Эти удивительные животные. Самые неожиданные факты о братьях наших... разумных - читать онлайн книгу. Автор: Вирджиния Морелл cтр.№ 27

Лингвисты, однако, еще не готовы принять тот факт, что у других видов животных может быть обнаружено что-то наподобие языка. Человеческий язык все еще считается уникальным в животном мире, таким же особенным, как линии вдоль хобота слона или эхолокация летучей мыши. Лингвисты говорят, что в звуковых сигналах животных не хватает ключевых элементов истинного языка: способности использовать абстрактные символы, такие как слова, бесконечного разнообразия форм общения о прошлом, настоящем и будущем. Напротив, они считают, что животные могут общаться только о настоящем, о том, что происходит в данный момент, сейчас. Их звуковые сигналы в значительной степени восклицательные: «Я хочу партнера!», «Я вижу еду!», «Я вижу врага!», «Эта часть территории моя! Берегись!» И они повторяются. То, что нам кажется очаровательной трелью, на самом деле может просто означать: «Это мое! Берегись! Это мое! Берегись!»

Большинство лингвистов также настаивают на том, что звуковые сигналы животных не соответствуют элементарным правилам грамматики и синтаксическим принципам построения предложений. Однако в последнее время некоторые ученые, которые более внимательно прослушали звуковые сигналы других существ, утверждают, что у некоторых видов есть нечто аналогичное нашим правилам языка.

В лесах Берега Слоновой Кости приматологи, изучающие самцов мартышек Кэмпбелла, успешно перевели крики обезьян, которые означали, что они заметили хищников. Другие ученые расшифровали подобные тревожные крики у других приматов, луговых собачек, сурикатов и кур. Но у мартышек Кэмпбелла также было нечто похожее на синтаксис, или «прото-синтаксис», как называют его приматологи, то есть они добавляли дополнительные звуки к своим основным звуковым сигналам для изменения их значения. Мы делаем так же, когда изменяем слово сосед на слово по соседству. У мартышек Кэмпбелла были три звуковых сигнала, обозначающих опасность: hok (хок) – для орлов, krak (крак) – для леопардов и boom (бум) – для всяческих нарушений, не угрожающих жизни (например, падающая с дерева ветка). Объединяя эти звуки, обезьяны могут образовывать новые сообщения. Мартышка Кэмпбелла, которая хочет, чтобы другая обезьяна присоединилась к ней, кричит: «Boom boom!» (Бум-бум!) Как поясняют французские и британские команды, которые уже записали и изучили эти вокализации, это означает: «Я здесь, иди ко мне!» «Krak krak!» (Крак! Крак!) можно перевести как: «Осторожно, леопард!» Но когда обезьяны объединяют два сигнальных звука: «Boom boom krak-oo krak-oo krak-oo» (Бум бум крак-оо крак-оо крак-оо), то имеют в виду нечто совсем иное: «Смотри, падающее дерево!» Добавляя звук «оо», они фактически удваивают свой репертуар таким образом, что крик Krak-oo (Крак-оо) уже звучит как сигнал общей тревоги, предупреждая других о любой малейшей опасности. В то же время сигнал Hok-oo (Хок-оо) говорит остальным обезьянам об опасности скрытой (например, на ветку присел орел или появился соперник из конкурирующей группы). Звук оо служит чем-то вроде суффикса в человеческом языке, как утверждают ученые. Также обезьяны обмениваются фразами, изменяя их последовательность. Вероятно, они ведут нечто наподобие разговоров или, по крайней мере, обмениваются информацией. Так же, как, по мнению Берга, делают попугайчики.

Хотя Берг еще не перевел ни одной конкретной вокализации попугайчиков (кроме их контактных «звуковых подписей»), его работа изначально доказывает, что они также разделяют и объединяют свои звуковые сигналы, причем даже более сложными способами, чем обезьяны. Попугайчики учатся произносить свои собственные имена и имена других попугайчиков, чего обезьяны сделать не могут, потому что они не умеют разговаривать. Таким образом, хотя у многих видов обезьян есть контактные звуковые сигналы и они понимают звуковые сигналы друг друга, они не используют их в качестве имен, как это делают попугайчики [16] .

Все это позволяет предположить, что вокализация попугайчиков, как и всех попугаев, может иметь сходство с человеческим языком. Это не умаляет достижений приматологов. Перевод звуковых сигналов других животных является чрезвычайно сложной задачей. Ученые, расшифровывающие звуковые сигналы мартышек Кэмпбелла, потратили около десяти лет на изучение истории жизни обезьян, приучение их к людям, наблюдение за их поведением в различных ситуациях, записывание звуковых сигналов приматов и последующий их анализ в лаборатории. И все это было сделано только для того, чтобы выделить шесть звуков. Для ученых, занимающихся такой работой, это своеобразный марафон на длинную дистанцию или эстафета, за исключением того, что темпы продвижения больше похожи на медленную ходьбу, к тому же еще нет четко обозначенной финишной линии.

Берг начал свой марафонский забег по расшифровке звуковых сигналов попугайчиков в 2003 году. Он унаследовал этот проект от Стива Бейссингера, эколога из Калифорнийского Университета в Беркли, который в 1985 году в этой же местности заметил пару попугайчиков, гнездившихся в столбе забора.

– Попугаи обычно гнездятся высоко в кронах деревьев, и именно поэтому их чрезвычайно трудно изучать, но эти гнездились всего в метре от земли, – вспоминал Бейссингер в телефонном разговоре. – Мне сразу стало интересно: «А будут ли они гнездиться в искусственно созданных гнездах?»

Два года спустя, поэкспериментировав с дизайном, он из куска трубы из белого ПВХ длиной около метра сконструировал искусственный столб. Он обмотал его проволочной сеткой, вырезал вход, отступив около пятнадцати сантиметров от верха трубы, и установил съемные крышки сверху и снизу. Затем он насыпал на дно трубы деревянную стружку, повесил новоизобретенное приспособление возле дома и стал ждать. Примерно через месяц туда вселилась пара попугайчиков. На следующий год Бейссингер повесил еще сорок ПВХ-коробок, и многие из них вскоре были заняты.

С разрешения хозяйки одноэтажного дома Сесилии Блом Бейссингер сделал 106 таких скворечников и разместил их на расстоянии девяти метров друг от друга на столбах забора. Попугайчики начали селиться в скворечниках. Это была настоящая открытая лаборатория попугаев в дикой природе. Хотя Бейссингер и не понимал этого в 1987 году, но когда он создал свой первый скворечник, то начал самое продолжительное исследование диких попугаев в мире [17] . «Больше нигде в мире не существует ничего подобного для изучения попугаев в дикой природе», – сказал мне Джек Брэдбери, эксперт по попугаям и советник Берга в Корнелле. По словам Брэдбери, «это феноменальная система», потому что за птицами можно наблюдать и проводить эксперименты на протяжении всей их жизни. Для исследования звуковых сигналов попугайчиков ученые могли разместить несколько видеокамер и записывающих устройств внутри скворечников, чтобы наблюдать за физическим и вокальным развитием птиц с момента закладки яиц и до момента, когда птенцы вылупятся. Когда я приехала в 2009 году, проект продолжался уже двадцать два года.