Петр Великий. Деяния самодержца - читать онлайн книгу. Автор: Роберт К. Масси cтр.№ 40

Так или иначе, теперь польский престол занимал дружественный Швеции король. Вскоре после коронации Карл и Станислав заключили союз против России. Теперь у Карла, который чувствовал свою вину перед подданными, тщетно взывавшими к нему, были развязаны руки. И он нанес удар. 29 декабря 1705 года король снялся с лагеря под Варшавой и быстрым маршем через промерзшие реки и болота двинулся на восток, к Гродно, где за Неманом были сосредоточены основные силы Петра. Этот стремительный бросок не означал еще шведского вторжения в Россию. Для масштабного похода на Москву у Карла не было ни достаточного снаряжения и провизии, ни разработанного плана кампании. Кроме того, пока у Августа оставалась армия и он не признавал себя низложенным, Карл не мог не тревожиться за безопасность своих тылов. Поэтому он не взял в поход всю армию на случай появления саксонцев; в тылу остался Реншильд с 10-тысячным войском. Сам Карл с 20 000 солдат вознамерился посреди зимы вызвать русских на бой – царь наконец увидит блеск шведских штыков, а его солдаты на себе испытают, сколь остра шведская сталь.

* * *

После взятия Дерпта и Нарвы летом 1704 года Петр провел зиму в Москве, а в марте уехал в Воронеж, где работал на верфях. В мае 1705 года он собрался было ехать к армии, но заболел и целый месяц, пока не оправился от болезни, оставался в доме Федора Головина. В июне он нагнал армию в Полоцке на Двине, откуда она, в зависимости от обстоятельств, могла двинуться в Ливонию, Литву или Польшу. К тому времени петровская армия уже становилась грозной боевой силой. Она насчитывала 40 000 пехотинцев, обмундированных и вооруженных мушкетами и гранатами. Кавалерия и драгуны, общей численностью в 20 000 человек, были полностью обеспечены мушкетами, пистолетами и холодным оружием. Русская артиллерия располагала внушительным количеством орудий, для которых был установлен единый калибр. Как и шведы, русские взяли на вооружение легкую полевую пушку, стрелявшую трехфунтовыми ядрами и способную сопровождать кавалерию или пехоту и оказывать им в бою огневую поддержку.

Основная же проблема армии коренилась в разногласиях и трениях между русскими и иноземными командирами. Превосходная подготовка и высокая дисциплина были заслугой Огильви, который принял командование во время повторной осады Нарвы и стал вторым (после Шереметева) фельдмаршалом в русской армии. Он заботливо относился к солдатам и пользовался у них любовью, но офицеры его не слишком жаловали, тем более что Огильви не знал русского языка и вынужден был общаться через переводчика. Особенно сильные конфликты возникали у него с Шереметевым, Меншиковым и Репниным. Двое последних числились его подчиненными и были ниже по званию, но Шереметев, фельдмаршал, как и Огильви, нередко чувствовал себя ущемленным. Петр, чтобы смягчить разногласия, хотел было поставить Шереметева во главе всей кавалерии, а Огильви поручить пехоту. Но Шереметев оскорбился и написал царю о своей обиде. Петр не хотел ранить чувства заслуженного полководца – в ответном послании он объяснил, что предпринял попытку реорганизации лишь «для пользы дела». Тем не менее действие приказа царь приостановил до своего прибытия.

Чтобы покончить с этой проблемой, Петр принял решение разделить армию. Шереметев с восемью драгунскими и тремя пехотными полками общим числом в 10 000 человек был отправлен к балтийскому побережью, в то время как Огильви остался командовать основными силами в Литве. 16 июля Шереметев атаковал войска командовавшего шведскими силами в Ливонии генерала Левенгаупта, но потерпел поражение. Узнав об этом, Петр сначала отправил Шереметеву гневное письмо, в котором упрекал его за плохую выучку драгун, «о чем не раз говорено было» и в чем Петр видел причину неудачи. Но три дня спустя царь пожалел об учиненном разносе и написал новое письмо, уже совсем в иной тональности: «Не извольте о бывшем несчастии печальны быть, понеже всегдашняя удача многих людей ввела в пагубу, но [худое следует] забывать и паче людей ободрять».

