звезда - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Прягин cтр.№ 82

Может, когда-нибудь умные люди выяснят физическую природу местных чудес. Поймут, почему руда оживает, а летучие парусники не падают. Загадок хватит на тысячу академиков. При условии, что те не свихнутся…

Впрочем, теперь даже я принес бы пользу науке. Например, подсказал бы, для чего туземцам «душа». Она – внимание, академики! – орган для усвоения местного волшебства (использую это слово за неимением лучшего).

Ну а носители этой волшебной силы – живая руда и лиловая пыль. И через них – фиалки с королевскими розами. Поэтому фиалки появляются над блуждающими рудными жилами или на открытых полях, где пыль обильно оседает на почву.

Иногда волшебства так много, что «душа» уже не справляется. Происходит, если угодно, передозировка чудес. Это из-за нее сгорел купец, схвативший сгусток руды. Из-за нее, как мухи, мрут каторжане, а у тех, кто живет на фиалковом хуторе, появляются волдыри. И еще был Ястреб, который, потеряв «душу», больше не мог себя контролировать даже в обычном городе, за сотни лиг от ближайшего рудника.

Но самая ударная доза для всей планеты – раз в десять лет, когда небо плачет. Тут уж приходится лезть в подвал, чтобы спрятаться, если хочешь сохранить разум.

У меня же «души» не было от природы. Поэтому я либо вообще не усваивал здешние чудеса, либо усваивал их неправильно. Брал живую руду руками. Лежал под слезами солнца. Пропускал огонь сквозь себя, а лиловая пыль казалась мне пеплом.

Руда, огонь, безумие – мозаика наконец-то сложилась. Но, как обычно, все ответы пришли, когда я совершенно утратил к ним интерес.

Я устал. Слишком долгий путь позади. Я каждые полвека сгорал, возвращаясь к исходному пятнадцатилетнему возрасту. Память стиралась, и все начиналось заново. Я действовал, а Ленка-вестница меня направляла (хотя, конечно, тоже забыла, что мы с ней прилетели с Земли). Разница между нами в том, что она жила непрерывно, без перерождений.

Все эти столетия солнце зачем-то берегло наш челнок – время вокруг него как будто остановилось. Мы с Ленкой, вспомнив себя, поднялись на борт и сразу же стартовали. Конечно, дзета-привода у нас нет, и домой нам вернуться не суждено. Мы поступим иначе. Я предложил, а она согласилась без колебаний. Осталось уже недолго. А пока что можно поразмышлять.

Да, мы отработали свою тысячелетнюю вахту. Солнце, наверно, уже притащило кого-нибудь нам на смену. И сейчас вокруг планеты болтается еще один чужой звездолет, а его экипаж недоумевает, чем вызваны неполадки.

А до нас на вахте были драконы, те самые «рептилоиды». Не знаю, в каком количестве они высадились и какие методы применяли. Но результат эффектный. До сих пор сохранился их виртуальный Берег Творения. А нынешние Драконы-аристократы считаются их потомками – хотя вряд ли это следует воспринимать буквально. Не думаю, что инопланетные ящеры прямо вот так входили к дочерям человеческим. Скорее, взяли шефство над каким-нибудь племенем, из которого позже вырос драконий клан.

Любопытно, из какой галактики прилетели змеюки? Из нашей? Или из Магеллановых Облаков? И куда они направлялись? В любом случае, их потомки смотрят в ночное небо совсем иначе, чем простые аборигены. Может, поэтому Криста-аристократка так быстро нашла общий язык со мной. И так не любила жрецов из храма.

Забавно. Мою Галактику «светлые братья» обозвали дурман-цветком. «Братья» не ведают, что самый сильный дурман – это свет их родного солнца, поющего планете бесконечную колыбельную.

Хотя в одном скотина-жрец, если вдуматься, был совершенно прав. Я – в самом буквальном смысле – пришел из мрака. Потому что между Землей и этой планетой лежит невообразимое море тьмы, которое мы, земляне, преодолели.

Да, так порой случается в жизни. Ты помнишь себя обычным девятиклассником и вдруг узнаешь, что для остальных ты – хитрая тварь из тени.

Но я ведь считал, что поступаю правильно! Во всяком случае, в моей последней, самой короткой жизни. Я помог тем, кто хотел изменить порядок вещей и располагал возможностями для этого. Кристе, лорду-арбитру и другим. Откуда мне было знать, что солнцу только и нужно, чтобы все они собрались на плоскогорье и стали различимой мишенью?

С другой стороны, оно, солнце, тоже верило в свою правоту…

Вот, опять я приписываю ему человеческие эмоции. Впрочем, неважно – главное, что мне так легче соображать.

Оно верило, что всего лишь лечит планету. Одним движением удаляет нарыв. Сохраняет привычное равновесие. И в рамках этой логики мне нечего возразить. Разве что процитировать слова нашего капитана о том, что человек всегда стремится к чему-то новому, иначе он просто крот.

Вот и весь философский диспут.

Планета катится по орбите, великий цикл лениво обрастает годами. Очередной чудовищный прогон вхолостую, космическая бессмыслица…

И ничего нельзя изменить?

Посмотрим. За мной остался последний ход.

Я достаю из кармана мерцающую горошину – ту, что подобрал у обрыва. Все эти дни я хранил ее, не решаясь выбросить. И, как оказалось, правильно сделал.

Сжимаю горошину в кулаке и чувствую, как она нагревается. Сейчас уже неважно, кому принадлежала эта «душа». Главное, что она – концентрат, сгусток фиолетовой силы, которую пролило на планету солнце. Да и сам я за тысячу лет пропитался этой силой до отвращения.

Впрочем, были в этом мире моменты, которые не хочется забывать. Те, когда мы с Тайей сидели в траве, обнявшись, и смотрели на лепестки Галактики в вышине. Просто сидели, радуясь, что мы вместе, и мечтая о чем-то невыразимо прекрасном.

Все проходит.

Сейчас передо мной на экране – звезда в червоточинах. Она уже совсем близко. Еще минута – и я сгорю в ее пламени. Возможно, это единственный способ донести до нее, как все выглядело в моем восприятии.

Горошина мне поможет. Она – плоть от плоти этого мира, а значит, солнце не отторгнет ее, растворит в себе. И если горошина будет в моей руке, то сохранит мои последние мысли.

Дикая логика для землян, но здесь иные законы.

Надо вспомнить самое важное. Что я видел и что я понял. И тогда, может быть, звезда услышит меня.

– Надеюсь, получится.

Кажется, я произнес это вслух.

– Должно получиться, – голос Ленки звучит спокойно.

– Ладно, поверю на слово, вещая птица.

– Правильно, Мишка. Верь.

Я прожил на сотни лет дольше, чем положено обычному человеку. Сделал много такого, о чем и подумать тошно. И вот теперь, напоследок, получил шанс хоть что-то исправить. Да, я не имел «души» на этой планете. Но мою настоящую душу, которая без кавычек, не отнимет даже дурман-звезда.

Все, пора.

Я закрываю глаза, чтобы лучше сосредоточиться, и память уносит меня в ковыльно-белую степь, где я впервые увидел Тайю. В тот день, когда заплакало солнце.

КОНЕЦ