Воспоминания о походах 1813 и 1814 годов - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Раевский cтр.№ 11

Для воинов, которые от берегов Москвы до берегов Эльбы дружны были со смертью и победой, чувства мои покажутся странными, ибо и сама слава сделалась для них слишком обыкновенной. Все удивляются великим деяниям греков и римлян: история увековечила память Эпаминондов, Дециев, Курциев, Регулов, но в наши времена, которые все писатели называют развращенными, даже в течение одного года отечественной брани, беспристрастный наблюдатель найдет тысячи подобных героев. Багратион, Кульнев, Кутайсов, Шубин, Энгельгард и многие другие, запечатлевшие смертью любовь и преданность Отчизне, живут в признательных сердцах сограждан, но сколько подвигов знаменитых осталось в забвении, не потому, чтобы русские не хотели отдать им должной справедливости, но потому, что примеры эти встречались на каждом шагу и сделались обязанностью, а не отличием. Мы удивляемся мужественным защитителям Сарагосы: 50 тысяч храбрых легло, защищая отечественные дома, но кто исчислит всех поименно великодушных россиян, ознаменовавших себя героизмом, презрением всех личных выгод и самой жизни? Никогда столь кстати нельзя было применить к России слов Рослава:

Колико сограждан, толико там героев!

И сами французы, без сомнения, не отвергнут этой истины, они удостоверились в оном на самом опыте.

За полчаса езды от Лейтмерица, на самой Эльбе, лежит крепость Терезиенштат. Работы производятся с удивительной деятельностью, маркиз Шателер, достойный спутник непобедимого Рымникского на полях Италии, начальствует в оной. Прага, столица Богемии, находится только в десяти милях отсюда. Мне очень хотелось побывать в ней, но обстоятельства препятствуют исполнению этого желания. Говорят, что вид ее имеет сходство с величавой Москвой. Достойно удивления, что и доселе сохранилось здесь наречие древних славян, но, к сожалению, не сохранился характер великодушных предков. Нет здесь того милого гостеприимства, радушия и искренности, которые отличают потомков славян от других племен Европы, впрочем, может быть, действие горного воздуха имеет влияние на саму нравственность жителей. Я не был в разных местах Богемии, но в городах и селениях, которые проходил, нигде не нашел ни приветливости, ни дружелюбия.

Невозможно описать, что я видел на пути от Лейтмерица до Ауссига, небольшого города на Эльбе, даже воображение не может представить картин столь чудесных, разнообразных. Тихая, величавая Эльба провожала нас во все время перехода. Я не был ни в Швейцарии, ни в Италии, столь прославленных живописцами и поэтами, но не могу верить, чтобы когда-либо встретилось взору моему столь необыкновенное, разительное смешение всего великого и ужасного. Дорога, тесная, но покойная и хорошо отделанная, заключалась между рекой и грядой к облакам возносящихся утесов – но каких утесов?.. Представьте себе колоссальные груды огромных камней, наваленных одна на другую, некоторые совершенно нависли над дорогой: один порыв горного ветра – и смерть ваша неизбежна. Изредка в расселинах скал этих увидите бледную липу, возникшую на песчинках, бурей занесенных: грозное это зрелище исполнит душу невольным трепетом, но бросьте взгляд на противоположный берег реки – другой мир является взору вашему: прелестные холмы благоухают зеленью и цветами, кисти сочного винограда зреют в роскошных садах, цветущие села украшают долины! Особенно достоин внимания утес Шрекштейн, в нескольких верстах от Ауссига. Над тихими водами Эльбы возвышается гранитная стена саженей в 30 или 40, обтесанная самой природой, как полированный мрамор, и на вершине стены этой – готический замок, в котором укрывались некогда богемцы от нападения гуситов. Сколько ужасных, тягостных воспоминаний возбудилось в душе моей! Век наш по справедливости может назваться счастливейшим, ибо честолюбие или изуверство возжигает распри народов. Исступление безумцев, проливающих кровь под эгидой веры, несравненно гибельнее и страшнее, нежели исполинские предприятия Александра Македонского или Карла XII. Завоеватели имеют в виду властвовать, фанатики – искоренять. Война гуситов есть одна из ужаснейших браней, во время которой ожесточение обеих партий достигло неимоверной степени. Брат поражал брата, сын не узнавал родителей, отец приносил детей в жертву гибельному заблужденью, и кто бы мог поверить, что кроткое, Божественное учение Иисуса было предлогом к свершению ужаснейших, природу возмущающих злодеяний.