Как раз в это время пришло известие об Астраханском бунте, и Шереметев с конницей был отправлен за тысячу миль – усмирять восстание. Поскольку с его отбытием общие силы армии уменьшились, Петр на время отменил дальнейшие военные действия и приказал основной армии расположиться на зимние квартиры в Гродно, на восточном берегу Немана. От Карла до весны сюрпризов не ждали.

К сожалению, с отъездом Шереметева трения между петровскими генералами не утихли. У Огильви в подчинении оставались еще Меншиков с Репниным. Меншиков уже приобрел немалую известность благодаря успешным действиям на Неве и имел воинские заслуги, но главное – он был любимцем Петра и никому другому подчиняться не желал. Ссылаясь на свою особую близость к царю, он отменял распоряжения более опытного Огильви, говоря просто: «Сие бы государю не по нраву пришлось, он бы инако велел сие учинить, уж мне то ведомо». Затем Меншиков стал перехватывать письма Огильви к царю. Некоторые письма он попросту клал в карман, объясняя позднее Петру, что известия, содержавшиеся в донесениях фельдмаршала, царь уже и так знал из его, Меншикова, докладов.

И без того непростое положение с командованием запуталось окончательно, когда в ноябре 1705 года к российской армии присоединился Август. Последнее время удача отвернулась от короля-курфюрста. Вся Польша была занята войсками Карла и новоиспеченного короля Станислава, и свергнутому Августу пришлось пробираться долгим кружным путем через Венгрию, изменив имя и внешность. Петр по-прежнему признавал его польским королем и из почтения к его сану передал ему командование армией в Гродно. Старшим после него оставался фельдмаршал Огильви. Меншиков командовал артиллерией, а Репнин и опытный кавалерийский офицер фон Карл Эвальд Ренне подчинялись обоим сразу. В такой ситуации, того и гляди, могла случиться беда.

* * *

Армия Карла совершила молниеносный бросок на восток. Двигаясь по замерзшим рекам и дорогам, Карл преодолел расстояние от Вислы до Немана – 180 миль – всего за две недели и 15 января 1706 года появился под Гродно во главе своего авангарда. Король переправился через Неман с отрядом в 600 гренадер, но увидел, что крепость слишком хорошо укреплена, чтобы взять ее с налету, и приказал разбить временный лагерь в четырех милях от города. Когда подтянулись основные шведские силы, Карл передислоцировался на полсотни миль от Гродно вверх по течению Немана, где легче было обеспечить армию провиантом и фуражом. Там он устроил постоянный лагерь, выжидая, что предпримет неприятель. Карл полагал, что оставил ему две возможности: либо выйти из крепости и принять бой, либо отсиживаться за крепостными стенами в ожидании голодной смерти.

При появлении Карла в русском лагере был созван военный совет, на котором председательствовал Август. Вопрос о нападении на шведов даже не ставился. Хотя русские войска почти вдвое превосходили шведские по численности, Петр не был еще готов рискнуть армией, на создание которой ушло так много усилий, и настрого запретил Огильви давать бой в открытом поле. Однако Огильви считал свои силы достаточными по крайней мере для того, чтобы выдержать осаду. Другие возражали: если шведы окружат крепость, армия окажется отрезанной от России и не сможет прикрывать русские границы; к тому же, хотя крепость хорошо укреплена и располагает многочисленной артиллерией, провизии едва ли хватит на длительную осаду. Они настаивали на отступлении. Огильви был ошеломлен – он решительно протестовал, указывая на превосходство русской армии в живой силе и артиллерии. Он говорил, что при отступлении им придется пожертвовать пушками, которые не удастся увезти по снегу при нехватке коней. Покинуть город в зимнюю стужу значило обречь многих солдат на гибель в пути. Шведы могут пуститься в погоню, и тогда сражение будет неизбежно, а ведь государь запретил рисковать армией. Но больше всего Огильви страшился дурной славы. Неужели он, профессиональный солдат, имея в своем распоряжении вдвое сильнейшую, чем у противника, армию, обладая подавляющим превосходством в артиллерии, без боя оставит врагу мощную крепость? Что скажет Европа?