Политика - читать онлайн книгу. Автор: Адам Терлвелл cтр.№ 45

— 29 снимков “озабоченная училка пердолит парня на задней парте”;

— 31 фотку “слаткая бабенка с пухлай бритай кискай (крутой зумм!)”;

— 12 клипов “задница что надо видно разработанную розовую письку”;

— 23 фотографии “соблазнительные сисястые телки тесные мокрые пизденки”; и

— 20 кадров “горячую еблистую девку в черной коже заставляют делать минет с пистолетом”.

Анджали было скучно. Проблема с порнографией, да и с сексом вообще, состоит в том, что они требуют воображения. Требуют определенности. Нужна точность. А быть точным трудно. Поэтому часто приходится заимствовать сценарии у других. Без этого никак не обойтись.

К примеру, Анджали видела перед собой два главных сюжета: узы класса и узы семьи. Скажем, 28 кадров “блондинка-секси раздвигает ноги перед маминым любовником” — семья. 16 фотоснимков “крутые голые наездницы весь день в седле” — класс. 27 слайдов “племянница в гостях у дяди берет все 30 сантиметров” и 25 слайдов “папа укрывает на ночь любимую дочку” — семья. 28 кадров “изящные модели-блондинки показывают отличные попки” и 16 фоток “красивые деловые женщины гладят свою киску после работы” — класс. А вот еще — 16 слайдов “малолетняя потаскушка ссыт на член перед отсосом” — это уже было необычно. Не то чтобы Анджали это возбуждало — меня, впрочем, тоже — но по крайней мере тут были хоть следы воображения.

На самом деле, решила Анджали, лишь в одной аннотации обнаруживался скрытый потенциал. 18 фоток “соседский мальчик трахает старушку у газонокосилки”. Газонокосилка была хороша. Столь безыскусное и глубокое понимание контекста!

Почему же Анджали бродила по интернету? Причина была печальна. И к тому же предсказуема. Слишком мало радости доставляли Анджали свои некоторые сексуальные обязанности в их ménage. Не все они доставляли ей наслаждение.

Другими словами, она чувствовала, что в сексуальной жизни ей не хватает конкретности и воображения. И я знаю, в чем причина. Вы тоже ее знаете. Анджали влюбилась в Нану.

Пора завязывать с мальчиками, подумала Анджали.

В нашем описании ménage à trois я почти не касался чувств Наны. Возможно, вы решите, что это серьезное упущение. Но у меня были причины не говорить о ней. Я хотел, чтобы вы сначала усвоили два факта. Вот первый. У Анджали и Моше был прекрасный секс. Физически у них все было восхитительно. У Анджали был несомненный сексуальный талант. Но вот вам второй факт.

Ни Анджали, ни Моше не получали от секса эмоционального удовольствия, потому что они оба были привязаны к Нане.

Однако Нана тоже не была счастлива.

Вначале Нана была рада, что все трое были вроде бы счастливы. Все было совсем не так, как она себе представляла, когда познакомилась с Моше, но так уж вышло. Меня привлекает ее прагматизм. Меня привлекает то, что Нана не жалела себя.

Но кое-что ее тревожило. Нану тревожил секс. Он тревожил ее все больше и больше.

Что за безысходная троица! Самые сексуальные отношения из всех возможных — и никто из них не получает удовольствия от секса. Моше владеет чувство вины. Анджали владеет чувство разочарования. А теперь еще оказывается, что Наной владеет чувство тревоги.

Она завидовала Анджали. Она ревновала Моше. Причина была в том, что у Наны не было сексуального таланта. У нее были проблемы с сексом. Когда Моше и Анджали умело занимались безумным сексом в одной комнате с Наной, ей становилось нехорошо. Сохранять хорошую мину было все труднее. Ей приходилось прикладывать все больше усилий. Вот почему я не хотел касаться чувств Наны. Я хотел, чтобы вы увидели, до чего ошибалась она в своих тревоге и беспокойстве. Я хотел, чтобы вы увидели абсурд ситуации. Моше и Анджали считали свою сексуальную жизнь запутанным притворством. Нана считала их сексуальную жизнь непрерывным экстазом, воплощенной Камасутрой. Ей владели тревога и беспокойство. Она была подавлена своим непритязательным либидо.

Вот вам еще немного абсурда. Чтобы заглушить ощущение того, что она была в троице сексуальной “белой вороной”, Нана хотела показать свое усердие. Она хотела быть во всем равной Анджали. Однако она пыталась достичь равенства, не просто занимаясь сексом с Моше. Разумеется, она занималась сексом с Моше. Но в основном она экспериментировала с Анджали. Она соглашалась на все ее предложения. А предложения Анджали напрягали ее все больше. По мере того как Анджали становилась все менее и менее гетеросексуальной, ее запросы становились все необычайнее и нелепее.

Не знаю, насколько нелепой кажется вам Нана. Мне она не кажется слишком нелепой. Нана любила в сексе одну вещь — а как вы знаете, секс не был любимой темой Наны. Она любила в сексе близость. Она любила, когда о ней заботятся. А тем временем Анджали становилась все безжалостнее. Нана чувствовала себя неловко. Но что она могла поделать? Она не хотела показаться ханжой.

Вот почему как-то раз указательный, средний и безымянный пальцы Анджали оказались погружены во влагалище Наны до самых костяшек. Пальцы Анджали были скользкими от смазки “Кей-Уай”, голубой тюбик которой с белым колпачком затерялся где-то в складках покрывала.

Анджали и Нана внесли в свой семейный репертуар сексуальную практику, известную как фистинг. Еблю рукой они превратили в чисто семейное занятие. Мне кажется, что осемейнивание фистинга — заметное достижение. Таких результатов им удалось достичь под мудрым руководством Анджали, используя отборные подсказки и намеки из интернетной порнухи и классических лесбийских фильмов, например “Как трахаться на каблуках” и “Фам-2”.

Для тех из вас, кто тоже хочет поэкспериментировать или просто с трудом представляет себе эту сцену, я попробую рассказать поподробнее.

Сначала Анджали разогрела Нану. Она неторопливо прижала языком клитор Наны. Анджали слизывала смазку ее влагалища. Она равномерно покрывала ею морщинистые рыхлые большие губы Наны. Нана уронила голову на бок и подняла бедра, прижимаясь к языку Анджали. Ее движение навело Анджали на мысль. Она обвела пальцем анус Наны, увлажняя и смазывая его, а потом ввела палец внутрь, надавливая и поворачивая. Нана чувствовала внутри себя приятную наполненность. Нане обычно нравилось это ощущение, и Анджали это знала. Но, к сожалению, в это утро Нана чувствовала все не так. Она выгнулась. Она попыталась увернуться. Палец Анджали причинял ей неудобство. Но Анджали приняла движения Наны за выражение удовольствия, а не неудобства. Она хочет, чтобы я вошла поглубже, подумала Анджали. И Анджали надавила сильнее. Она чувствовала внутри кусочки Наниной какашки.

— Ааайооууу, — сказала Нана. Этот звук можно было интерпретировать по-разному. Не думаю, чтобы вы без моей подсказки смогли опознать его как стон боли. Это мог быть и стон наслаждения. Но это был стон боли.

Анджали подняла глаза.

Тому, что этот исключительный эпизод лесбийского фистинга не закончился преждевременным взрывом нервных эмоций еще до того, как они перешли собственно к фистингу, была ровно одна причина. Анджали все еще заблуждалась. Она не знала, что Нана вовсе не стонет от желания. Она думала, что это стон наслаждения. Она думала, что Нана просит еще. Она думала, что ей мало одного пальца. Ей охота почувствовать руку целиком.