Бездна смотрит на тебя - читать онлайн книгу. Автор: Надежда Лиманская cтр.№ 8

Взглянула на учителя. Тот понимающе кивнул в ответ. Беседа с учителем в очередной раз помогла. _.

Россия. Сибирь. 1947 г.

Постоянно хотелось спать. От мороза ничто не спасало. Видела одно и то же: сквозь щели в сарае, как заходит яркий лиловый шар зимнего солнца. Уже ничего не хотелось. Как-то слышала здесь, за стеной злой тёткин голос. — Сама сдохнет! Мороз и голод сделают…

— Прекрати! Она ещё ребёнок! Не соображает! — перебил другой, сердобольный.

— А людей убивать? Ребёнок?

— Больной ребёнок! Чего ты хочешь? Лечить надо!

Иногда теряла сознание от холода. Очнулась, когда услышала.

— Эй! Там! На, возьми! — Сквозь щель, на пол упал золотистый кружок, затем второй. Оладьи! Кто бы это мог быть? Ведь хотели убить! Тонкие пальчики жадно выхватили их из грязи. Маленькая девочка хорошо понимала: для всех она хуже животного. Она вспомнила злобные глазки охранника. «Из политических! Сразу видно! Гнилое семя!». Девочка так и не могла понять, что именно было «видно»…

Сидя за столом напротив другого мужчины, — моложе, — вспомнила отца. Неуловимая схожесть. Папа говорил также, — красиво, спокойно, но одет был лучше, элегантнее. Этот мужчина жалел её. Чувствовала. С этим, другим дядей они говорили обо всём. Он напоил её горячим чаем. И, всё же. Он был одним из них. Тех, кто хотел её смерти. Мама! Как страшно! Она вдруг вспомнила, как улыбался другой странный дяденька, оглядывая их квартиру. Нюхал, тряс вещи отца, прикидывая на себя. Вспомнилась новогодняя ёлка с блестящими разноцветными шарами. Сверкали гирлянды, хрусталь и приборы на праздничном столе. Нарядные родители…

_

— Блэкки! Чертёнок ты эдакий! — не успела воскликнуть, как крупный чёрный пёс бросился к ней. Встал во весь рост, положа лапы на плечи Саломеи. Лизнул ухо. — А вот этого, прошу, не надо! — Мягко отстраняя собаку, подалась вперёд:

— Есть кто-нибудь? Ау! — Вздохнула. — Понятно! Один! Да, Блэкки? — Затем ласково потрепала за шею. — Маленький мой, бедный мальчик! Забросили!

Услышав в её голосе ноты жалости и участия, Блэкки стал жалобно скулить. Поглядев на хозяйку чёрными круглыми глазами, направился к холодильнику, тряся в такт собачьих шагов длинной, достающей до пола, блестящей шерстью.

— Целый день не ел? — продолжала ласково. — Ну, я им всем покажу! — сердито завершила, достав из холодильника кусок телятины. Пёс от радости дёрнул большой головой, от чего лохматые уши, комично взметнулись, словно крылья птицы. Саломея хохотнула. Погладила любимца по загривку.

Приготовила себе крепкий кофе, накапала в чашку немного коньяку. Достала шоколад, отрезала кусок сыра. Расположившись на любимом месте, в широкой оконной нише, задумалась. Знакомые предметы, интерьер плавно растворились. Набирая высоту, она уже летит вверх по бледно-голубому мерцающему узкому тоннелю.

Мгновение. Бледно-голубой плавно сменил тёмно-фиолетовый.

Внезапно веет холодом. Озноб сковал тело, но ещё тепло, ноябрь. Валит мягкий рыхлый снег. Ни слякоти, ни холода. Картина быстро и пронзительно меняется. Вот уже дымится зима. Мороз пробирает до самых костей. Холодный, колючий ветер царапает лицо. Она уже не чувствует щёк. Лицо белеет, на голой коже рук — волдыри от мороза. Она в том самом месте… Где всё началось. Лунный свет мягко падает на бескрайнюю, белую равнину. Сливаясь с ночным небом на горизонте, — творит границу, — резко делит всё на белое и чёрное…

Саломея открыла глаза, взглянула на руки, будто видела их впервые. Прикоснулась ко лбу. «Я права. — Подумала. — К сожалению. — Уверенность созрела. — Надо ехать! Непременно! Начинать оттуда!».

