Мифы о Китае. Все, что вы знали о самой многонаселенной стране мира, - неправда! - читать онлайн книгу. Автор: Бен Чу cтр.№ 40

Сам за себя говорит и факт, что при огромном количественном росте публикаций в Китае новых технологий на их базе создается немного. В 2009 году в США было зарегистрировано 1600 китайских патентов. При этом Япония зарегистрировала более 35 000 патентов, Германия — 9000, а Испания — 6500. Объяснением столь глубокого разрыва между количеством и качеством является огромное финансовое давление на китайских ученых с целью заставить их публиковать больше статей. Средние зарплаты научных работников невысоки, и руководство университетов привязывает премии и продвижение сотрудников по служебной лестнице к количеству статей, опубликованных ими в научных журналах.

Столь грубый нажим является симптомом скрытого недуга, которым страдает китайское высшее образование: отсутствие независимости. Согласно марксистско-ленинскому учению, в целях поддержания ортодоксальной идеологии государство должно осуществлять постоянный и строгий контроль над образовательными учреждениями. Коммунистические лидеры Китая, несмотря на все свои заявления о создании современной и динамичной модели высшего образования, на самом деле никуда не ушли от старого, построенного на директивах и жестком контроле стиля руководства образовательным сектором. Китайские университеты до сих пор являются частью механизма государственного управления. Компартия назначает ректоров, и политическое вмешательство во внутреннюю жизнь университетов является обычным делом. Специализирующийся в вопросах высшего образования профессор Гонконгского университета Ян Жуй объясняет это так: «В Китае образование должно служить правительственным задачам. Образование нужно, чтобы помогать правительству управлять. Или, иными словами, контролировать».

Приезжающие из-за границы посетители, привыкшие к независимости университетов от государства, с трудом в это верят. Особенно принимая во внимание, что внешне китайские университеты ничем не отличаются от всех остальных. В них есть лекционные аудитории, библиотеки, общежития и тому подобное — все, что можно найти в английских или американских университетах. Однако внешнее впечатление обманчиво. До недавнего времени 15 процентов от всех университетских программ отводилось обязательному изучению марксистской диалектической философии. Хотя сейчас это требование и отменили, вместо диалектики ввели обязательные лекции по истории, на которых студентам внушают, что коммунистическая партия спасла Китай от вековых унижений и отсталости.

Коррупция пронизывает всю государственную систему, не избежал ее и академический сектор. В 2009 году было обнаружено, что двое ученых из Цзинганшаньского университета в провинции Цзянси подделали данные в семидесяти статьях по кристаллографии. Обман был раскрыт не университетом, где они работали, а научным журналом, в котором они публиковали свои работы. Непохоже, чтобы руководство университетов всерьез следило за подобными вещами. По утверждению эксперта в области китайской системы образования, сотрудника Ноттингемского университета Цун Цао, подобного рода проступки, даже разоблаченные, очень часто замалчиваются, в особенности если в них замешаны люди, занимающие в университете достаточно высокие позиции. «Когда кого-нибудь находят виновным в неподобающем поведении, в плагиате или фальсификации данных, вероятность, что он будет наказан, намного ниже, чем в подобных же случаях на Западе, — говорит он. — Если вы — мелкая сошка, вас, возможно, и накажут. Однако довольно часто в деле бывают замешаны видные профессора, и тогда это непросто. Некоторые из этих профессоров выдвинулись на высокие позиции при поддержке партии. И вот если теперь их найдут причастными к махинациям, как можно будет объяснить их возвышение? Главный автор статьи скорее всего выйдет сухим из воды».

Цао приходит к выводу, что примеры раскрытого обмана — это всего лишь верхушка айсберга коррупции в научных кругах. Проведенный Китайской ассоциацией науки и технологий в 2009 году опрос среди научных работников показал, что 55 процентов опрашиваемых знали о неправомерных действиях своих коллег, и это, скорее всего, может служить подтверждением безрадостных выводов Цао.

