Из серого. Концерт для нейронов и синапсов - читать онлайн книгу. Автор: Манучер Парвин cтр.№ 34

– Не в моём случае! – вмешивается ЗЗ.

– И в вашем случае тоже, ЗЗ. Если вы лишитесь памяти, то вас отсоединят от сети и выбросят в утиль! – отвечает Джульетта.

Мы смеёмся. ЗЗ, который запрограммирован смеяться, тоже смеётся.

– Некоторые говорят, что люди делают компьютеры, чтобы казаться умными. Но после того, как компьютеры начинают соединять то, что знают, например, в шахматах, они могут предложить какие-то новые идеи, которые никому раньше не приходили в голову. Так считают другие, – сообщает нам доктор Ку.

– Давайте не забывать о том, как мало мы знаем, – говорит Джульетта. – Или будем знать ещё долгое время, несмотря на наши большие шаги вперёд. То, что мы знаем, и то, что, по нашему мнению, мы не знаем, может не всегда оставаться таким и меняться местами. Знание и незнание, или знание о незнании, или незнание о знании может переставляться и меняться местами ad infinitum [23] , – она вздыхает с облегчением.

Доктор Рутковский выступает с несколькими замечаниями насчёт следующей встречи, и мы расходимся.

Теперь, уже дома, я внезапно вспоминаю, как вчера прочитал, что микроскопические поражения органа, признак болезни Альцгеймера, вначале появляются в той части мозга, которая отвечает за обоняние. Я спрыгиваю с дивана, как кот, бегу в кухню и начинаю всё нюхать, пытаясь выяснить, не стало ли моё восприятие запахов менее острым, чем раньше. Я нюхаю лимоны, бананы, корицу, репчатый лук, чеснок, куркуму и базилик по очереди, затем засохшие розы в помойном ведре и затерявшийся заплесневевший сыр в дальнем углу холодильника, а также все мои пахучие растения. Я отчаянно нюхаю всё – мыло, шампуни, свечи, дезодоранты, зубные пасты и моющие средства, как будто могу сказать, как молекулы в синтетических ароматах, которые во всём этом содержатся, в конечном счёте разрушат мои нейроны!

Я обнаруживаю, что всё ещё чувствую запахи всех этих вещей и могу их различить. Но я не могу сказать, ощущаю ли я их менее остро или хуже, чем раньше, поскольку раньше я никогда не проводил таких глупых экспериментов. Может, целенаправленное нюхание должно стать у меня ежедневным упражнением. Я стою перед зеркалом и смеюсь над собой. Я смеюсь и смеюсь, как сумасшедший смеётся над собой и всем, что вне его. Этот персидский кот, который видоизменился и превратился в американского профессора, или наоборот: американский профессор, только что превратившийся в персидского кота, который всё нюхает, смеётся и смеётся, как никогда не смеялся ни один кот. Я смеюсь, пока у меня на глазах не выступают слёзы. Затем для облегчения я проливаю несколько слёз, жалея себя и всех.

Я еду на машине к дому Джульетты и вспоминаю, как изображал из себя кота, который обнюхивает всё вокруг, чтобы проверить, не пропадает ли у меня обоняние, сигнализирующее о начале болезни Альцгеймера. Затем я думаю о том, как изображал из себя белку, которая прячет орехи, и прятал в разных местах грецкие орехи, а потом пробовал их найти через несколько дней. Я чувствую, как у меня на губах появляется горькая улыбка – улыбка, которую я могу увидеть только своим мысленным взором.

Мой разум устал, но сегодня вечером я намереваюсь заставить работать сердце. Пусть оно выполняет тяжёлую работу! Но это не означает, что у разума закончился рабочий день. Он занят выталкиванием на поверхность воспоминаний о моих первых днях в Америке, где всё, что я делал, я делал в первый раз в жизни – и эти воспоминания включают и воспоминания об Элизабет Андерсон. Тогда я мог читать стихи один за другим и дюжинами вспоминать номера телефонов.

Я вовремя ударяю по тормозам, чтобы не сбить пуделя, который выпрыгивает на дорогу перед моей машиной. Каким образом сработал мой мозг в данном случае, как он выполнил эту задачу, в то время как я вспоминал Элизабет и представлял Джульетту? Я вижу, как за собакой тянется поводок, и слышу, как обезумевшая старуха кричит, повторяя кличку животного, точно так же кричит и мой мозг на себя самого, чтобы найти потерянные воспоминания.

Почему я каждый раз начинаю дрожать внутри, когда представляю Джульетту в своих объятиях? Человеческий мозг – это главный актёр в театре жизни. Но кто будет главным актёром сегодня вечером?

Мне в голову пришла странная мысль, когда я во время учёбы в колледже пошёл на танцы. Я смотрел, как у кружащихся в танце девушек поднимаются короткие юбки, и думал: «Большинство из них оставляют двери открытыми, но не для меня». Но тогда каждый парень мог это думать. Теперь, по прошествии лет, я заново повторяю эту мысль. Но я не представлю, почему эта мысль вдруг возникла у меня в голове и каким образом она возникла.

Почему и каким образом мысль или чувство берут верх над тем самым человеком, который создаёт мысль или чувство? Которое «я» сегодня увидит Джульетту – тот я, который не может дождаться, когда её увидит, или тот я, кого волнуют последствия? Где «я» – это я, которому реальность улыбается сегодня вечером, и который я чувствует, как его атакует тысяча сомнений? Что моё, моё знание или ложь, которую я считаю своим знанием?

Я точно так же дрожал во время первого свидания с Элизабет. Я читал, что опыт déjà vu – ощущения, пережитые в прошлом, которые, как кажется, возвращаются – чаще всего имеет место в случае личностей с активным воображением. Так что вы видите, какая у меня проблема. Цепи в моём мозге играют со мной? Я также читал, что усталость и стресс затуманивают воспоминания. Если вам нужно много всего делать, то это тоже забивает мозг. Моё déjà vu объясняется сильными ветрами, которые вспенивают мой мозг, будто море в шторм?

Этот опыт, определённо, не jamaisvu, что означает видеть или слышать знакомое, но не узнавать его. Я говорю себе, что мне не следует сейчас беспокоиться о потери памяти. Не сейчас. Не сегодня вечером. Сегодняшний вечер – это создание незабываемых воспоминаний, если со мной случится то, о чём я мечтаю. И я надеюсь, что мне удастся удержать это воспоминание. Теперь я еду быстрее, не приняв решения ехать быстрее. Сегодняшний вечер – это вечер, вызывающий радость и приятное возбуждение. Он напоминает мне о первом дне весны в Тегеране – персидский Новый год, – когда отец удивил меня, подарив мне мой первый велосипед. Он был ярко-красным, с блестящим хромированным звонком. Яркие разноцветные длинные узкие ленты свисали с ручек. Теперь я еду на своей красной «Тойоте» по этому серому городу, но у меня возникает ощущение, будто я еду на велосипеде по радуге – а рядом со мной едет отец на своем велосипеде. Радуга окрашена полосами – жёлтый, как абрикос, оранжевый, как тыква, зелёный, как зелёный лимон, голубой, как яйцо дрозда, фиолетовый, как слива, и сочно-красный, как гранат. Когда мне было двенадцать лет, отец спросил, когда я вернусь после вечернего сеанса в кинотеатре.

– Когда захочу, – ответил я.

– Но не позднее! – сказал он.

Почему я сейчас это вспоминаю? Потому что Джульетта будет любить меня без условий и оговорок, как отец любил меня без условий и оговорок? Я пройдусь по радуге вместе с Джульеттой? Почему я сейчас чувствую себя ребёнком?