Дурочка, или Как я стала матерью - читать онлайн книгу. Автор: Диана Чемберлен cтр.№ 27

Еще раз вернувшись в дом, я заглянула в шкаф и выудила оттуда шерстяное одеяло. Поскольку Сэнди и словом не упомянул, что мне стоит остаться дома, я пошла за ним на пляж. Сама я несла шерстяное одеяло, а Сэнди – собственную одежду, ужасно грязную и мокрую.

– Не думаю, что тебе стоит и дальше патрулировать пляж, – сказала я, когда мы добрались наконец до места. – Уж точно не в этих мокрых ботинках. Лучше завернись в одеяло и посиди на песке. Отсюда виден приличный кусок берега.

К моему удивлению, он тут же согласился и сел на песок. Несмотря на теплое одеяло, он все еще дрожал от холода.

– Может, составишь мне компанию? – предложил он. – А то я боюсь уснуть.

Как раз то, на что я надеялась! Я плюхнулась рядом с Сэнди на песок, и он спросил, не холодно ли мне. Холодно мне не было, но я едва не сказала «да» – в надежде, что он поделится со мной одеялом и мы будем сидеть совсем рядом.

– Чем тут у вас можно заняться? – поинтересовался Сэнди.

– Большинство занято тем, что ловит рыбу.

– Я имел в виду – для удовольствия.

– Некоторые делают это для собственного удовольствия, – рассмеялась я, хотя сразу поняла, о чем это он. – Время от времени в здании школы показывают кино.

Пожалуй, мне стоило бы рассказать ему и о танцах, которые устраивали в той же школе, но я воздержалась. Я знала, что там он без труда найдет других девчонок – тех, которые ни в чем не отказывали парням из Береговой охраны. Местные ребята в большинстве своем воевали в Европе, и девушкам страшно не хватало мужского внимания. Неудивительно, что парни из Береговой охраны почти все свободное время проводили именно на танцах. Сэнди и без меня очень скоро узнает о подобном развлечении.

– Это я нашла на пляже того мертвеца, – заметила я.

Сэнди взглянул на меня с новым интересом, будто только сейчас поняв, кто я такая.

– Так ты – та самая Бесс! – воскликнул он. – Я уже наслышан о тебе. Это ты приносишь по выходным пироги и печенье на станцию Береговой охраны, верно?

– Верно, – хотелось бы знать, что ему порассказали обо мне другие ребята!

– Но тебе не шестнадцать, – продолжил Сэнди. – Насколько я знаю, тебе четырнадцать.

Вот уж неприятное разоблачение!

– Почти пятнадцать, – мрачно заметила я.

У Сэнди вырвался смешок, и я поняла, что он смотрит на меня как на ребенка.

– Что бы сказали твои родители, если бы узнали, где ты сейчас находишься?

– Не хочу даже думать об этом, – покачала я головой.

– Но ты не выглядишь на четырнадцать, – сказал Сэнди, внимательно всматриваясь мне в лицо. – И ты очень хорошенькая.

– Спасибо. – Я почувствовала на себе его пристальный взгляд и постаралась не захихикать, как это сделала бы четырнадцатилетняя.

– Смелости тебе тоже не занимать, – продолжил он.

– Это у меня наследственное, – откликнулась я. – Моя мама работала раньше на спасательной станции.

Я преподнесла ему этот слух как реальный факт, но не думаю, что он мне поверил. Потом мы начали болтать – буквально обо всем. Сэнди хотелось побольше узнать про Внешние отмели, и я щедро делилась с ним информацией. Я даже сказала, что диких мустангов лучше оставить в покое, хотя некоторые парни умудрились приручить часть лошадей и теперь патрулируют на них пляж. Нет уж, спасибо, заметил Сэнди, в его планы не входит разъезжать тут на лошадях. Еще я добавила, что ему следует остерегаться диких свиней.

– Диких свиней? – переспросил он. – Хочешь сказать, кабанов?

– Вот именно. Животные с местной фермы иногда сбегали в лес и там дичали. Так что встреча с ними не сулит тебе ничего хорошего.

Я рассказала ему практически все, что знала о Внешних отмелях, стараясь сгладить впечатление от той глупости, которую ляпнула про Вермонт. И, по-моему, мне это вполне удалось.

Сэнди рассказал мне про Вермонт и про жизнь в столице штата [9] (не помню, как она называется). В Кентукки их семья тоже жила в крупном городе в «цивилизованной обстановке». Но я и без того успела догадаться, что Сэнди не из деревенских.

– Для меня здесь слишком тихо и пустынно, – заметил он, однако вынужден был признать, что сидел бы сейчас не на песке, а в снежном сугробе, если бы находился в своем любимом Вермонте.

Еще Сэнди рассказал мне о том, как их тренируют на станции Береговой охраны, как они учатся распознавать по ночам признаки необычной активности в районе пляжа. Он заметил, что нам и правда стоило бы затемнять огни, как о том не раз говорил мистер Хьюитт. Американцы бывают слишком эгоистичны, заметил Сэнди. Они не желают жертвовать своим освещением, машинами и прочими удобствами, хотя немецкие субмарины регулярно топят наши суда, которые прекрасно видны на фоне береговых огней. Тут я ему возразила. Я сказала, что и мы, и наши соседи очень серьезно относимся к своим обязанностям, и мы бы непременно стали затемнять свет, если бы поступило такое распоряжение. Еще я спросила, не испытывает ли он ненависти к фрицам, японцам и итальянцам. Я никогда не использую слово «фрицы», но тут оно просто сорвалось с моих губ – думаю, потому, что мне хотелось казаться взрослее. Сэнди, однако, это не понравилось.

– Не называй их так, – заявил он. – Они – немцы, а не фрицы. И никогда не говори «япошки» или «косоглазые» – это низводит нас до их уровня.

Хорошо еще, в такой темноте не было видно, как запылали у меня щеки.

– Обычно я так не говорю, – заметила я. – Даже не знаю, почему у меня вырвалось это слово.

Я рассказала Сэнди, что на той стороне острова, у пролива, живет мистер Сато. Сэнди очень заинтересовал тот факт, что у нас тут есть самый настоящий японец. Он спросил меня, имею ли я представление о лагерях для интернированных, куда отправляют всех японцев, живущих в Соединенных Штатах. Я была безумно рада, что Деннис успел рассказать мне об этом. Я заявила, что это неправильно – запирать там людей. Так объяснил мне Деннис, и я ему поверила. Но Сэнди сказал, что это необходимо.

– Это может показаться несправедливым, – заметил он. – Я знаю, что люди эти в большинстве своем ни в чем не виноваты. Но мы не можем полагаться на волю случая – вспомни тот же Перл-Харбор.

Я вспомнила, как мистер Сато любил сидеть на причале в своем инвалидном кресле с удочкой в руке, как я махала ему рукой в знак приветствия, и он махал мне в ответ. Хоть он и японец, было бы ужасно несправедливо забрать его из дома и запереть в одном из лагерей. При мысли об этом на глаза у меня навернулись слезы, что не ускользнуло от внимания Сэнди.

– Ты хорошая девочка, – сказал он, коснувшись моего лба – должно быть, для того, чтобы отвести прядь волос. Мне хотелось сказать, что и он очень симпатичный, но я не решилась, только улыбнулась в ответ. Попытайся Сэнди поцеловать меня, я бы ему позволила, но он уже заговорил о другом.