Вавилон. Месопотамия и рождение цивилизации. MV-DCC до н. э. - читать онлайн книгу. Автор: Пол Кривачек cтр.№ 10

Жители Междуречья считали Энки богом, который несет человечеству цивилизацию. Именно он дает правителям ум и знания, «открывает двери понимания». Он учит людей строить каналы и планировать храмы, «ставя их колышки для разметки фундамента точно в нужных местах»; «приносит изобилие в сверкающих водах». Он не правитель Вселенной, а мудрый советник богов и их старший брат, глава пантеона богов, Нудиммуд – созидающий, рождающий образы, покровитель ремесленников и мастеров. Энки прообраз в рассказе о Вавилонской башне: именно он разделил людей по языковому признаку, что, безусловно, является толкованием многочисленности языков, на которых говорили его первые верующие.

Энки, Бог изобилия, отдающий заслуживающие доверия приказы,

Бог мудрости, понимающий землю,

Глава богов,

Наделенный мудростью, Владыка Эриду

Изменил языки в их устах, [внес] неразбериху

В язык людей, который до этого был единым.

Еще важнее то, что Энки был хранителем Мэ, которое, возможно, произносилось как Ме. Это непереводимое шумерское выражение, которое великий ассириолог Сэмюэль Ной Крамер объяснял как «фундаментальный, неизменный, всеобъемлющий набор прав, обязанностей, норм и стандартов, правил и предписаний, имеющих отношение к… цивилизованной жизни» (можно было бы дать более короткое определение: базовые принципы цивилизации; это показывает, что древние жители Месопотамии сознавали разницу между цивилизацией и всеми другими образами жизни и ее превосходство настолько, что выразили это совершенно новым когнитивным концептом, эквивалента которому в нашем мышлении нет). Появившись благодаря вавилонским мифописателям, концепт Ме включает такие понятия власти, как верховное жречество, божество, благородная и прочная царская власть, царский трон, верховная власть, опора, священная мера. В этот концепт входит и то, что имеет отношение к войне: оружие, героизм, разрушение городов, победа и мир. Концепт Ме охватывает человеческие способности и качества – мудрость, рассудительность, принятие решений, сила и неприязнь; сильные эмоции – страх, соперничество, скука и тревога; искусства и ремесла – писца, музыканта, мастера по металлам, кузнеца, кожевника, строителя и плетельщика корзин, а также многочисленные и различные должности жрецов, евнухов и музыкальные инструменты.

Жители Месопотамии никогда не забывали о той роли, которую сыграл бог Эриду в заложении основ цивилизации, хотя подробности этой истории выявились по прошествии длительного времени. Около 4 тысяч лет после постройки первой часовни около Абзу, когда на Ближнем Востоке правили греки, вавилонский жрец по имени Берос написал историю своей страны, в которой изложил, как существо, ставшее посредником между богом и верующими в него людьми, вышло из вод, чтобы дать человечеству цивилизацию: «Он научил их строить города и храмы, составлять законы и объяснил им законы геометрии. Он научил их различать семена растений и показал им, как собирать плоды. Короче, он научил их всему, что могло смягчить нравы и облагородить их жизнь. С тех времен ничего существенного не прибавилось к его наставлениям, что улучшило бы их».

Первые поселенцы в Южной Месопотамии, обнаружившие новых богов на новой родине, не забыли свои прежние религиозные традиции. В 65 км от Эриду на другом, рассветном берегу непостоянной реки Буранун росло иное поселение вокруг другого храма. Сначала оно было известно как «Унуг», потом «Урук в стране Шумер», который иудеи в один прекрасный день назвали «Эрех в стране Шинар» (а некоторые полагают, что оно дало Ираку его нынешнее название). Храм в Унуге был посвящен одной ипостаси Великой богини, происхождение которой уходит корнями в палеолит, – она явилась выражением тройственной божественной природы женственности (девственница, мать, блудница).

Как мать она была кормящей коровой, «прекрасной коровой, к которой бог луны в образе сильного быка послал благовонные масла», указывается в одном гимне. Ее божественное молоко стало пищей особ королевской крови. В одном ассирийском тексте читаем: «Ты был мал, Ашшурбанипал, когда я доставил тебя к [Великой богине] Царице Ниневии; ты был слаб, когда сидел на ее коленях; четыре соска были вложены тебе в рот». Она считалась защитницей пастбищ, на которых паслось священное стадо, как это часто изображается на гравировке печатей и находящемся сегодня в Британском музее фризе древнего храма. Ее присутствие символизировали дверь священного коровника и ворота священного загона для скота: высокие врата древнего Междуречья. Парные вязанки тростника, которые обрамляли вход с кольцами наверху, чтобы вставлять шест, с которого когда-то свисала дверь из плетеного тростника, стали символом этой богини на различных изображениях, а позднее – в шумерской клинописи. Много-много лет спустя священное стойло станут помнить как Буколий – загон для быка, в котором, согласно Аристотелю, каждый год происходило символическое бракосочетание между супругой афинского правителя и богом Дионисом. Царица Небесная христианской церкви однажды родит на свет Младенца-спасителя в далеком хлеву, являющемся прямым потомком коровника богини-матери.

В Унуге Великую богиню почитали под именем Инанна. Но здесь в наибольшей степени акцентировалось ее распутство – аспект блудницы. И это неизбежно, так как города всегда были и остаются гораздо большими потребителями, нежели производителями человечества. Жившие скученно в антисанитарных условиях люди, которые заполняли узкие улочки между высокими стенами, существовали бок о бок с домашней птицей и скотиной, от которых распространялось большинство эпидемий среди людей, и жизнь их была недолгой. У нас нет письменных доказательств из древнего Шумера, но в римском Оксиринхе в Египте – городе, вероятно равном по размерам Уруку, «треть всех младенцев умирала, не достигнув годовалого возраста; половина всех детей не доживала до пяти лет; приблизительно треть населения была моложе 15 лет; менее 10 % – старше 55… до одной трети детей оставались без отца, не достигнув половой зрелости, более половины – до 25 лет; в среднем у десятилетнего ребенка был только один шанс из двух на то, что у него живы кто-нибудь из бабушек и дедушек». В Южной Месопотамии медленно текущие или стоячие воды болот, каналов и канав, вероятно, способствовали широкому распространению переносимых москитами болезней – малярии и болотной лихорадки.

Историки не уделяли много времени обсуждению инфекций как определяющих факторов древней истории. По сообщениям археологов, шумерские города иногда оказывались покинутыми на несколько лет или десятилетий, иногда веков, прежде чем в конечном итоге в них снова появлялись жители. Помимо войн, причину этого обычно приписывают изменению местной окружающей среды: сдвигу русла реки, подъему или снижению уровня грунтовых вод, наступлению пустыни, даже общему изменению климата. Но я задаю себе вопрос: а не следует ли нам также рассматривать возможность того, что болезни и эпидемии иногда уносили большую часть жителей из-за того, что сложную организацию городской жизни, в которой каждый житель был нужной шестеренкой городского механизма, больше нельзя было поддерживать?

Так это или нет, но колоссальная смертность, безусловно, оказывала сильное репродуктивное давление как на женщин, так и на мужчин. Либидо – тяга к сексу – имело первостепенную важность в поддержании численности населения. Способности богини Инанны, контролировавшей принуждение к половым отношениям, которую в наши более благопристойные времена мы называем богиней любви, были тем, что стояло между выживанием и вымиранием. Существовало правило: делай детей или исчезни. Когда Инанна уходила из мира живых, начинались бедствия: