"Кантокуэн" - "Барбаросса" по-японски. Почему Япония не напала на СССР - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Кошкин cтр.№ 6

Тем временем японские войска заняли позиции по всему периметру новой сухопутной границы с СССР. В первой половине 30-х гг., по мере усиления в Японии влияния милитаристских кругов, вопрос о войне против Советского Союза стал открыто обсуждаться политическими деятелями, в том числе официальными представителями японского правительства, а также печатью. В послании маркиза Кидо Коити комиссии, созданной в январе 1932 г. при кабинете министров Японии для «выработки политики в отношении заморских территорий империи», подчеркивалось, что наличие на территории Маньчжурии императорской армии позволяет проводить плановые меры по подготовке условий для решения «северной проблемы», т. е. вести подготовку к войне против Советского Союза.

Выход японских вооруженных сил к границам СССР потребовал составления нового плана войны на севере. Генеральный штаб армии уже в конце сентября 1931 г. принял документ «Основные положения оперативного плана войны против России». Планом предусматривалось «выдвижение японских войск к востоку от Большого Хингана и быстрый разгром главных сил Красной Армии». Вслед за этим надлежало разгромить войска противника на всех направлениях. При этом имелся в виду весь район Северной Маньчжурии и Приморья.

В конце августа 1932 г. генштабом был разработан план войны против СССР на 1933 г., который учитывал изменившееся после оккупации всей Маньчжурии стратегическое положение сторон. При составлении этого плана командование японской сухопутной армии исходило из того, что Япония уже достигла необходимого стратегического превосходства над советскими вооруженными силами на Дальнем Востоке и в Сибири. При этом особо выделялись следующие факторы: а) в войне против СССР примут участие не только японские, но и маньчжурские войска; б) сражения в районах советско-маньчжурской границы японские войска будут вести по внутренним операционным линиям, а советские — по внешним; в) разгром советских частей будет осуществляться поодиночке в начальный период войны; г) советские базы военно-воздушных сил подлежат быстрой ликвидации, что устранит серьезную опасность с этой стороны; д) в кратчайший срок будет перерезана Транссибирская железнодорожная магистраль, которая проходит в непосредственной близости от Маньчжурии; е) по сравнению с прежним периодом ныне возможно составить конкретные планы операций и проводить детальную подготовку к их осуществлению.

Планом на 1933 г. было определено, что против четырех-пяти дивизий, которые, по расчетам японского генштаба мог выставить Советский Союз в Приморье, японская армия будет иметь три дивизии в Маньчжурии и две в Корее. Кроме того, одна дивизия должна была высадиться с моря в районе Владивостока. Намечалось уже в начальный период войны нанести по советским войскам в Приморье «сокрушительный удар». Считалось, что «к тому времени, когда СССР перебросит из глубины страны две дополнительные дивизии, сражение в Приморье будет завершено, советские ВВС разгромлены и развеяны, Владивосток захвачен».

Для действий на северном, амурском, направлении выделялось три дивизии, а на западном, хинганском — четыре. Предусматривалось иметь десять дивизий резерва ставки. Силами одной дивизии планировалось осуществить захват Северного Сахалина и Камчатки. Две дивизии получали задачу обеспечивать с юга тыл группировки. После разгрома противостоящих сил противника оккупации подлежала обширная часть территории Советского Союза к востоку от озера Байкал.

В конце 1932 г. этот план был одобрен главнокомандующим японскими вооруженными силами императором Хирохито. Содержание его свидетельствовало о том, что военный успех в Маньчжурии опьяняюще подействовал на японские военные круги, и они не желали трезво оценивать возросшую мощь Советского Союза. С целью ускорения начала реализации плана японские военные сознательно нагнетали напряженность на советско-маньчжурской границе — продолжались провокации на КВЖД, организовывались частые «пограничные инциденты», на советскую территорию засылались шпионско-диверсионные группы.

В обстановке обострения советско-японских отношений, возрастания опасности войны на Дальнем Востоке XVII съезд ВКП(б) отмечал: «Отказ Японии от подписания пакта о ненападении… лишний раз подчеркивает, что в области наших отношений не все обстоит благополучно… Одна часть военных людей в Японии открыто проповедует в печати необходимость войны с СССР и захвата Приморья при явном одобрении другой части военных, а правительство Японии, вместо того чтобы призвать к порядку поджигателей войны, делает вид, что его это не касается».

Следует отметить, что авантюризму экстремистов из числа военных в первой половине 30-х гг. в известной степени противостояли влиятельные лидеры буржуазных политических партий и представители крупного бизнеса из числа «старых» концернов, сферой приложения капиталов которых была в основном промышленность собственно Японии. Эти деятели, хотя и не выступали против захватнических планов, направленных против Китая и СССР, тем не менее высказывались за более осторожное развитие материковой политики. Они склонялись к мнению о целесообразности идти по пути «постепенного изживания дефектов в деле обороны, с тем чтобы через десять лет достичь полной готовности». Считалось, что на этот период Японии было бы выгодно пойти на временную нормализацию японо-советских отношений и даже заключить с СССР пакт о ненападении. Член Высшего военного совета Японии адмирал Като Кандзи в беседе с советским послом Трояновским указывал на наличие в японских руководящих кругах двух течений. Он говорил: «Первое — за возможно тесное сближение с Советским Союзом, второе — за разрыв. Первое многочисленнее, второе — очень активно. Идут горячие споры…»

Среди противников нападения на СССР были и представители промышленных и финансовых кругов, которые рассчитывали, что «большевизм падет в России сам в результате неспособности большевиков справиться со сложностями развития тяжелой индустрии». Считалось, что в этом случае Дальний Восток и Сибирь без труда попадут под контроль Японии. С другой стороны, крупный монополистический капитал тешил себя надеждами на то, что можно лишь угрозой войны заставить СССР добровольно отказаться от своих дальневосточных территорий. Так, генеральный секретарь экономической федерации Японии Акияма Оносукэ заявлял: «Я остро ощущаю нужду Японии в колониях и искренне настаиваю на этом… Я предлагаю купить советский Дальний Восток — Приморье, Амурские области и Северный Сахалин». Рассчитав, что каждый день войны с Советским Союзом будет стоить Японии около 45–50 млн иен, этот японский бизнесмен предлагал вместо ведения войны выплатить Советскому Союзу в течение десяти лет за Дальний Восток 1 700 млн иен, что составляло, по смете Акияма, стоимость 34 дней войны против СССР.

Несмотря на несуразность подобных расчетов, идея «покупки» советских дальневосточных территорий в 30-е гг. находила поддержку у ряда ведущих политических деятелей Японии. Видный японский дипломат Сиратори Тосио, развивая эту «идею», писал в 1935 г. министру иностранных дел Арита Хатиро: «Прежде всего, Россия должна разоружить Владивосток и т. д., закончить вывод своих войск из Внешней Монголии, не оставив ни одного солдата в районе озера Байкал… Вопрос о передаче Северного Сахалина по умеренной цене включается сюда тоже. В будущем надо иметь также в виду покупку Приморской области Сибири». Едва ли стоит говорить, что все это звучало как фанфаронство, вызванное переходящие всякие границы самоуверенностью власть имущих Страны восходящего солнца.