Некоторые догматы возбуждали сомнение английских теологов, корыстолюбие и невежество духовенства воспалило наконец пламя междоусобия в недрах святейшей из всех религий. Новость имеет всегда прелесть в глазах смертных, мало-помалу язва раскола распространилась в Германии, угнетение и жестокость правительства усилили быструю ее заразу. И когда император Сигизмунд решился силой оружия и позорной казнью заставить всех следовать мнению духовенства, клики мятежа загремели повсюду, и особенно в областях суеверной Богемии. Умереть мучеником – было первым желанием, самой сладостной наградой лжеумствователей. Иоанн Гус был одним из ревностнейших распространителей нового учения, последователи которого получили оттого свое наименование. Но самым славным из предводителей мятежников был Иоанн, названный Цишка (кривой). Потеряв в сражении последний глаз, он не переставал заниматься устроением армии и располагать ее движениями. Близ стен Ауссига слепой герой одержал решительную победу над войсками императора, число одних убитых простиралось до девяти тысяч. Устрашенный Сигизмунд предлагал дары и помилование грозному слепцу, но он отверг все льстивые предложения и до конца жизни был самым злейшим врагом противной партии. С его смертью мятеж мало-помалу утих и впоследствии совершенно прекратился. Последователи Гуса соединились наконец с миролюбивыми братьями Моравскими.

По-видимому, замок и доселе обитаем. Признаюсь, что неохотно бы желал я поселиться на этой вершине, очаровательной для зрения, но угрюмой для души и сердца. За замком скат горы одет прекраснейшими домиками и садами, трудолюбие подвигло и сам камень на пользу людей. Подъезжая к Ауссигу, открылась новая, совсем иная картина: горы отдалились влево, и на прекраснейшей равнине природа образовала прелестную рощу, искусство превратило ее в сад… В тени дерев рассеяны были биваки конницы. Кто бы подумал, взглянув на веселые лица воинов, на красоту лошадей, услышав шумный гул радостных песен, что неприятель в нескольких милях! Итак, мы достигли уже цели своей! В Ауссиге нашли мы главную квартиру генерала Беннигсена. Государь, император австрийский и король прусский в Теплице (город, славный минеральными водами своими, в 13 верстах от Ауссига). Скоро надеемся быть в деле.

По прибытии нашем генерал Беннигсен перешел в Теплиц, откуда главная квартира союзных монархов выступила к Лейпцигу. В Ауссиге не нашел я почти ничего любопытного, достойного внимания. Квартира моя на самом конце города. В нескольких шагах от нее возносится гора, замечательная по прекрасному винограду, растущему у подошвы оной, из него делают вино, называемое подскольским. По малому количеству оно совершенно неизвестно в чужих землях и посылается только к Австрийскому двору. На вершине построена часовня Божией Матери, о которой хозяева мои рассказывают удивительные чудеса.

Погода делается ужасно худа: беспрестанный дождь, грязь по ступицу, я почти не выходил из комнаты. Каково же стоять на биваках? Ежеминутно мимо окон моих провозят несчастных воинов, которые изнемогли, не в силах будучи переносить свирепства стихий, к тому же дороговизна здесь невероятная! Бесчеловечные жители грабят нас самым жестоким образом. Война весьма мало касалась мест этих, и между тем одна маленькая грошовая булочка продается по 60 копеек на наши деньги, за небольшой кусок жареной свинины (другого мяса почти найти невозможно) должны мы платить пять рублей и более, фунт сахара стоит от 13 до 15 рублей. Ужасно! Я удивляюсь, как правительство позволяет такие злоупотребления! Для богачей цены эти были невелики, но бедные офицеры думали совсем иначе.