Богачи. Фараоны, магнаты, шейхи, олигархи - читать онлайн книгу. Автор: Джон Кампфнер cтр.№ 108

Когда на Дубай обрушился финансовый кризис, на Западе многие радостно потирали руки: выскочки из пустыни получили по заслугам. Но долго злорадствовать не удалось. Дубай оставался в депрессии лишь пару лет. В октябре 2010 года Dubai World договорилась с кредиторами о реструктуризации своего долга в 25 миллиардов долларов. Рынок недвижимости оставался слабым, но инфраструктурные расходы продолжали быстро наращиваться, и Дубай постепенно восстановил доверие инвесторов.

А потом наступила Арабская весна — серия революций, свергнувших старую власть в Тунисе, Египте, Ливии и Йемене. Автократы по всему региону спешно принялись искать защиты. Города-государства вроде Бахрейна, которые прежде считались островками спокойствия, были охвачены демонстрациями. Предприниматели из этих стран, да и из всего региона, стали подыскивать более надежное место для бизнеса, а инвесторы — более безопасную гавань для своих денег. Когда «весна» превратилась в зиму — в Египте и других странах начались новые перевороты и побоища, — большинство международных корпораций, все еще присутствовавшие в «старом» арабском мире, плюнули на все и переехали в Залив. По оценкам экономистов, в течение трех лет после первого восстания в Тунисе в Дубай притекло еще 30 миллиардов долларов — естественно, освобожденных от налогов.

Дубай восстановился. Гигантские планы снова начинают реализовываться. И хотя город-государство по-прежнему в долгах, все идет так, будто ничего не случилось. Цены на недвижимость почти вернулись к своим докризисным уровням. В 2013 году рынок жилой недвижимости Дубая выглядел самым стабильным в мире. Поднялся и фондовый рынок.

Мегапроекты снова в моде. Шейх Мо одобрил план строительства «Мохаммед бин Рашид Сити» — города в городе, названного в честь единственного и неповторимого правителя. В нем появятся сотни гостиниц, парк аттракционов Universal Studios и — как будто всего этого мало — крупнейший торговый центр мира, разумеется, так и названный — «Торговый центр мира» (The Mall of the World). Перед ним меркнет сам Dubai Mall, который в 2012 году посетили 65 миллионов человек, — это самое популярное туристическое направление в мире. Планируется строительство еще полудюжины парков развлечений. В одном из них появится копия Тадж-Махала — в четыре раза крупнее оригинала. Стратегия развития туризма на срок до 2020 года, составленная в годы бума и предполагавшая удвоение числа туристов до 20 миллионов, снова реализуется по запланированному графику [758] .

Новый аэропорт с пятью взлетно-посадочными полосами, Maktoum International, позволит стране утроить пассажиропоток. Это часть еще более масштабного проекта Dubai World Centre, нового «аэротрополиса», который объединит аэропорт и окружающую его производственную, коммерческую и жилую недвижимость с Джебель-Али, самым оживленным морским портом от Сингапура до Европы. Скромности хватило ненадолго, гибкость же оказалась поразительной.

Перед шейхом Мо встал и еще один вызов, на этот раз совершенно личный, затронувший самые основы его изощренного репутационного менеджмента. В апреле 2013 года Британское управление конного спорта объявило, что одиннадцать лошадей, которыми занимался Махмуд аль-Заруни, любимый тренер шейха, показали позитивный результат в тестировании на стероиды. Все одиннадцать были сняты со скачек, а аль-Заруни ждало дисциплинарное наказание. Лошади происходили из знаменитых конюшен Годолфин, известных своими чистокровными породами и принадлежащих семье Мактум. Они перезимовали в Дубае, а потом были отправлены в Ньюмаркет на европейский конный чемпионат. Шейх Мо объявил, что «шокирован и разгневан» и собирается «закрыть» конюшни из-за обвинений в адрес аль-Заруни. Этот инцидент, который называли «крупнейшим допинговым скандалом в истории скачек», поставил шейха в чрезвычайно неловкое положение. Тот поспешил откреститься: «У меня много тренеров, и если один из них поступает плохо — знаете, они [власти] наказали его на восемь лет, а я наказываю его пожизненно. Это конец».

Скандал серьезно пошатнул позиции шейха Мохаммеда. Он взялся продолжить работу своего отца, превратить пустынный городок в глобальный центр финансов, недвижимости и авиации. Он выделил Дубай на карте мира, сделал эмират знаменитым благодаря строительным проектам, нелепым и ошарашивающим, благодаря своему декадентству и ставке на мгновенное обогащение. Но шейху требовалось нечто большее — то, что деньги могли приблизить, но не могли гарантировать. Он жаждал международного признания и в тревоге взирал на все, что могло ему помешать.

Правителям Дубая, Абу-Даби и Катара никогда не приходилось самим зарабатывать деньги. Они унаследовали нефтяное богатство и использовали его, чтобы проложить путь к мировым финансовым, социальным, культурным и политическим вершинам. При всех финансовых драмах, которые пережил Дубай, он доказал, что богатые люди в состоянии остаться на плаву, диверсифицируя свои активы и бизнесы. При всех задержках с возведением нового культурного суперкомплекса в Абу-Даби и при всех проблемах грандиозного футбольного строительства в Катаре лидеры двух эмиратов уже достигли своей цели — превратить свои города-государства в глобальных игроков.

Вот как ученый из Эмиратов Абдул Халек Абдулла формулирует суть их проектов: «Государство как бренд и город как бренд — это, подобно брендированным товарам, естественный феномен. В эпоху глобализации нет различий между товаром, государством, торговлей, городом, культурами и услугами. В наши дни и в нашу эпоху оболочка столь же важна, сколь и содержимое» [759] . Эти шейхи, как и другие правители, построили центры власти по своему образу и подобию. И пусть их корпоративные государства-империи достигают невиданных прежде масштабов, все они строятся по знакомым шаблонам.

Я, как философ, могу наблюдать… [как] люди склонялись и расшаркивались перед ним. Это такой изгиб спины, который сможет воспроизвести далеко не каждый акробат [760] .

Генрих Гейне о бароне Джеймсе де Ротшильде

Сначала словом «олигархи» обозначали греческих аристократов, пытавшихся свергнуть афинскую демократию, которую они считали властью толпы. Они боялись, что массы, получив право принимать решения, повредят государству из-за недостатка образования и неуважения к культуре и праву. В России начала 1990-х было наоборот: олигархи ассоциировались с беззаконием и принесением старых ценностей в жертву невиданным деньгам.

В последующие двадцать лет эта вульгарность привела к более утонченной форме бахвальства, извините за оксюморон. Источники богатств олигархов остаются теми же: раздел природных ресурсов бывшей сверхдержавы между небольшим числом влиятельных людей. Нефть и газ открыли дорогу к мгновенному обогащению, как, впрочем, и сталь, алюминий и другие металлы. Возмущение этой практикой вымостило путь Владимиру Путину, который пришел к власти в 2000 году на обещаниях восстановить порядок. Путин разорвал прежние льготные сделки с олигархами и дал понять: чтобы процветать, а на деле просто выжить, они должны продемонстрировать пиетет по отношению к нему и воздержаться от вмешательства в политику. Клептократия ельцинских лет была ренационализирована, снова взята под крыло государства. Силовая и экономическая элиты слились воедино.