Перед ней чашка остывшего кофе. Вдруг, что-то тёплое упёрлось в бок. Погладила чёрную голову ньюфаундленда.

— Вон, оно как, ньюфа, складывается! Ввязалась твоя хозяйка, бог знает, во что! Теперь и море нам всем заказано, да и летний отдых! Наш отдых, — подпёрла рукой голову, облокотилась о столешницу, — вот и отдохнули всей семьёй…, — устало махнула и опустила руку.

— Чего и говорить? Как тебе? — продолжала, — вместо Испании, — Сибирь! — Блэкки лизнул ей руку. Услышала какой-то шорох в прихожей. Под кухонной аркой появился Вадим со свёртком. Блэкки подозрительно стал обнюхивать его.

— Муля! Какая Сибирь? Ты это о чём? Или мне послышалось?

— Во-первых, здравствуй, дорогой! — не обращая внимания на его руки. — Дюша, я хотела…

Муж чмокнул её в висок, развернул к себе. — Смотри, что у меня?

Саломея только сейчас заметила, — это был не свёрток, а плед. Из красно-зелёных квадратов вынырнула белая голова котёнка. Белый, пушистый. Один глаз голубой, другой — карий. Перс шиншилла!

— Откуда? — забыв обо всём, бросилась к нему. Осторожно погладила. Затем муж услышал неуместное: — А Блэкки?

Пёс в ответ тихонько заурчал. — Вот! Он согласен! — объявил Вадим. — Да? Мальчик?

— Откуда?

— «Откуда?» — передразнил, улыбаясь. — Забыла? У Марии Степановны кошка окатилась! Ну, помнишь? Ну, звонила же, три месяца назад! Шикарная такая! Перс шиншилла? Та, бедная с ног сбилась, устаёт с такой оравой. Утром на работу позвонила. Вот. Выбрала самого покладистого, как выразилась, — шустрый, но не гадливый!

— А Макс, Лина? Как там они?

— У Макса невеста в Штатах, а Лина — ничего слышать не хочет, вернётся сюда, на родину, как только защитится. Рассказала. Валерка, знаешь ли, даму сердца нашёл.

Саломея вскинула глаза.

— Да прекрати, Муля! Пора ему! — всё ещё улыбался Вадик. — Мужик один, да один, а дети, кстати, взрослые!

Саломея неожиданно почувствовала, — что-то, вроде ревности кольнуло внутри. Память ещё жила. Лучшая подруга, бывшая жена Валерия, погибла всего несколько лет назад. Эх, Маринка! Да — а! А жизнь-то, она продолжается.

Вслух произнесла: — И кто же она? Янки?

Вадиму послышалась лёгкая неприязнь.

— Да наша, русская. Во Франции познакомились. Правда, из семьи эмигрантов, почти первой волны. И знаешь, как звать? Не поверишь!

Саломея осторожно достала котёнка из пледа, прижала белый комочек к груди. Равнодушно: — И как же?

— Валерия!

— Валерка и Валерия! Ничего, прикольно!

— И от кого я это слышу! — усмехаясь, произнёс Вадим. — «Прикольно»! От кого? — Забрал котёнка, опустил на пол. — Сторонницы! Рьяной, причём, сторонницы! Можно сказать, бойца, за «чистоту русского языка»!

— Да ладно тебе! — Наблюдала за реакцией пса. Блэкки вытянул чёрный «кожаный» нос. Легонько ткнул им в пушистый бок гостя.

— Т — а-а — к! — держа руки в боки, по-прежнему, глядя на котёнка, протянула она. — Чем же тебя накормить? Кстати, Дюша! — не поворачивая к нему лица, сообщила, — я лечу в Сибирь!