Ацтеки. Воинственные подданные Монтесумы - читать онлайн книгу. Автор: Жак Сустель cтр.№ 46

Все это было мясом для бедняков, которым, несомненно, довольствовалось племя, когда оно было бедным и занимало скромное положение. А к XVI веку все эти вещи стали не более чем добавлением к рациону простых людей. Но даже богатые люди и сами владыки не отвергали лягушек, некоторых рептилий, таких, как игуана (куаукуэцпалин), и некоторых муравьев, не брезговали и червями агавы, которые и по сей день считаются большим деликатесом в Мексике. А затем, поскольку империя стала простираться от одного океана до другого, они узнали вкус морской рыбы, черепах, крабов и устриц.

Индейка (тотолин; мужская особь называлась уэшолотль, от которого произошло современное слово guajalote) была коренным обитателем Мексики, где ее и одомашнили еще в незапамятные времена. Испанцы часто называли ее «местная курица». Она была главной обитательницей двора фермы или птичьего двора, и у каждой семьи было по нескольку индеек в своем саду рядом с домом. Правда, люди победнее ели индюшатину только по большим праздникам.

Что же касается собаки, то это была особая бесшерстная порода, которую откармливали на съедение. Ее мясо, конечно, не так высоко ценилось, как мясо индейки, и Саагун сообщает нам, что «в блюдах мясо индейки клали сверху собачьего, чтобы его казалось больше». Однако выращивали много таких собак, и историк Муньос Камарго утверждает, что он сам ел их уже после завоевания. Обычай есть собак исчез из-за появления крупного рогатого скота из Европы, а также, видимо, потому, что убийство собак было неразрывно связано с определенными языческими ритуалами, и испанские власти воспротивились ему.

По этой же самой причине испанское духовенство и миссионеры боролись против выращивания амаранта (уаутли). В их глазах это растение, которое давало значительный урожай, было чересчур тесно связано с религией коренного населения. Известно, что в древности у мексиканца было четыре съедобных растения, которые он считал одинаково ценными: маис (сентли), который почитался превыше всего как незаменимый источник жизни, бобы (этль), амарант и шалфей.

«Кодекс Мендоса» сообщает, что города, обязанные платить дань, должны были поставлять сборщикам-ацтекам значительное количество этих четырех растений каждый год. Из семян двух последних можно было делать цоалли и чианпинолли, освежающую и питательную кашу; а из семян шалфея извлекали масло, похожее на льняное, и использовали его как краску.

Период между двумя урожаями, июнь и июль, – люди едва сводили концы с концами – был временем тревог и острого голода для индейцев, каковым он является и по сей день для тех, кто живет в глубинке или на неплодородных землях. «Тогда мужчины были по-настоящему голодны; тогда зерно и маис стоили больших денег; и тогда наступало время великого голода».

В Мехико правительство пыталось исправить ситуацию, раздавая людям продукты питания во время месяца Уэй текуильуитль. Император «демонстрировал свое доброе отношение к простым людям», раздавая всем тамалес и кукурузную кашу. В других местах людям приходилось возвращаться к собирательству диких растений точно так же, как в далекие времена, когда не было сельского хозяйства. Ацтеки могли упрекать индейцев-отоми за то, что те пали настолько низко, что едят нечистых животных, таких, как змеи, крысы и ящерицы, но они сами были вынуждены искать съедобные дикие растения, килитль (quelites – в современном испано-мексиканском варианте); и они могли по внешнему виду различать огромное их количество и знали, как использовать каждое. Саагун описывает очень много видов, включая хуаухкилитль, или дикий амарант, который ценился особенно высоко. Крестьянки продавали его на рынках; мать самого императора Ицкоатля продавала килитль на рыночной площади Ацкапотсалько.

Несмотря на явное изобилие, природа была сурова к жителям Мехико. Часто случался голод; каждый год существовала угроза нехватки продовольствия, культура земледелия была слишком примитивной, и бедствия, такие, как нашествие саранчи или грызунов, чрезмерное выпадение осадков в виде дождя или снега, были фатальными. Одной из главных задач правительства ацтеков было накопление достаточных резервов в зернохранилищах, чтобы справиться с этими бедствиями. В 1450 году три правителя городов-союзников раздали населению накопленные за десять лет запасы зерна. Но все же всегда существовала потребность в запасах животной или растительной пищи на случай крайней необходимости; и первобытный кочевник, живущий охотой и собирательством, постоянно угадывается в оседлом землепашце. В голодные времена крестьяне центрального плато откатывались назад на много веков.

Как мы уже видели, мексиканцы завтракали в середине утра и обедали в начале второй половины дня. Второй прием пищи был для большинства из них также и последним, если только они, случалось, не поедят перед сном жидкой каши (утоляющей жажду и питательной одновременно) из маиса, амаранта или шалфея. Но те, кто не ложился спать, сановники или торговцы, устраивающие званый ужин или банкет, обычно ужинали очень плотно и зачастую всю ночь напролет.

Для такого пиршества припасы должны были доставляться заранее: маис, бобы и другие бобовые растения, перец, помидоры, 80—100 индеек, два десятка собак, 20 мер какао. Гости собирались к полуночи. «Когда все они приходили, им давали воду для омовения рук, а затем подавали еду. Когда с этим было покончено, они опять мыли руки и рты, а после этого разносили какао и трубки. В заключение гостям дарили плащи и цветы». Так проходила встреча богатых купцов. Званые ужины с песнями и танцами длились до зари, и компания расходилась только утром после последней чашки ароматизированного какао, благоухающего медом и ванилью.

Табак, как уже отмечалось, занимал большое место в жизни мексиканцев. Гостям, по крайней мере в среде правящего класса и купцов, в конце приема пищи выдавали трубки, готовые для курения. Это были цилиндрические трубки без отдельной чаши, а сделаны они были из тростника или иногда, возможно, из обожженной глины. Они были искусно украшены и заполнены смесью табака, древесного угля и жидкого кенафа. Таким образом, гость получал нечто вроде большой душистой сигары, вкус которой, вероятно, был не похож на тот, которого ожидают от сигары в наши дни. Между приемами пищи много не курили. Прогуливаться с трубкой в руке было признаком благородства и изящества.

Табак широко использовали в медицине и религиозных обрядах. Считалось, что он обладает фармацевтическими качествами и религиозным значением, и во время некоторых обрядов жрецы несли на спине тыкву, заполненную табаком. Использование этого растения мирянами в докортесский период, видимо, не распространялось на простых людей.

В употреблении были также и другие, гораздо более эффективные наркотики или пьянящие вещества. Тот, кто их употреблял, искал либо утешения, либо пророческого видения. Авторы, в частности, упоминают пейотль, небольшой кактус, родина которого на севере Мексики, который может вызывать цветные галлюцинации. «Те, кто ест его, – пишет Саагун, – видят ужасные или смешные образы, и это состояние опьянения длится два или три дня, пока не проходит. Это растение употребляется в пищу чичимеками; оно поддерживает их и придает им храбрости настолько, что они не боятся ни сражений, ни жажды, ни голода; они говорят, что оно хранит их от всех опасностей».