Брат мой Каин - читать онлайн книгу. Автор: Энн Перри cтр.№ 90

– Я сказала, что боюсь, что Кейлеб убил моего мужа во время их встречи. – Свидетельница замялась всего лишь на мгновение, вцепившись в перила ограждения так, что ткань ее голубых перчаток сильно натянулась. – Я попросила его приложить все возможные усилия для поисков доказательств того, что произошло с моим мужем. И он обещал это сделать.

– И после проведенного им расследования он принес вам некоторые предметы одежды, миссис Стоунфилд?

Лицо женщины побледнело еще больше, и ей теперь уже не удавалось управлять собственным голосом. Когда она, судорожно сглотнув, вновь заговорила, в нем появилась хрипота:

– Да…

Рэтбоун обернулся к судье:

– Ваша честь не возражает, если обвинение предъявит суду один или два из этих предметов?

– Предъявите их, – кивнул судья в знак согласия.

Секретарь внес в зал сюртук и брюки, которые Монк привез с Собачьего острова. Эти предметы одежды оставались такими же, как в тот день, когда частный детектив предъявил их в полиции, – испачканные грязью, окровавленные и жестоко изорванные.

– Это та одежда, которую он вам принес, миссис Стоунфилд? – спросил Оливер, высоко подняв вещи так, чтобы их могла увидеть не только Женевьева, но и все, кто находился в зале.

Зрители разом вздохнули, охваченные одновременно изумлением и испугом. Обвинитель украдкой посмотрел на Тайтуса Нивена, сидевшего на два ряда позади Энид Рэйвенсбрук, с бледным как мел лицом и горящими от гнева глазами. Он также заметил, как вздрогнула Эстер, убедившись, однако, что она тем не менее все поняла.

Женевьева покачнулась, и Рэтбоуну на мгновение показалось, что она вот-вот лишится чувств. Он невольно шагнул вперед, несмотря на то что все равно не смог бы ей помочь, поскольку она находилась на высокой свидетельской трибуне.

Кто-то из присяжных тяжело вздохнул, и этот похожий на стон вздох отчетливо услышали в зале. Если б решение присяжных зависело только от их сочувствия, а не от конкретных фактов, и в качестве защитника предстояло выступить не Эбенезеру Гуду, а кому-либо еще, Оливер мог бы заранее поздравить себя с победой.

Единственным человеком, которого происходящее, судя по всему, абсолютно не затрагивало, оставался Кейлеб. Он, похоже, лишь проявлял определенное любопытство и выглядел теперь немного удивленным.

– Миссис Стоунфилд, я предлагаю вам осмотреть одежду и сообщить суду, узнаете ли вы ее. – Рэтбоун проговорил эти слова совсем тихо, однако их услышали все находившиеся вокруг люди. Когда он произносил их, в зале не раздалось ни единого вздоха или даже шороха.

Женевьева посмотрела на вещи лишь мельком.

– Эта одежда моего мужа; она была на нем в тот день, когда мы виделись в последний раз, – сказала она, пристально глядя обвинителю в лицо. – Пожалуйста, не заставляйте меня к ней прикасаться. Она покрыта его кровью!

Эбенезер Гуд открыл было рот, но тут же закрыл его вновь. То, что эта кровь принадлежала Энгусу, пока оставалось недоказанным, но он сейчас предпочел не оспаривать такое утверждение, ограничившись лишь предупреждающим взглядом в сторону Оливера. Битва начнется в положенное время, у него не было на этот счет никаких сомнений. И он не пожалеет миссис Стоунфилд – лишь будет обращаться к ней с осторожностью, необходимой для того, чтобы не помешать достижению собственной цели.

– Конечно, – негромко проговорил Рэтбоун. – Итак, у вас не возникает сомнений в том, что эти вещи принадлежали ему?

– Никаких. – Голос Женевьевы оставался хриплым, но тем не менее звучал довольно ясно. – Я видела этикетку портного на внутренней стороне, когда мистер Монк показал их мне впервые.

– Благодарю вас, миссис Стоунфилд. Мне больше незачем заставлять вас переживать, однако я бы хотел попросить вас остаться там, где вы сейчас находитесь, на случай если мой уважаемый коллега, представляющий интересы защиты, пожелает к вам обратиться.

Прежде чем возвратиться на свое место, Оливер улыбнулся и, встретившись на мгновение взглядом с Женевьевой, заметил, что она по-прежнему смотрит неподвижно перед собой.

Эбенезер Гуд поднялся на ноги, улыбаясь с поразительной благосклонностью. Потом он с едва ли не почтительным видом приблизился к свидетельской трибуне. Зрители принялись заинтересованно перешептываться. Один только Кейлеб, похоже, остался равнодушным, старательно избегая даже смотреть в сторону адвоката.

– Миссис Стоунфилд, – заговорил Гуд хорошо поставленным и приятным для слуха голосом, – я искренне сожалею о том, что вынужден подвергнуть вас этому испытанию, но вы должны понять, что, переживая, как и все остальные, по поводу постигшей вас трагедии, я тем не менее обязан – и это является в первую очередь именно моим долгом – позаботиться о том, чтобы мы не усугубили ее, осудив человека, который в действительности не является виновным. Вы, конечно, понимаете, о чем идет речь, я в этом не сомневаюсь. – Он чуть приподнял брови, этим как бы подчеркивая, что не ошибается в собственных надеждах.

– Да, я понимаю, – ответила Женевьева.

– Я так и думал. Вы великодушная женщина. – Адвокат пристально посмотрел на нее, держа руки в карманах и продолжая улыбаться. – У меня нет сомнений в том, что у вашего мужа были весьма сложные отношения с братом, приводившие иногда к ссорам. Они едва ли могли стать иными, поскольку их жизненные пути столь отличались друг от друга. – Высвободив руки, Гуд сделал красноречивый жест. – Ваш муж имел все, что только можно себе позволить: красивую и добродетельную жену, пятерых здоровых детей, находящийся в хороших руках уютный дом, куда он возвращался каждый вечер, приносящее доход дело… Вдобавок он пользовался всеобщим почетом и уважением, как порядочный человек и знающий свою работу профессионал. Наконец, многие питали по отношению к нему чисто дружеские чувства.

Сделав паузу, Эбенезер покачал головой и скривил губы, после чего продолжил:

– Тогда как несчастный Кейлеб в силу каких-то обстоятельств не обладает ничем из того, о чем я только что говорил. У него нет ни жены, ни детей. Он ночует там, где найдет укрытие от холода и непогоды. Он питается, когда придется. У него почти нет других вещей, кроме одежды, в которой мы его сейчас видим. Он добывает средства к существованию как придется и где придется, притом довольно часто вызывающими презрение окружающих способами. И он действительно чувствует себя презренным изгоем в обществе. При этом я могу допустить, что некоторые, если не сказать многие, чьи жизненные условия столь же незавидны, испытывают перед ним страх. – Гуд улыбнулся, обернувшись к присяжным: – Я не стараюсь изобразить подзащитного достойным восхищения человеком, он лишь один из тех, кто вправе рассчитывать на наше сострадание, и, возможно, причины гнева и ненависти, которые он временами испытывал по отношению к собственному брату, не останутся для нас абсолютно непонятными.

Эти слова защитник произнес, обращаясь к зрителям. А потом он круто обернулся и вновь устремил взгляд на Женевьеву.

– Миссис Стоунфилд, вы утверждаете, что, когда ваш супруг после того, как посещал Ист-Энд, возможно, Лаймхаус или Собачий остров, возвращался домой избитым, вы замечали у него синяки, а иногда даже раны. Вы говорили именно так, да?