Олигархи. Богатство и власть в новой России - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Хоффман cтр.№ 68

— Егор, — настаивал Бергер, — нам нужно, по крайней мере, пообещать людям, что через пять или семь лет ты им все вернешь. Не ты, так другие, это неважно.

Гайдар отказался давать обещание, сказав, что не может обманывать людей.

— Не обманывай, но используй немного популизма! — уговаривал Гайдара Бергер с растущим раздражением. — Скажи: “Да, мы вернем деньги позже. Все украли красные бандиты”.

— Нет, — серьезно ответил Гайдар. — Я знаю, что мы не сможем вернуть их позже. Я не могу обманывать людей.

— Пообещай! — закричал Бергер. — Иначе ты не сможешь работать.

— Нет, — сказал Гайдар. — Мы не имеем права так поступать {193}.

Уход Гайдара сделал Чубайса уязвимым. Его беспокоило усиливавшееся противодействие реформам. Чубайс подумывал даже, не уйти ли ему вместе с Гайдаром, но согласился остаться и закончить начатую им работу {194}. Верховный Совет рассматривал проект закона, полностью блокировавшего приватизацию. В декабре Ельцин предупредил, что реформе грозит “серьезная опасность”, которая усугубилась, когда он пошел на прямую конфронтацию с коммунистами и националистами в парламенте. Критиков Ельцина возглавляли Хасбулатов и вице-президент Александр Руцкой, ветеран войны в Афганистане и бывший генерал, отзывавшийся о молодом правительстве Гайдара как о “мальчиках в розовых штанишках”. Ельцин призвал к проведению референдума по реформам, и Чубайс с головой ушел в его подготовку. К зиме 1992 года Чубайс начал приватизацию небольших магазинов, но еще не продал заводы. Процесс еще не стал необратимым. “Его еще можно было задушить в колыбели”, — считал сам Чубайс {195}.

Напряженность между Ельциным и парламентом нарастала. Владимир Шумейко, в то время первый заместитель премьер-министра, показал Чубайсу пистолет, который носил с собой. “Он сказал, что носит его недавно, и если Хасбулатов попытается его арестовать, то будет стрелять и наверняка убьет 5—10 человек, — вспоминал Чубайс. — И хотя, с одной стороны, это была чушь, с другой стороны, я думаю, это была правда; он действительно застрелил бы человек пять. Ситуация была довольно опасной” {196}.

Референдум по ельцинским реформам был назначен на 25 апреля 1993 года и стал поворотным моментом. Участникам референдума задали четыре вопроса: і) Поддерживаете ли Вы Ельцина? 2) Поддерживаете ли Вы экономическую политику Ельцина? 3) Хотите ли Вы досрочных выборов президента? 4) Хотите ли Вы досрочных выборов парламента?

Идея проведения референдума была рискованной: если бы Ельцин потерпел поражение, оно стало бы крахом всего того, что он собою символизировал. Команда Ельцина организовала кампанию под лозунгом, состоявшим из коротких ответов на вопросы референдума: “Да, да, нет, да”. Чубайс представил референдум как противоборство между народом и политиками. “Наша основная поддержка — это люди, — утверждал он на пресс-конференции за четыре дня до референдума. — Люди, ставшие акционерами своих предприятий, люди, обменявшие свои приватизационные ваучеры на акции предприятий, люди, получившие право приобрести магазины и рестораны”.

Чубайс был уверен, что если они потерпят поражение на референдуме, его борьба за приватизацию окажется напрасной. Недели, предшествовавшие голосованию, он провел в отчаянной борьбе против законопроектов и резолюций Верховного Совета, способных блокировать приватизацию. Был момент, когда, ничего не сказав Ельцину или Черномырдину, он подготовил распоряжение, резко отменяющее всю программу приватизации и, положив его в карман, пришел в парламент, где был готов, если необходимо, пожертвовать своим проектом и возложить ответственность на Хасбулатова. Чубайс не реализовал этот замысел, но был готов на все. Когда коммунисты в Челябинске, на Урале, попытались организовать в своей области выступления против приватизации, Чубайс немедленно прилетел туда и публично выступил против них. Но народ не слышал тирад, которые Чубайс в течение четырех часов обрушивал на челябинского губернатора в Москве. Чубайс обещал, что не оставит его в покое. “Я вас просто задушу”, — пригрозил Чубайс {197}.

Чубайс не разрешал говорить об этом, но он использовал секретное оружие, чтобы помочь Ельцину победить на апрельском референдуме. Чубайс неофициально встретился с Джорджем Соросом, знаменитым финансистом и филантропом, родившимся в Венгрии, который приехал в Москву, чтобы начать осуществление программы помощи ученым. Сорос согласился финансировать кампанию в поддержку Ельцина, приуроченную к референдуму, в первый, но не в последний раз придя на помощь реформаторам. Представитель Чубайса, гражданин одной из западных стран, поехал в Швейцарию и оформил перевод миллиона долларов, полученного от Сороса, на офшорные счета, которыми Чубайс мог пользоваться в ходе кампании. Эти деньги помогли сторонникам Ельцина организовать рекламную акцию, заглушившую голоса оппозиции [23] .

Чубайс перестал разговаривать с Хасбулатовым. В кулуарах парламента, утверждал он, “открыто говорили, что готовят для нас тюремные камеры”. Чубайс сказал мне также, что вечером 24 апреля, накануне голосования, он “сидел в своем министерском кабинете и уничтожал документы, потому что понимал: если Ельцин потерпит поражение на референдуме, Хасбулатов не пожалеет своих противников”.

Как известно, Ельцин одержал победу на референдуме. 58 процентов голосовавших выразили ему доверие, а 52 процента одобрили экономические реформы. Угроза, нависшая над приватизацией, была снята. Референдум дал Ельцину передышку до вооруженного столкновения с парламентом, которое произошло в октябре. Однако к этому времени значительная часть российской промышленности уже шла по пути приватизации. Дороги назад не было.

“Если проблема только в том, что богатые приобретут собственность, — размышлял однажды Чубайс, — то я уверен, что так и должно быть” {198}. В лозунге приватизации говорилось о миллионах владельцев акций, и действительно, ваучерная программа затронула миллионы людей. Но на следующем этапе собственность в России была перераспределена еще раз: теперь она попала в руки немногих, тем самых “нескольких миллионеров”. Это были люди, обладавшие смелостью и умом и пришедшие к тому же выводу, к которому пришли Йордан и Дженнингс в день приватизации кондитерской фабрики “Большевик”. Россия обладала невероятными сокровищами, и Чубайс практически даром раздавал ключи от них всем, кто был достаточно дальновиден, чтобы взять их.

Одним из них стал Уильям Броудер, внук Эрла Броудера, руководителя Коммунистической партии США (1932—1945)- Биллу Броудеру очень хотелось увидеть Россию, родину своих предков. Окончив Стэндфордскую школу бизнеса и приобретя опыт участия в приватизации в Польше, он уехал в Лондон и стал там работать в банке “Саломон Бразерз” в качестве специалиста по России. У Броудера особый нюх на деньги, и он не без иронии подметил как-то, что это оказалась работа для одиночки: никто не верил, что в России можно заниматься бизнесом. Его босс однажды вручил ему несколько чеков на представительские расходы и велел отправляться в Россию и на месте разобраться, можно ли там что-нибудь найти.