Записки морского офицера - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Броневский cтр.№ 121

Приход наш в Лиссабон наделал много шума. Французские агенты старались пышными обещаниями успокоить народ, сыскать себе сообщников и, похваляясь тесным союзом Франции с Россией, осмелились уверять, что адмирал наш имеет повеление задержать португальский флот. Умы были в волнении, новости ежечасно переменялись, народ, видя приуготовление к отъезду царской фамилии, по усердию и преданности к оной, требовал оружия. Правительство всеми мерами старалось предупредить бесполезное сие рвение. Принц-регент был очень деятелен, часто показывался народу, был принимаем с кликами радости, толпы провожали его повсюду, при проезде его чернь становилась на колени, многие падали ниц, впереди и сзади его кареты часто кричали: останься с нами, не оставляй нас, мы готовы умереть за тебя и отечество. Несчастный принц с горестным видом в печальном молчании иногда обращал глаза к небу. Один раз, несмотря на тесноту, мне удалось видеть сие умилительное зрелище. Принц ехал через площадь, где войска стояли в параде, солдаты неумолкно кричали: «Да здравствует Браганский дом!». К сожалению, принц не остановился и проехал в карете прямо в дом Верховного Совета, где он каждый день занимался делами.

Театр

Наружность здешнего театра очень походит на наш каменный в Петербурге, только кажется еще огромнейшим. Ложи, отделенные одни от других перегородками, убраны с расточительной роскошью, везде зеркала, парча и атлас; каждый абонирующий погодно убирает свою ложу по желанию и сия пестрота при освещении более занимает, нежели нравится взору. Итальянская опера всегда здесь была из отличных талантов, балет также составлялся из итальянских танцоров и танцовщиц. Я был в национальном театре, но как ничего не понимал, то ничего и не скажу о любовной интермедии, где Арлекин и Каролина, постоянная его приятельница на итальянском театре, под другими именами и здесь в великолепной одежде играли первые роли. Музыка португальская согласием и простотой сходствует с итальянской, пляска же, в коей есть много смелых и неприличных даже для театра движений, показывает, что португальцы в родстве с итальянцами и, подобно им, живут под жарким небом. Народный танец называется фосса, очень жив, исполнен сладострастных выражений; впрочем, без всякой нежности и заманчивости, как, например, в пантомиме нашей русской пляски и в итальянской тарантелле. Португальцы страстно любят музыку и каждый тихий вечер на шлюпках, разъезжающих по реке, можно слышать прекрасную духовую музыку, а в городе часто встречаешь партии молодых и знатных людей, дающих под окнами своих любезных серенады. Гитара, мандолина, флажолета или гобой составляют трио прекраснейшее. Сей род волокитства в большом здесь употреблении; дамы с удовольствием слушают сии нежные песенки, уже давно сочиненные для всех родов любви, и, не стыдясь, бросают из окна или с балкона цветок или два, по которым модный селадон узнает мысли своей милой.

