Свастика в небе. Борьба и поражение германских военно-воздушных сил. 1939-1945 - читать онлайн книгу. Автор: Карл Бартц cтр.№ 46

Эта разумная программа основывалась на трезвой оценке, что Германия в непосредственном будущем столкнется с массированными вражескими бомбардировками и в случае ее принятия позволит спасти немецкие города от ужасных разрушений и избавить огромное число немцев от ненужных страданий. Меморандум первоначально был представлен генералу Вейзе, главнокомандующему зенитной артиллерией [203] , и тот полностью одобрил его. Тогда он был передан Герингу, который также его одобрил. После этого его направили Гитлеру. Это было в апреле 1943 года. В течение более чем двух месяцев не последовало никакой реакции, и только в июне Каммхубер вместе с Герингом был вызван на встречу к фюреру.

Момент оказался не самым лучшим. Когда Каммхубер прибыл, в ставке Гитлера «Вольфсшанце» только что прошло обсуждение ситуации на Востоке, которая была очень неблагоприятной. Планы Гитлера были полностью расстроены, и теперь Каммхубер должен был иметь дело с совершенно другим человеком.

— Я внимательно прочитал ваш меморандум, — начал он достаточно спокойно, но вскоре разразилась буря, и Каммхуберу не дали никакого шанса, чтобы сказать хоть что-нибудь. Особенную ярость у Гитлера вызвали указанные Каммхубером цифры производства англо-американских самолетов, и прежде всего четырехмоторных стратегических бомбардировщиков. Это были очень осторожные расчеты, и Каммхубер получил их от Главного командования вермахта. — Эта оценка — явное сумасшествие, — бушевал Гитлер. — Будь она верной, вы тогда, конечно, были бы правы, выдвигая такие обширные требования. Но это подразумевало бы, что я должен был ослабить Восточный фронт и сконцентрировать все силы на защите рейха. Но оценка неверная, потому все ваши предложения — вздор, и я запрещаю вам впустую тратить мое время на это.

Геринг, прежде одобрявший предложения Каммхубера, теперь стоял рядом и молчал. Кейтель, который, как начальник штаба Главного командования [204] , должен был знать, что цифры, приведенные Каммхубером, точны и что получил тот их от Главного командования вермахта, также не сказал ничего. Никто не произнес ни слова, и Каммхуберу не позволили говорить. Покидая зал заседаний, он был бледен и потрясен. Было очевидно, что надеяться на Гитлера больше нечего, и Каммхубер знал, что сейчас стал свидетелем безвозвратного крушения всех своих планов. Защитный свод, который он пытался создать над Германией, только что был разрушен, даже еще до того, как закончен, — и разрушен лично Гитлером.

Это было худшее, что могло случиться. Вместо укрепления ночная истребительная авиация была ослаблена, самолеты отняты у Каммхубера и направлены на фронт для поддержки наземных войск. А большой поток четырехмоторных бомбардировщиков, которого ожидал Каммхубер, стал теперь разливаться над Германией.

После этой роковой встречи быстро распространились слухи о том, что Каммхубер впал в немилость, и раболепная толпа приближенных Гитлера и Геринга, до этого восхищавшаяся им, теперь резко от него отвернулась. Внезапно у него появилась масса проблем: его заявки промышленности стали слишком обременительными, его крупномасштабные оборонительные зоны оказались слишком расточительными и так далее. «Упрощение» — вот был лозунг, с которым он теперь столкнулся, и это началось в то время, как противник использовал все более современную и все более сложную электронную аппаратуру [205] . Война в эфире на коротких волнах разгоралась все больше и больше, но руководство Германии призывало к «упрощению».

А затем разрушение Гамбурга полностью разоблачило ограниченность и слабость «упрощенной» немецкой системы ночного боя. Новые системы помех, используемые противником, лишили немецкие ночные истребители помощи радаров и ослепили. Радар «Лихтенштейн», который так отчаянно требовал Каммхубер, мог спасти положение, но его не было в наличии вплоть до следующего августа. Он работал на длине волны 2,4 метра, принимая во внимание, что все дипольные отражатели — «Duppel» в Германии, «Window» в Англии и «Chaff» в Америке — рассчитывались на длину волны 50 сантиметров. И действительно, когда радары «Лихтенштейн» наконец появились, они до конца войны работали почти полностью без помех.

Гамбург стал обжигающим сигналом. Даже Гитлер был потрясен и послал в опустошенный город своего адъютанта Боденшатца [206] , чтобы тот лично убедился в масштабах разрушений и доложил ему — доклад был ужасным. К этому времени уже все, включая Геринга, понимали, что необходимо: ночные истребители, еще больше ночных истребителей, иначе немецкие города будут разрушены один за другим, так же как Гамбург.

Наконец Геринг, набравшись смелости, отправился к Гитлеру со срочными рекомендациями своих экспертов, но вместо понимания был встречен яростными упреками в невыполненных обещаниях и многих неудачах люфтваффе, кульминацией которых стала катастрофическая попытка организовать воздушный мост в Сталинград. В завершение Гитлер категорически отказался усилить противовоздушную оборону Германии на Западе. Все, что он хотел, — это была месть. На террор, заявил он, нужно ответить террором. Люфтваффе должны сделать с английскими городами то же самое, что Королевские ВВС и американцы делают с немецкими городами. Теперь у люфтваффе был шанс, чтобы компенсировать прошлые неудачи и реабилитировать себя.

Геринг, конечно, уступил, поскольку всегда уступал, и назначил инспектора бомбардировочной авиации генерала Пельтца «командующим нападением на Англию» [207] . Это было громкое звание, но задача, которую оно за собой влекло, была невыполнима с имеющимся числом немецких бомбардировщиков. После решения Гитлера скорее добиваться мести, чем улучшать оборону Германии, ситуация для Каммхубера еще усугубилась. Вместо радара «Лихтенштейн» SN-2 он должен был довольствоваться модернизированным радаром «Лихтенштейн» В/С. Эта модель, как и требовалось, имела сектор поиска 60 градусов по каждому борту, но дальность ее действия была лишь немногим более 1 километра вместо необходимых 6–8 километров. Каммхубер пришел в отчаяние: это было посмешище. Кроме того, радар использовал длину волны (50 сантиметров), которую противник фактически сделал непригодной с июля.