Слезы радости. «Как я разлагал израильскую армию» - читать онлайн книгу. Автор: Константин Поживилко cтр.№ 19

К концу службы неевреев по Галахе посылают на двухнедельный курс. Селят на крутой базе в Иерусалиме. Ты освобождён от всяких нарядов по кухне и уборки комнат. Всё за тебя делают вольнонаёмные. Знакомишься с Торой, еврейской историей, традициями, ездишь на экскурсии, проводишь шабат в религиозной семье. После этого легко можно пройти процедуру гиюра (посвящения в евреи). Никто тебя к этому не подталкивает. Я не воспользовался этой возможностью. Хотя и остаюсь для него русским – Израиль меньше любить не стал. В России, где практически все убеждены, что каждый гражданин Израиля – еврей, я никого не переубеждаю.

Во время учебы в Канаде активно учувствовал в жизни общины. Ходил с маршем в поддержку Израиля по улицам Торонто. В одном месте нам встретился палестинский пикет с транспарантом: «Зачем вы здесь?» Ну что ж, это цивилизованно и гораздо лучше, чем смотреть друг на друга через прицелы автоматов. Куда агрессивнее вёл себя пикет радикальных религиозных евреев. Они буквально осыпали Израиль оскорблениями. Мужик из организации евреев-байкеров, поигрывая бицепсами, отделился от процессии и направился к ним. Если бы на его пути не встал полицейский – он бы достойно защитил еврейское государство от евреев.

Восток – дело тонкое!

На третьем году службы я стал «дедушкой». Журналисты, ставящие израильскую армию в пример российской, утверждая, что там никогда не было дедовщины, – не правы. Конечно, никто никого не бьёт, не унижает, потому что не испытывает в этом потребности. Дедовщина же ещё более сложно организована, и я считаю это правильным. Настоящую справедливость (а её нехватку в армии ощущаешь особенно остро) обеспечивает только прямая низовая демократия. С ней вынуждено было считаться и командование, более того, кое-где оно её и насаждало. Потому что все начинали с рядовых. Правда, политика армии изменилась, и она решила выкорчевать дедовщину из своих рядов. Мне снова «повезло». Борьба началась с моего призыва, и я был одним из первых (если не первый), кто открыто восстал, получив общенациональную известность. Но об этом позже. А пока о том, как это работало.

Первый год ты учишься. Второй год работаешь. Третий – кайфуешь. Психологически все очень выверено. Ты изнемогаешь на службе, а после неё драишь унитазы, вкалываешь на кухне, красишь, строишь, стираешь, грузишь, убираешь. Но впереди тебя ждет награда. Скажи человеку на втором году, что так будешь ишачить до самого дембеля, он сразу начнёт отлынивать. Мотивация полностью исчезнет. Длительность службы и на первых двух годах полностью определяет твоё положение. Только в редчайшем случае после командирских курсов тебя могут поставить руководить теми, кто старше по призыву.

«Дедушки» делятся по категориями. Есть солдаты, которых называют «тохэны» (пахари). Это те, кто нёс все тяготы и невзгоды воинской службы в полним объёме. Если ты долго болел, просидел четыре месяца на курсах командиров, а потом обучал молодняк, то есть боевых дежурств и нарядов на тебя выпало меньше – попадаешь в категорию «окэц» (перескочивших). По законам дедовщины прав всегда будет больше у пахаря, даже если перескочивший выше его по званию и должности. Например, комнату с кондиционером получат только «тохэны», при увольнительной преференции отдаются тоже им. Иной раз доходит до смешного. Спорят два деда, приглашают третьего рассудить их. Тот, не вникая в суть спора, говорит: «Он пахарь, а ты перескочивший, поэтому он прав». Самого мощного пахаря избирают «дедушкой роты», который разбирает конфликты и единственный может ходить с тростью.

У пахаря есть привилегия ходить по роте в халате с вышитым именем на груди. Перескочивший может ходатайствовать об этой привилегии за особые заслуги. Но если «тохэны» скажут нет, то ему как простому салаге придётся бегать в душ с полотенцем до конца службы. Всеобщий любимец взвода санинструктор Артём призвался на четыре месяца позже нас. Мы единогласно заказали ему халат, но с условием, что наденет он его только на третьем году службы. Уже упоминаемый Моран, понятно почему, халата не удостоился.

