Дело о Медвежьем посохе - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Персиков cтр.№ 12

Георгий почувствовал, как у него вспотели ладони и сильнее забилось сердце от предвкушения того, что он втянулся во что-то опасное, с непонятным исходом.

Он отложил доклад и взял отчет об операции сотрудника разведки.

В нем описывалось, как мальчика решили доставить на Сахалин особым образом, чтобы придать его появлению мистический эффект.

Операцию проводили два опытнейших агента Чугун и Влас. Они привезли мальчика в Александровск и разместились в заброшенном доме на отшибе. Там он должен был пройти последние тренировки и после инструктажа явить главное пророчество в японской общине на традиционном празднике Урожая. Разбившуюся лодку по плану должны были обнаружить рыбаки.

Последним документом был рапорт. Пробежав его глазами, Георгий шумно выдохнул, отбросил бумаги и бессмысленно уставился в окно.

Рапорт

Настоящим довожу до вашего сведения, что агенты Чугун и Влас не выходят на связь с 10 числа сего месяца.

Поезд тем временем уносил молодого врача все дальше и дальше, через Центральную Сибирь к восточным границам его огромной родины, истинные размеры которой можно понять только так – увидев ее из окна вагона. Состав миновал Тюмень, вековые таежные ели потихоньку сменялись унылыми степными пейзажами, мокрый, полуобнаженный осенними ветрами подлесок уступил место ковылю, проступили из мглы величественные мрачные горы Саяны, осталась позади башенка иркутского вокзала. Дни сливались для Родина в один бесконечный день, заполненный убаюкивающим, монотонным стуком колес.

Менялись соседи по вагону, лица случайных попутчиков пробегали мимо размытым хороводом и сразу же забывались, как отрывки сна; сопротивляясь вагонной качке, акробатически изгибались официанты, разнося чай и закуски, проводник откашливался и поправлял фуражку, все было одинаково изо дня в день. Георгий проводил время за книгами, обдумывая предстоящее задание и стараясь побольше узнать об ожидающем его неприветливом острове, окутанном дурной и мрачной славой. Среди прочего, Родина заинтересовал «Остров Сахалин», написанный его коллегой, доктором Антоном Чеховым. Нельзя было не поразиться скрупулезности и точности этого труда, во всех подробностях и мелочах описывавшего нелегкий быт и окружение Сахалинской каторги. Не раз Георгий откладывал книгу и подолгу глядел в окно, раздумывая, как непросто ему придется в этом диком месте, где жестоко все – и природа, и человеческие сердца.

После того как состав миновал Иркутск, в виде небольшого оживления монотонной дороги предстояла паромная переправа через прозрачный ледяной Байкал, серебристым серпом залегший среди гор. За ним, и дальше, за дымящей заводами Читой, начиналась Китайско-Восточная железная дорога, открытая всего несколько месяцев назад.

Теперь поезд постукивал через дымчатые просторы Маньчжурии. Однообразие холмов, изредка попадавшиеся неподвижные силуэты верблюдов, безлунные ночи, когда за окном подолгу не было видно ни единого огонька, – все это нагоняло грусть, и Родин с тоской вспоминал золотистые клены и прозрачные вечера старокузнецкой осени, которую он так недавно покинул. Но вот вскоре поезд миновал Харбин, оставил позади Владивосток и медленно пополз на север. Георгий приободрился – следующей остановкой был Хабаровск, где предстояло покинуть опостылевший вагон и продолжить путешествие другим способом.

Путь лежал дальше на север, не доезжая Николаевска, в залив Де-Кастри. Пароход «Байкал» должен был доставить его через бурный Татарский пролив к мрачным берегам острова-тюрьмы. Следовало поторапливаться. В Хабаровске Родин продемонстрировал офицеру фельдъегерской службы свои бумаги и письмо с просьбой о всяческом содействии, подписанное лично Борисом.

