Японский козырь Сталина. От Цусимы до Хиросимы - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Кошкин cтр.№ 8

27 июня 1927 г. в Токио открылась так называемая «восточная конференция», в работе которой принимали участие руководители японского министерства иностранных дел, армии и флота, а также японские дипломаты, аккредитованные в Китае. Главной темой конференции была выработка политики в отношении Китая. Обсуждение вопроса о Китае было вызвано не только целями экономической экспансии в эту страну, но и стремлением подавить освободительную борьбу китайского народа, которая вылилась в антиимпериалистическую революцию 1925—1927 гг.

Еще в годы японской интервенции против Советской России на Дальнем Востоке правительством Японии ставилась задача «внедрить мощь Японии в Северной Маньчжурии», «стабилизировать государственную оборону на континенте путем превращения всей Маньчжурии в особую зону» {36}. Впоследствии в эту зону была включена и Монголия. По итогам «восточной конференции» 7 июля был принят и опубликован документ «Политическая программа в отношении Китая», суть которой состояла в том, что Маньчжурия и Монголия были объявлены «предметом особой заботы Японии». В программе указывалось: «В случае возникновения угрозы распространения беспорядков на Маньчжурию и Монголию, в результате чего будет нарушено спокойствие, а нашей позиции и нашим интересам в этих районах будет нанесен ущерб, империя должна быть готова не упустить благоприятной возможности и принять необходимые меры с целью предотвратить угрозу, от кого бы она ни исходила…» Подлинный смысл этого положения раскрыл один из организаторов «восточной конференции» заместитель министра иностранных дел Японии Мори, который признавал, что речь шла об отторжении Маньчжурии и Монголии и превращении их в сферу японского влияния. На отторгнутых территориях предполагалось создать марионеточные государства. Какие бы силы ни мешали осуществлению японских планов, говорил Мори, на них должна «обрушиться вся государственная мощь» {37}. «Эта конференция делала маньчжурский инцидент неизбежным», — указывается в японской «Официальной истории войны в Великой Восточной Азии» {38}.

Вскоре после завершения работы «восточной конференции» 25 июля 1927 г. премьер-министр Танака вручил императору Хирохито меморандум, в котором были сформулированы стратегические цели японского государства. Этот секретный документ при всей его прагматичности и конкретности во многом имел идеологический характер, ибо базировался на идеях «хакко ити у» и «кодо».

Понятие «хакко ити у», дословно «восемь углов под одной крышей», было заимствовано из японской древней императорской хроники «Нихон секи» («Анналы Японии»), составление которой было завершено в 720 г. В рукописи это высказывание приписывалось мифическому императору Дзимму, который, по преданию, вступил на престол в 660 г. до н.э. В своем первоначальном значении понятие «хакко ити у» означало всеобщий принцип гуманности, который, как предполагалось, в конце концов распространится на весь мир. В период Токугава это изречение стало толковаться как идея верховенства Японии над миром {39}. Осуществить принцип «хакко ити у» надлежало путем обеспечения «единства императорского пути» — «кодо».

В период незавершенной буржуазной революции 1868 г. император Мэйдзи, восстановивший императорскую власть в стране, официально провозгласил эти два принципа в своем рескрипте от 1871 г. В то время они воспринимались как призыв к сплочению и патриотизму японского народа. Однако в 20—30-х гг. XX в. японские милитаристские круги использовали эти принципы для обоснования идеи территориальной экспансии, придали им смысл идеологического постулата политики завоевания чужих территорий. Как указывалось в документах Токийского военного трибунала для японских военных преступников, «понятия “хакко ити у” и “кодо” в конце концов стали символами мирового господства, осуществляемого при помощи военной силы» {40}. Именно на эти символы ссылался генерал Танака в своем меморандуме, когда писал о том, что представленный японскому монарху план завоевания японского господства в мире «завещан нам императором Мэйдзи».

В преамбуле меморандума указывалось: «Для того чтобы завоевать Китай, мы должны сначала завоевать Маньчжурию и Монголию. Для того чтобы завоевать мир, мы должны сначала завоевать Китай. Если мы сумеем завоевать Китай, все остальные малоазиатские страны, Индия, а также страны Южных морей будут нас бояться и капитулируют перед нами. Мир тогда поймет, что Восточная Азия наша и не осмелится оспаривать наши права. Таков план, завещанный нам императором Мэйдзи, и успех его имеет важное значение для существования нашей Японской империи.

…Овладев всеми ресурсами Китая, мы перейдем к завоеванию Индии, стран Южных морей, а затем к завоеванию Малой Азии, Центральной Азии и, наконец, Европы. Но захват контроля над Маньчжурией и Монголией явится лишь первым шагом, если нация Ямато желает играть ведущую роль на Азиатском континенте» {41}.

Главными препятствиями на пути осуществления этой экспансионистской программы в меморандуме были названы США и СССР. Именно на вооруженную борьбу с ними нацеливалась японская империя.

В отношении США в меморандуме говорилось: «…В интересах самозащиты и ради защиты других Япония не сможет устранить затруднения в Восточной Азии, если не будет проводить политики “крови и железа”. Но, проводя эту политику, мы окажемся лицом к лицу с Америкой, которая натравляет на нас Китай, осуществляя политику борьбы с ядом при помощи яда. Если мы в будущем захотим захватить в свои руки контроль над Китаем, мы должны будем сокрушить Соединенные Штаты, то есть поступить с ними так, как мы поступили в русско-японской войне» {42}.

Тем самым в японской военной доктрине и стратегии формировалось так называемое «южное направление экспансии», предусматривавшее будущее вооруженное столкновение с Соединенными Штатами Америки и Великобританией в борьбе за обладание странами Восточной и Юго-Восточной Азии и стран южных морей. При этом важно иметь в виду, что подготовка к такому столкновению определялась как одна из задач империи.

Но в стратегической программе экспансии Японии важное место отводилось также и будущему, как указывалось в меморандуме, «неминуемому конфликту с красной Россией». Ставилась задача устранить любое влияние СССР в Китае и Монголии. Осуществить это предусматривалось под надуманным предлогом недопущения «продвижения красной России на юг» — в Маньчжурию и Монголию. Понимая, что СССР едва ли согласится с доминированием Японии в Азии и существованием постоянной угрозы на дальневосточных и южных границах своего государства, составители меморандума прогнозировали будущую войну с Советским Союзом. В документе говорилось:

«…К счастью, красная Россия с каждым днем теряет свое влияние и не в состоянии продвигаться дальше в Маньчжурию и Монголию. Поэтому китайцы должны поддерживать именно нас в нашем железнодорожном строительстве.

Но красная Россия, несмотря на ослабление своей мощи, не оставляет своих планов проникновения в Маньчжурию и Монголию. Каждый ее шаг в этом направлении не может не препятствовать нашим целям и интересам Южноманьчжурской железнодорожной компании. Поэтому мы должны всеми силами воспрепятствовать проникновению красной России. Под предлогом того, что красная Россия готовится к продвижению на юг, мы прежде всего должны усилить наше постепенное продвижение в районы Северной Маньчжурии, захватить таким путем богатейшие ресурсы этого района страны, не допустить на юге продвижения Китая на север, а на севере не допустить продвижения красной России на юг.