Шпион на миллиард долларов. История самой дерзкой операции американских спецслужб в Советском Союзе - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Хоффман cтр.№ 21

В Москву они прилетели 16 июля 1977 года. В аэропорту Шереметьево их встречал сотрудник посольства. После того как они прошли паспортный контроль и забрали свою собаку из ветеринарного пункта, встречавший сообщил шокирующую новость: Марти Питерсон поймали при закладке передачи и она улетает из Москвы, прямо сейчас, из этого же аэропорта. Джон мгновенно понял, что это значит: Огородник раскрыт и, вероятно, погибнет.

Несколько недель спустя в московском посольстве случился пожар, потом схватили еще одного агента, вслед за чем Тернер дал отбой всем операциям. Гилшер оказался в резидентуре не в лучшее время. Помещения были переполнены, и повсюду шли ремонтные работы.

За Гилшером КГБ вело тщательное наблюдение, более плотное, чем за большинством американцев. В его квартире были “жучки”. Когда Джон и Кисса хотели поговорить о чем-то конфиденциальном, они писали друг другу записки, причем осторожно — кладя лист бумаги на деревянную или металлическую поверхность, чтобы не оставить на следующем листе следов, которые могли впоследствии разобрать сотрудники КГБ. Джон регулярно повторял Киссе, что они должны жить в Москве тихой, будничной жизнью, воспроизводя свой график снова и снова, чтобы КГБ не замечал ничего необычного. Он опирался на уроки Хэвиленда Смита из 1950-х. Киссу эти ограничения раздражали; она была столь же живой и общительной, сколь Джон — сдержанным.

Слежка КГБ порой была удивительно примитивной. Не раз Джон и Кисса открывали шкаф в поисках пальто и обнаруживали, что его нет — видимо, его забирали, чтобы вставить туда микрофон. Позже пальто загадочным образом возвращалось на место. Одним летним вечером Гилшеры решили встретиться с друзьями в подмосковном ресторане и обсудили поездку по телефону, который, как они знали, наверняка прослушивает КГБ. По дороге Гилшеры насчитали не меньше трех машин наблюдения спереди и сзади. Потом они немного заблудились. Тогда одна из машин наблюдения неожиданно свернула на боковую дорогу. И Гилшеры, не зная, куда им ехать, просто последовали за ней. Слежка привела их прямо к ресторану.

Но сотрудники КГБ могли действовать и весьма изощренно. В 1978 году инспекция обнаружила в дымовой трубе в здании посольства антенну. Назначение антенны так и не удалось установить. В тот же год провели проверку печатных машинок, но специалист не нашел никаких “жучков”. На самом деле советские органы еще с 1976 года встраивали скрытые подслушивающие устройства в печатные машинки IBM Selectric, присылаемые из Госдепартамента для сотрудников московского посольства и ленинградского консульства. “Жучки” на интегральных микросхемах регистрировали удары по клавиатуре и пересылали эту информацию. Всего такую аппаратуру удалось установить на шестнадцати машинках, и она проработала незамеченной восемь лет. Впрочем, ни одна из этих машинок не принадлежала московской резидентуре ЦРУ {84}.

Гилшер научился отличать машины наблюдения на улице. В больших “Волгах”, которыми пользовался КГБ, стоял восьмицилиндровый V-образный двигатель, рычавший не так, как четырехцилиндровые двигатели других машин. Джон также обнаружил, что на решетке более компактных машин наблюдения, на “жигулях”, оставались характерные маленькие треугольники грязи — в тех местах, куда, видимо, не доставали щетки на автомойке КГБ.

Еще тогда, когда Гилшер готовился к назначению в Москву в штаб-квартире ЦРУ, ему показали первую записку, которую русский инженер передал Фултону на заправке. Ему показалось, что текст написан искренне, что он не похож на провокацию или ловушку. Позднее в резидентуре, в конце 1977 и начале 1978 года, Гилшер переводил записки, которые инженер передавал Хэтэуэю. Гилшер считал маловероятным, что какая-либо из них побывала в руках КГБ. Мужчина соблюдал осторожность и передавал их именно в те моменты, когда Хэтэуэй был скрыт деревьями или сугробом.

Теперь они знали, что его зовут Адольф Толкачев. Но чего он на самом деле хочет? Гилшеру предстояло это выяснить. Его выбрали в качестве первого куратора Толкачева от ЦРУ.

5 марта 1978 года, через четыре дня после того, как Толкачев передал Хэтэуэю пакет, Джон и Кисса Гилшеры отправились в Большой театр на балет “Анна Каренина”, поставленный знаменитой балериной Майей Плисецкой. Они оделись подобающим образом и сидели в ложе для дипломатов. Кисса знала, что у Джона было дело тем вечером, и, когда они сели на свои места, она с удивлением обнаружила, что в их ложе находится советская служащая из посольства по имени Галина, которая заведовала горничными, водителями и подсобными рабочими. Это была худая, маленькая, темноволосая женщина, которую Кисса хорошо знала и подозревала в работе на КГБ {85}.

Джон сказал Киссе, что во время антракта выйдет позвонить. На несколько минут, думал он, ему удастся освободиться от слежки, и он заранее приметил телефонную будку. Как только дали свет, он извинился и вышел.

Когда Джон встал, Галина, увидев это, тоже начала подниматься с места. Киссе пришлось быстро соображать. “Куда вы идете?” — спросила она. Галина ответила, что в туалет. Кисса стала отговаривать ее. Во время антракта там такая толпа! “Разве приятно там толкаться?” Это сработало: Галина согласилась, что лучше подождать несколько минут.

Этой паузы Джону как раз хватило, чтобы добраться до телефона-автомата и позвонить Толкачеву.

Гилшер решил следовать указаниям Толкачева и представился Николаем. Ему нужно было заверить Толкачева, что нужные люди получили все материалы, которые Толкачев подготовил, и что Соединенные Штаты заинтересованы в том, чтобы узнать больше. И все это надо было проговорить так, чтобы об этом не догадались те, кто, возможно, слушает разговор {86}.

Гилшер вошел в телефонную будку и набрал номер около 10 вечера.

ТОЛКАЧЕВ. Алло.

ГИЛШЕР. Здравствуйте, это Николай.

ТОЛКАЧЕВ (после небольшой паузы). Да, здравствуйте.

ГИЛШЕР. Наконец-то я до вас дозвонился. Я получил все ваши письма, спасибо. Они были очень интересные. Я непременно свяжусь с вами позднее.

ТОЛКАЧЕВ. Имейте в виду, что 9-го я уеду в командировку в Рязань, а по субботам со мной может быть трудно связаться, лучше всего звонить в воскресенье, как сейчас. (Пауза. Толкачев, вероятно, был готов сказать что-то еще, но промолчал.)