Вначале второгодкам запрещено иметь в комнате какие-либо предметы, облегчающие быт. Через месяц им разрешается принести чайник. Еще через месяц тостер. Ближе к концу второго года телевизор, диванчик. Металлических шкафчиков с ручками, в которых удобно перевозить свое барахло с базы на базу, хватает только старикам. Они получают право организовать свою зону кайфа – «зулу». В ней мягкая мебель, кабельное телевидение, игровые приставки, кухонный уголок. Входить в зону никто кроме стариков права не имеет, в том числе нелюбимые офицеры и командиры-срочники. С согласия «дедов» ты можешь привести с собой «молодого», но если ты уходишь, он сразу же должен уйти. Один он может туда попасть лишь для того, чтобы вынести мусор. Это делается без унижения и принуждения, а относится к работе в наряде. Как правило, имущество «зулы» передаётся молодым. Между взводами идет настоящее соревнование за «наследство». Ребята то и дело интересуются: «Ну что вы решили?» А дедушка, чтобы их подогреть, небрежно роняет: «Да вроде бы склонялись вам отдать, но вот этот ваш Моше ну как-то неправильно себя ведёт».

– Не может быть! – вскрикивает молодой. – Мы обязательно с ним разберемся.

В разных подразделениях есть свои особенности и правила. Самой жёсткой дедовщина считается в бригаде «Голани». Её даже высмеяли в одной популярной кинокомедии. Возвращается голанчик домой. Видит, как из ванной выходит любовник жены в его халате. Вопит: «Какое право ты имел надеть мой дедовской халат!» В одной из десантных рот есть обычай покупать маленькие кувшинчики, наполнять их выделениями из влагалища любимой девушки и носить на груди. Изображение такого крылатого кувшинчика есть на официальном знамени роты. Но опять же, повесить этот талисман на шею может только «дед».

А вот в спецназе «Вишня» никакой дедовщины нет вообще. Мой командир Х. о ней даже не слышал и с удовольствием внимал моим рассказам об этой стороне армейской жизни. Зато там я наблюдал обряд «Зубру». Замкомандира боевой роты, которого переводили на повышение в другую часть, поздно вечером был схвачен, прикован наручниками к столбу и измазан отбросами. Самый изобретательный его подчиненный неделю держал дохлую рыбу в отработанном ружейном масле, чтобы доставить командиру особое удовольствие. Так что свои традиции есть везде.

Дедушки выполняют самые опасные и ответственные боевые задания, как и положено наиболее опытным бойцам. Дежурств по базе и нарядов для них не существует. Офицеры советуются с ними. Они могут заходить в самое сакральное место роты – комнату главного снабженца, что молодым категорически запрещено под страхом наказания. И вот эту прозрачную, честную, справедливую систему генералы из генштаба решили разломать. В нашем случае ситуация усугубилась тем, что пришёл новый комбат, решивший сразу показать себя.

Начал давать наряды на вышки. Ещё большим оскорблением было открывать ворота базы. А когда он отправил нас на кухню, мы отказались. Большего унижения для дедов быть не могло. Молодые порывались нас заменить, но комбат отчеканил: «Или вы идете на кухню, или идете в тюрьму». Угрожать деду тюрьмой было вообще беспределом. Протест бурлил. Я импульсивно выразил его на торжественной прощальной церемонии. Комбат и командиры рот вручали благодарственные грамоты, жали руки. Взяв грамоту у комбата и не заметив его протянутой руки, обнялся с командиром роты и вернулся за стол. Большинство, включая командиров, не поняли, что я совершил демарш. Но братан Адьель начал ходить по батальону и рассказывать о моем подвиге. При этом пародировал комбата с безответно протянутой рукой. Он был очень похож на нашего актера Савелия Краморова, все просто катались по полу от смеха. Его так распирало, что он начал свое представление, не дожидаясь конца церемонии. Комбат, слухи до которого дошли мгновенно, не смог мне простить, что я превратил его в посмешище, хотя заслуга в этом полностью принадлежала Адьелю.