Броня генетической памяти - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Миронова cтр.№ 29

В свадебных обычаях, а свадьба не что иное, как народный юридический акт, главенствует обряд обручения, в сути этого слова – не один лишь обмен кольцами, а взятие руки жены в руку мужа, потом жена поступала под руку мужу – вспомним выражение – ходить под рукой. И шли муж с женой по жизни рука об руку.

Есть и другие русские юридические слова-символы. Все гражданские договоры именовались обязательствами – от глагола обвязать. Каждый русский и поныне, дав обязательство, чувствует себя повязанным, пока не выполнит обещанного.

Наши действия мы привыкли называть поступками, у нас в обычае говорить: войти в сделку, вступить в договор. Нарушение называется проступком или преступлением, когда переступают границы дозволенного, именно в таких образах воплощаются идеи совращения с настоящей дороги и переступания законных границ.

Понятие голова – символ жизни – как правовой термин тоже возникло из юридических обычаев русского народа. Согласно «Русской правде», древнейшему письменному своду русских законов и обычаев, головник – убийца, человек, отнявший у другого голову, а значит, жизнь. Из тысячелетней древности происходят наши понятия уголовник, уголовное преступление, уголовный кодекс и всякая уголовщина, как преступления, связанные с посягательством на жизнь человека. Обычай смертной казни путем отсечения головы – это народный обряд искупления преступления убийцей – голову за голову, а вовсе не садизм властей, которые подобной казнью устрашали население.

В самых крайних случаях, спасая невиновного, русские клялись в судах и на сходах головой: «головой клянусь», «голову даю на отсечение» – по сути отдавали в залог собственную жизнь.

Итак, мы видим, что русское народное право, именуемое издревле русским порядком, породило множество современных юридических терминов, но не воплотилось в современных законах, где нет в полноте ни справедливости, ни свободы, заложенных в наших древних установлениях.

По народному осознанию, властитель, который поручился за своих министров, должен отвечать за творящиеся в стране беззакония наравне или даже больше этих министров. Русский порядок требует державности – сильной единоличной государственной власти. Русский порядок основан на справедливости судебных решений. Русский порядок строится на ответственности и обязательствах всякого власть имущего – ведь его действия должны определяться Божественной Волей. Таковы идеальные представления о русском правопорядке, заложенные в нашем языке и воплощенные в сохранившихся доселе народных обычаях, что питают народную жизнь непонятными для властей мотивами поступков, непостижимыми и недопустимыми с точки зрения официального закона действиями. А все потому, что по-русски справедливость выше людского закона, мера справедливости – не произвол начальников, а народная совесть.

В наше смутное время в государстве Российском пытаются ввести культ частной собственности. Культ в том, что человек забывает об общественном, общем для всех благе, стремясь только к личному благосостоянию, увлекаясь лишь собственными удовольствиями, не добиваясь ничего, кроме своих выгод. Однако большинство народа русского не воспринимает частный интерес как ключевое, главное в жизни. Почему? Да потому что архетипом, основой русского мировоззрения, в течение тысячелетий являлся иной постулат: мы, русские, всегда ставили общее выше частного и личного. Этот взгляд на мир не был навязан нам извне, он родом из истоков нашего национального бытия.

Представление о том, что общее выше личного, стало законом жизни русского народа, вот почему одно из фундаментальных понятий русского народного права – община.

Слово община происходит из понятия *обтjь, в котором начальное О обозначает обережный круг, начертанный окрест человека и его жилья. Этот магический круг, которым человек ограждался от опасности, существовал и в виде пояса при одежде, и в облике славянской наголовной повязки, и в форме ограды-забора окрест села. Обережный круг возник на основе сторожевого кругового обхода древним славянином той местности, где он задумал поселиться или заночевать. Все, что находилось в пределах обережного круга, считалось безопасным, очеловеченным, своим, за границами же круга земля представлялась чужой, неизведанной, грозившей опасностями. Архетип обережных кругов проявляется, когда нам предлагают, к примеру, нарисовать схематически город или деревню, мы непременно изобразим их в виде круга. Что закрепилось и в географических картах, где населенные пункты изображаются именно кружками, а не квадратиками или треугольниками. Сохранились и выражения: в своем кругу, в кругу семьи, которые образом круга очерчивают привычную для человека безопасную среду обитания и общения. Понятие общения, как древнего правила русского поведения, заложено общинными обычаями круговой поруки, круговой чаши, хороводов и круговой пляски, в старину бывшими ритуалом собирания народных сил в общий кулак, который очень трудно одолеть врагу или чужаку.

Общинный строй жизни сформировал русское право на общинную землю, которая законно принадлежит каждому члену общины и его семье. Древнее понятие о своей собственной и в то же время общей, принадлежащей всей общине территории, малой Родине для каждого русского, хранится в исконном значении слова семья. Семья связывает род человека с землей, на которой тот живет, – слова семья и земля одного происхождения. Привязанность к малой Родине всегда сохранялась в русском человеке, в какие бы чужедальние края он ни отправлялся, привязанность эта кроется в понятии о земле нашей семьи, общинной земле, на которой жили, работали, умирали предки. Корень подобных представлений в том, что традиция распределения общиной земли во временное владение каждой семье позволяла рассматривать все земельное владение общины как общее наследие и общее достояние, принадлежащее всем мирянам. Отвод земель в крестьянской общине совершался на каждую семью, именуемую двором, раз в два-три года, справедливость требовала, чтобы получивший хорошие земли в одном переделе, в последующий отвод получал неудобье, и так члены общины постоянно менялись землями, обихаживая их с равным старанием, так как каждый понимал, что рано или поздно все наделы общинной земли пройдут через его руки. Этому порядку тысячи лет, ведь справедливый раздел земли – сенокосов, лугов, рыбной ловли, лесов – проходил по жребию еще в X веке, и в Уставе о земских делах Ярослава Мудрого сказывалось: «Аще разделение земли будет, и пообидит кто в жребии, вольно будет порушати бывшее разделение». Так что мирская земля, ее пахотные, сенокосные, пастбищные, лесные угодья равно принадлежали всем семьям общины, были для них родной землей, землей их семьи. Это вам не клочок огорода в шесть соток, что обихаживает большинство нынешних «землевладельцев». Общинные владения приучали каждого крестьянина к тому, что его земля обширна и неоглядна. Истоки широты русского характера в общинном владении землей.

Тысячелетиями существовавшая славянская община породила наше представление об общем имуществе, отделенном от личной собственности, но при этом именно общем, принадлежащем всем членам общины. Общинное достояние искони было в русском представлении тем, что надежно и нерушимо, что не даст умереть с голоду в одинокой старости, что сохранит малыша-сироту при моровом поветрии, что удержит семью, потерявшую кормильца, от окончательного разорения. Выражение «пойти по миру» означало вековую привычку просить помощи у общины. Потому и помнят исстари «С миром беда не убыток».