Водопровод

Время стало пасмурное и дождливое, будучи расстроен в здоровье от продолжительного бурного плавания, я не мог осмотреть все достопримечательности Лиссабона; но, дождавшись первого хорошего дня, я нанял за 4 крузада портшез, для услуг одного итальянца, и приказал нести себя к водопроводу. Ничего не может быть покойнее сего рода экипажа, сидишь, как в креслах, закрыт от дождя и пыли и, не чувствуя ни малейшей тряски, проезжаешь в час около 6 верст. Водопровод находится недалеко от предместья. Как река Таго при приливах получает большое количество вод океана, то вода ее имеет от того морской солоноватый вкус и в употребление не годится. Вот причина построения славного водопровода, которого прочность, красота и великолепие не уступают древним римским и арабским. Оный воздвигнут в 1748 году в царствование короля Иоанна V, известным архитектором Майем; говорю «воздвигнут», ибо высота его чрезмерна. Представьте себе канал воды, лежащий на аркадах вышиной от 30 до 38 сажен. Аркады сии соединяют возвышения и идут чрез долину Алкантарскую, со тщанием обработанную, покрытую лимонными и апельсинными садами и виноградниками, в тени которых разбросаны прекрасные загородные дома богачей, не щадивших издержек. По лестницам всходят на верх аркад, огражденных красивой железной решеткой. По обе стороны канала помост сделан из белого мрамора. В хорошие дни сюда приезжают лиссабонские жители для прогулки: вид прекрасных окрестностей обширного города, величественной реки, наполненной тысячами кораблей, приходящих и уходящих во все концы земного шара, и, наконец, вид необозримого океана представляют такую картину, что один взгляд на оную удивляет взор и воображение. Несколько времени стоял я на одном месте и, обращаясь вокруг, везде видел прелестные места, облагодетельствованные всеми дарами природы, зелень была так нежна, как у нас в мае месяце, померанцевые и апельсинные деревья отцветали и, бывшим недавно дождем освеженные, наполняли воздух благоуханием.

Инквизиция

Проходя площадь, Рошио (Roscio) называемую, и увидя огромное готическое здание с малыми окнами, загражденными железными решетками, спросил я: «Не городская ли это тюрьма?» «Святая инквизиция», – отвечал провожавший меня чичероне. «Инквизиция!» – повторил я с ужасом, остановился и с негодованием смотря на строение, безмолвно рассуждал с собой: как, сей вертеп жестокого фанатизма, сие исчадие ада, противное кротости христианской веры, унижающее человеческое достоинство, оскверняющее алтарь Всемилосердого Творца, еще терпим в наш просвещенный век, еще льются слезы невинных? Неужели и теперь честолюбию тех, которые долженствуют подавать пример благости и терпения, тех, которые клялись бескровной молитвой быть посредниками наших слабостей, наших заблуждений, потребны кровавые жертвы для заклания во имя Бога. – Содрогаюсь. Вот последний в Европе памятник лютости варварского суеверия. Вот один предмет в Лиссабоне, достойный быть истребленным, и первая причина, по которой можно желать скорейшего сюда прибытия французов.

Приговоры инквизиционного судилища, на коем основана была власть духовенства, история описана кровавыми чертами; раскроем несколько страниц сего суеверного периода и пожалеем о миллионах мучениках, погибших за мнение, не истинной вере, а честолюбию духовенства только противное. Когда папы, воспользовавшись случаями, кои суеверие им представило, соделались могущественнейшими светскими монархами, когда помощью проклятья без войск могли весть войну и заключать мир, когда разрешением клятв подданных могли лишать тронов царей и по воле своей располагать чужим достоянием; тогда духовенство получило великие преимущества, в числе первых – суд и расправу как духовную, так и гражданскую. Злоупотребления сей власти скоро дошли до чрезмерности. Папы, подобно Левиину колену, взимая десятую часть от всех доходов христианских государств, без труда собрали великие богатства. Все войны, в те времена бывшие, начинались с благословением пап именем Христовым, и посему были самые непримиримые и кровопролитнейшие. Вот почему Кортес и Писарро, покоряя Мексику и Перу, истреблением миллионов не католиков думали угождать Богу и в оскорбление милосердия сего всеблагого существа жгли и истребляли перуанцев, приписывая в честь себе то, чему мы теперь ужасаемся. Наконец соблазнительное поведение духовенства, его жестокость и справедливое желание государей освободиться от власти пап предускорило разделение и преобразование западной церкви. Изобретение книгопечатания и Реформация, происшедшая в 1517 году, была деятельнейшими средствами к ослаблению власти папы и духовенства. Для поддержания сей колеблющейся власти судилище инквизиции восприяло свое начало. Возжглись костры, на коих по злобе и частному мщению гибли тысячи, и сими ужасами власть духовенства утвердилась. В Португалии оное судилище учреждено при Иоанне III в 1526 году.