Офицер еще во время чтения зашевелил усами, автоматически вытянулся по стойке «смирно», и уже через полчаса тряские дрожки понесли Георгия прочь через амурскую тайгу. Государева служба доставки важных донесений и не менее важных персон взялась за дело со всем рвением – меняя лошадей на каждой станции, лихие черноусые фельдъегери гнали во всю мочь по раскисшим от осенней грязи проселкам, грозя вытрясти всю душу из усталого путника.

Кое-где тракт был в таком состоянии, что быстрее было сплавляться на лодке по холодным черным водам Амура, чем ползти по бесконечной слякоти дороги. Чем дальше продолжалось путешествие на север, тем суровей и неприветливей становилась природа. И вот наконец дорога подошла к концу. В сопровождении молчаливого проводника-тунгуса, уже успевшего надеть теплую зимнюю парку из собачьего меха, Родин прибыл к посту Де-Кастри. Следующим утром катер должен будет доставить путешественника на борт «Байкала», а пароход, в свою очередь, переправит его в южную часть Сахалина.

Белая чайка некоторое время летела вровень с палубой парохода. Порывистый холодный ветер трепал ее перья, бросая птицу то к пенистым гребням волн, то к грязному борту. Вскоре ей надоело ждать подачки, и она взмыла в низкое серое небо. С высоты птичьего полета было видно, что море, по которому пыхтел, кувыркаясь, кораблик, упирается с обеих сторон в берега. Один из берегов был ближе, и птица направилась к нему.

Узкая береговая линия прерывалась скалами, по широким песчаным пляжам были рассыпаны темные от воды валуны. На коричневом песке тут и там лежали переплетенные водоросли. Дальше, там, где не доставал прилив, начиналась низкая растительность, спутанные ветки кустарников с облетевшими листьями перемежались вечнозеленым стлаником. Оставшиеся кое-где желтые и красные осенние листья яркими пятнами привлекали к себе внимание. Стоявшие маленькими группами ели смотрели ветвями от моря, словно спрятавшись от ветра. Низкая растительность постепенно переходила в невысокий лес. На горизонте темнела гряда холмов, переходящая в далекие горы, силуэты которых едва угадывались в закрывавшей горизонт дымке.

В разрыве облаков вдруг показалось небо, неожиданное солнце осветило далекий лес, полоснуло по верхушке горы, отразилось от покрытого снегом склона и заиграло осенними красками по всей долине. Преображение было неуловимым и полным. Весь пейзаж приобрел глубину и насыщенность. Темно-зеленые, почти черные на ярком свету елки, желтые пятна лиственных лесов, красные клены перемежались с бурыми склонами холмов. Горы, покрытые снегом, стали хорошо видны. Небо очистилось, облака превратились из сплошного серого одеяла в аккуратные мотки сахарной ваты. Их тени бежали по долинам внизу, то открывая, то снова пряча разноцветные пятна, покрывавшие холодную землю.

Налетел порыв ветра, потемнело. Краски осенних лесов смазались и поблекли. Облака разорвало в клочья, небо словно опустилось, и снова тоска охватила унылый пейзаж.

В воздухе запахло дымом, чайка направилась вниз, к человеческому жилью. Сверху рыбачий поселок напоминал горсть семечек, небрежно рассыпанных между двух холмов. Черные от влаги бревенчатые хижины с покосившимися крышами без всякого порядка расположились вдоль впадавшей в море речки. Развешанные сети трепал ветер, людей не было видно.

Приближаясь к земле, пароход подал протяжный сигнал. Звук сирены еще больше взбудоражил пассажиров на борту. На палубу уже вывели арестантов первого отделения, и они исподлобья вглядывались в эти серые, ничего хорошего им не предвещающие берега. Надзиратель начал перекличку. Каторжане подавали свои ослабевшие голоса, в их глазах читалась крайняя степень бессилия и безнадежности. Пошатываясь, они в растерянности оглядывались вокруг.