Линия жизни. Как я отделился от России - читать онлайн книгу. Автор: Карл Густав Маннергейм cтр.№ 54

Немецкие войска, находившиеся в Лапландии, подчиненные командующему оккупационными войсками в Норвегии генерал-полковнику фон Фалькенхорсту, представляли собой отдельную армейскую группу в составе четырех дивизий. Помимо этого, на данном направлении действовали 3-я и 6-я дивизии финнов, дислоцировавшиеся в Суомуссалми и Кусамо, они были объединены в 3-й армейский корпус, которым командовал генерал-майор Сииласвуо. В соответствии с директивой, отданной германской Ставкой, Лапландская армия должна была захватить Мурманск и перерезать мурманскую железную дорогу.

Благодаря недавно проложенной дороге, главный удар в наступлении мог быть направлен на населенный пункт Салла, откуда немцы намеревались прорваться в Кандалакшу, расположенную на Мурманской железной дороге. Эта задача была поставлена 36-му армейскому корпусу, состоящему из двух немецких дивизий, который перешел в наступление 1 июля, а 6я финская дивизия, дислоцировавшаяся в Кусамо, выдвигалась через леса к путям снабжения противника восточнее Салла. Южнее двинулась вперед оставшаяся часть 3-го армейского корпуса с задачей выйти на рубеж Кестеньга – Ухта.

Наступление на Салла оказалось очень трудной задачей. Все усилия немцев натыкались на широкую укрепленную полосу русских, и только опасность окружения заставила противника в конце концов отказаться от Салла. Одновременно с этим 6-я дивизия финнов угрожала перерезать русским пути отступления. Широкомасштабный наступательный маневр, проведенный севернее реки Кола 6 июля, вывел немцев на железную и шоссейную дороги позади Салла. Однако они не смогли помешать противнику уйти, когда он, ослабленный потерями и осознавая опасность положения, утром 8 июля начал отступление.

После того как немцы овладели пустынным горным районом Салла, больше им захватить ничего не удалось. Только части 3-го армейского корпуса, наступавшие на Кестеньгу и Ухту, продолжали двигаться вперед, правда, рубежи выхода им были сокращены. На направлении Петсамо немецкое наступление остановилось в пустынной дикой местности на берегах реки Лица, где их войска и оставались на позициях до самого конца войны.

Немцы осуществляли свои операции независимо от нас, но, поскольку они велись с территории Финляндии, поскольку действия, происходившие на участках немецкого фронта, естественно, оказывали влияние на ведение войны нашей страной, то можно было подумать, что немецкие войска подчинены финскому главнокомандующему. Этот вопрос даже обсуждался в Ставке германского командования, как мне в конце июня сообщил представитель немецкого военного руководства генерал пехоты Эрфурт, работавший у меня в Ставке. Меня эта идея вовсе не увлекала. Понятно, что такая организация в огромной степени увеличила бы рабочую нагрузку и возложила бы на мои плечи ответственность за войска, которых я не знал. Однако основным являлось другое обстоятельство: едва ли можно представить, что значительную часть немецкой армии отдали бы мне в подчинение без того, чтобы я не оказался зависимым от военного руководства Германии.

После войны много говорилось о том, что Финляндия зависела от Германии. Помимо экономической стороны, которую правительство вынуждено было учитывать, определяя свою позицию по отношению к предложениям немцев, не существовало никакой зависимости, базирующейся на каких-либо договорах или организованных совместных решениях, и прежде всего в военном отношении. Свидетельством этого являются многие случаи, описанные в настоящих воспоминаниях, когда я в интересах нашей страны относился отрицательно как к оперативным, так и к иным предложениям германской стороны. Зондажный характер сообщения генерала Эрфурта виден уже из того, что он поинтересовался у начальника Генерального штаба, не передал ли тот содержание сообщения дальше и какова точка зрения главнокомандующего по этому вопросу. Генерал-лейтенант Хейнрихс ответил ему, что эта идея главнокомандующего не интересует.

* * *

В результате наступательной операции, длившейся целый месяц, Финляндии был возвращен Карельский перешеек. Были разбиты пять дивизий противника, захвачено большое количество пленных и много ценного оборудования. После этого операции на перешейке превратились в затяжную позиционную войну, завершившуюся спустя три года.

Когда была достигнута государственная граница, я в приказе объявил войскам благодарность, подчеркнув одновременно, что нам предстоит затратить еще много сил и пока не время менять винтовку на плуг. Такое наставление было к месту, ибо в обществе нашла широкое распространение точка зрения, будто бы война уже почти закончилась.

В момент самых жестоких боев на Карельском перешейке я получил от начальника Генштаба вооруженных сил Германии генерал-фельдмаршала Кейтеля письмо, в котором он предлагал, чтобы финская армия пошла в наступление на Ленинград с севера одновременно с наступлением немецких войск с юга. В письме также говорилось, что финским войскам следовало бы перейти в наступление на востоке Ладожского озера и форсировать реку Свирь с целью соединения с немцами, сражающимися на направлении Тихвина, но для обороны юго-востока Ладоги надо оставить мощную маневренную часть.

Когда по моей просьбе президент республики прибыл в Ставку, я доложил ему об обращении военного руководства Германии, повторив, что принял на себя обязанности главнокомандующего с тем условием, что мы не предпримем наступления на Ленинград. Я также подчеркнул, что, по моему мнению, форсировать Свирь едва ли в интересах страны.

Времена такие, что даже святому человеку чаще требуется пистолет, чем молитва.

Маннергейм в 1941 году

Президент Рюти согласился со мной, и я 28 августа отправил отрицательный ответ генерал-фельдмаршалу Кейтелю. Что касается форсирования Свири, то немцы удовлетворились этим ответом, однако продолжали еще более настойчиво держаться за план нашего участия в наступлении на Ленинград. Поскольку я не мог выехать из Ставки для доклада президенту Рюти, я был вынужден попросить его приехать ко мне снова. Результатом переговоров с ним и на этот раз явилось письмо с отрицательным ответом, датированное 31 августа.

В тот же день армейские корпуса, действовавшие на Карельском перешейке, получили приказ не переходить оборонительной линии русских, которая проходила южнее старой государственной границы. Сама граница не стала окончательным рубежом нашего наступления по той причине, что для обороны больше была пригодна линия, которая была короче извилистой государственной границы.

Однако вопрос о наступлении на Ленинград не был снят с повестки дня. Спустя некоторое время, 4 сентября, ко мне прибыл из Ставки германских вооруженных сил доверенный человек генерал-фельдмаршала Кейтеля – генерал Йодль, которому было поручено убедить меня в том, что Финляндия обязана принять участие в этой попытке. Я твердо придерживался своей точки зрения, и генерал Йодль, которому явно были даны строгие инструкции, не сдержавшись, воскликнул:

– Да сделайте хотя бы что-нибудь для демонстрации доброй воли!