Ма Янь, круглолицая тринадцатилетняя девочка, очень хотела учиться. Однако настал день, когда она услышала от родителей горькую новость: у них нет больше денег, чтобы продолжать учить ее в школе. Ма Янь, принадлежащая к мусульманскому меньшинству хуэй из аграрного Нинся-Хуэйского автономного района, так описывает это в своем дневнике: «У меня были недельные каникулы. Мать отвела меня в сторонку: «Послушай, детка, мне надо тебе кое-что сказать». Я ответила: «Мама, тогда говори скорее». Ее слова прозвучали как смертный приговор: «К сожалению, ты больше не сможешь ходить в школу. Вас трое в школе вместе с твоими братьями. А деньги зарабатывает один отец, этого недостаточно». Так что теперь я не хожу в школу и вместо этого работаю в поле, чтобы были средства на образование братьев. Как мне хочется учиться! Но моя семья не в состоянии себе этого позволить».

Но Ма Янь повезло. Мать сдалась и навалила на себя еще больше тяжелой работы (сбор редких трав, пользующихся спросом у состоятельных горожан), чтобы хватило денег на школьное образование дочери. Мир узнал о трудностях, переживаемых Ма Янь, потому что ее мать вручила дочкин дневник случайно оказавшемуся в деревне иностранцу. Иностранец опубликовал его под названием «Дневник Ма Янь: трудности и надежды китайской школьницы».

Книга о препятствиях, которые приходилось преодолевать Ма Янь, чтобы получить образование в китайской глубинке (она описывает, как в какой-то момент у нее не было денег даже на покупку ручки), стала бестселлером. Пожалуй, самое поразительное во всей этой истории, что дневник Ма Янь относится не ко временам разрухи, поразившей страну в дни распада империи Цин, не к эпохе гражданской войны между коммунистами и националистами конца 1940‑х и не к безумному периоду культурной революции; нет, он написан в 2000–2001 годах, в первые годы века, в котором, как нас уверяют, Китаю предстоит стать экономическим супергигантом.

История Ма Янь демонстрирует, что проблемы китайского образования лежат гораздо глубже, чем просто случаи жульничества в нескольких китайских университетах. Их начало — в массовом школьном образовании. Плата за начальное и среднее образование сейчас отменена, но разрыв между лучшими городскими школами и сельскими школами вроде той, в которой училась Ма Янь, огромен и продолжает увеличиваться. В докладе ЮНЕСКО за 2010 год говорится, что расходы государства в расчете на ученика в Пекине и Шанхае в 18 раз выше, чем в беднейших провинциях. Для ограниченных в средствах и коррумпированных местных властей образование отнюдь не является приоритетом. В результате для сельских школьников поступление в университет становится все менее достижимым. Всемирный банк предупреждает, что многие школьники бросают учебу задолго до окончания обязательного по закону девятилетнего периода обучения. Эта тенденция привела к возрастанию доли неграмотного населения: от 7 процентов в 2000 году до 11 процентов в 2005‑м, что совершенно поразительно для такой быстро развивающей индустрию страны, как Китай.

Даже в быстрорастущих крупных городах неравенство в уровне образования растет. Детей китайских рабочих-мигрантов, переселившихся вместе с родителями в города (число таких детей, по некоторым оценкам, достигает 25 миллионов), отправляют учиться в специальные школы, укомплектованные неквалифицированными преподавателями. Доведенные до отчаяния убогим качеством этих школ, некоторые из работающих в Пекине мигрантов даже стали в складчину открывать собственные школы, нанимая учителей и платя за аренду помещения из своего кармана. По распоряжению городских властей в 2012 году было закрыто около двух дюжин таких самодеятельных школ; в типичной для нее брутальной манере администрация отключила в зданиях водоснабжение, сделав невозможным дальнейшее функционирование этих учебных заведений. Бюрократы пообещали, что все дети будут обеспечены местами в нормальных государственных школах, однако родители заподозрили, что чиновники, недовольные стремительным ростом городского населения, пытаются заставить их отправить детей обратно по своим деревням под присмотр бабушек и дедушек. Они твердо стоят на своем.