Тайная помолвка - читать онлайн книгу. Автор: Вера Крыжановская cтр.№ 47

– Благодарю вас за эту первую уступку, прекрасная незнакомка. Сядем. Но как же я должен называть вас? – сказал Рауль, избегая прямого ответа.

– Зовите меня Джеммой, так как это злополучное имя свело нас.

Услуживая своей даме и мало-помалу увлекая ее блестящей остроумной беседой, Рауль всматривался в нее, все более и более заинтересованный. Дорогой жемчуг, украшавший ее шею и голову, доказывал ему, что он имеет дело с богатой женщиной, а манеры и речь, что женщина эта принадлежит к обществу. Все в ней, что только можно было видеть, обличало молодость и красоту. Кто же это мог быть?

Руфь же в свою очередь, несмотря на то тяжелое чувство, которое испытывала, поддавалась впечатлению чарующей беседы. Эта рыцарская любезность, деликатная лесть и пламенный пленительный взгляд, жадно искавший ее взгляда, были чем-то новым для нее, одинокой, брошенной, едва терпимой в доме мужа. Благосклонно взглянула она на своего красивого собеседника, невольно сравнивая холодного, мрачного Самуила с этим милым молодым человеком, каждое слово, каждый жест которого были данью ее полускрытой красоте. Под этим впечатлением разговор становился все более и более оживленным. Между тем любопытство и нетерпение Рауля достигли своего апогея: не выдержав более, он неожиданно наклонился и смелой рукой быстро сорвал маску. Лицо Руфи вспыхнуло.

– Это нечестно с вашей стороны! – воскликнула она, сверкая глазами.

Пораженный и очарованный ее пышной красотой, Рауль с минуту оставался без слов, а затем опустился на колени и прильнул губами к ее руке.

– На коленях прошу у вас прощения, но не сожалею о моей дерзости, так как она доставила мне наслаждение любоваться вашей дивной красотой. Нет сомнения, что вы соотечественница Джеммы Торелли, но она – бледная тень перед вами, прелесть моя, несравненная Армида, о которой мечтал Тассо!

В эту минуту князь совершенно забыл милую златокудрую Валерию, все чувства его были покорены этой чудной страстной красавицей, волнение которой делало ее еще более соблазнительной. Он сам не сознавал, какой лаской, какой страстью звучал его голос, какой пламенной мольбой горели его глаза, когда он осыпал ее руки поцелуями, убеждая побыть с ним еще час времени.

– Я вам прощаю и остаюсь еще немного, только бога ради встаньте и поклянитесь, что вы не будете стараться снова меня увидеть, – прошептала Руфь, в изнеможении опускаясь в кресло.

С ней творилось что-то странное, пламенный восторженный взгляд Рауля пробудил в ней все тщеславие женщины и сознание власти, которую ей давала ее красота. Значит, она могла быть любимой, ее благосклонность могла быть милостью. Этот красивый, рыцарски любезный молодой человек, на коленях умоляющий ее о счастье провести еще час времени, был живым тому доказательством. Гордое, упоительное самодовольство охватило ее. Самуил лишил ее возможности познавать, насколько торжество это в сущности было ненадежно и унизительно. Напротив того, в сердце ее закипело горькое, злобное чувство и ненависть к мужу. Пока Рауль продолжал ей нашептывать слова любви, в ее памяти, словно в калейдоскопе, воскресли три года супружеской жизни, жизни с человеком мрачным и холодным, который уклонялся от ее любви и пренебрегал ею. Горячие слезы выступили на глазах Руфи и скатились по ее бледным щекам.

– Боже мой! Вы плачете? – воскликнул Рауль, с удивлением глядя на изменившееся лицо женщины. – Скажите мне откровенно, что заставило вас приехать на маскарад и каким образом вы были вовлечены в заблуждение, которое, как я вижу, заставляет вас страдать.

– Да, роковая случайность привлекла меня сюда. Вы не будете искать встречи со мной, так как я замужем. Хотя я несчастна и покинута мужем, любящим другую женщину, но я лишь в ребенке моем ищу себе утешение.

Оживленное лицо Рауля мгновенно омрачилось, и брови сдвинулись.

– Так хороша и нелюбима? – прошептал он и после минутного молчания присовокупил с горечью: – Знаете ли, судьба словно в насмешку свела нас с вами. Я тоже любил всеми силами души, и мне изменили; мне предпочли негодяя! Но я иначе объясняю себе, зачем случай нас столкнул. Участь наша одинакова. Покинутые оба, мы утешим, поддержим друг друга. Позвольте же познакомить вас с чувством любви. Никогда, повторяю вам, я не попытаюсь узнать, кто вы, но своего имени я не скрою от вас в доказательство своей искренности. Я князь Рауль Орохай. Полюбите меня хоть немного, и пусть наше взаимное расположение заставит нас забыть раны нашего сердца.

Руфь слушала, опустив голову. Этот тихий, ласкающий голос и притягивающий взгляд, который она чувствовала на себе, действовали на ее организм как наркотическое средство. И Самуил, и сын ее, и чувство супружеского долга – все стушевалось перед непреодолимым желанием изведать счастье любви, забыться в этой атмосфере страсти, ей незнакомой и притягательной, как пропасть привлекает неосторожного, склоняющегося над нею. Когда князь назвал себя, она вздрогнула, и поток новых мыслей брызнул в ее голове. Действительно, насмешка судьбы стала еще сильней, чем предполагал Рауль, насмешка – повергнуть к ногам Руфи мужа ее соперницы, этой светлокудрой изменницы, похитившей у нее сердце Самуила. Когда Рауль привлек ее к себе, она не сопротивлялась и молча приняла пламенный поцелуй, который он запечатлел на ее губах.

Час спустя она рассталась с Раулем, обещая ему извещать о себе по особому адресу, который он ей дал. Словно опьяненная, села она в карету и вернулась домой, где никто не заметил ее отсутствия.

Когда на другой день Руфь проснулась, голова ее отрезвилась и события ночи представились ей как фантастический сон. Чувство стыда, раскаяние и удовлетворенная гордость волновали ее сердце. О, как обаятелен и опасен был муж Валерии! Можно ли поверить, что она предпочитает ему Самуила? Но все равно! Измена остается изменой, и Руфь дала себе клятву не иметь свидания с Раулем, чтобы он никогда не видел ее и не знал, где она. Она позвонила своей камеристке, которая сказала ей, что уже поздно, что барон завтракал один и ушел в контору, сказав, что вернется только вечером и пригласит нескольких человек к ужину.

Руфь встала с тяжелой головой и велела привести ребенка, но когда маленький Самуил вошел в комнату и протянул к ней ручонки, она чуть не вскрикнула: это был живой портрет князя. Какая странная случайность дала сыну Самуила черты лица его соперника и какое страшное искушение для Руфи видеть постоянно эти бархатные черные глаза, эти пепельные кудри и эту дивную улыбку, которые воскресили в ее мыслях того, кого она дала слово вычеркнуть из памяти. Страстно прижала она ребенка к своей груди.

День прошел в тяжелом волнении, и вечером, когда Руфь увидела Самуила мрачным и равнодушным, как всегда, сердце ее забилось сильней, чем когда-либо, тем не менее благие намерения ее не ослабевали и после горячей молитвы она легла, решась избегать искушения, оставаться верной женой. Через день Самуил сказал жене:

– Милая Руфь, вследствие полученных мною известий из Парижа я тотчас же должен туда ехать, и с четырехчасовым поездом я отправлюсь. Будь добра, вели приготовить мои вещи и прикажи, чтобы обед был подан в три часа.