Последний из умных любовников - читать онлайн книгу. Автор: Амнон Жаконт cтр.№ 22

Он замолчал со сконфуженным видом — почувствовал, наверно, что его слегка занесло. Но меня беспокоил вопрос поактуальней:

— Слушай, а это не опасно?.. Ну, я имею в виду американцев. У них ведь прекрасное оборудование, все так четко налажено и организовано…

— В том-то и дело, что они чересчур доверяют своему оборудованию. А наша организация хоть и маленькая, зато изворотливая и хитрая. Если хочешь, она — последний уголок, где еще сохранился настоящий дух старого доброго Израиля: стремление достичь как можно большего минимальными средствами, поступаясь личными интересами и отдаваясь без остатка тяжелой работе…

— И по-твоему, этот «настоящий дух» и все прочее так уж необходимы нашему Гарри в бизнесе?

Он помолчал, слегка надувшись.

— Ну, у него тоже бывают проблемы, связанные с безопасностью…

Я поинтересовался, какие именно. Тут отец окончательно замолчал до самого аэропорта. Разговор не получился. Мы въехали на стоянку. Выходя из машины, он сказал, что планирует вернуться в первый день еврейского Нового года, Рош а-Шана, и попросил, чтобы в канун праздника мы с матерью сводили Иду в синагогу, то бишь в темпл дяди Гарри. «Это поможет им помириться», — добавил он.

Я не стал смотреть, куда он оформляет билет. Не хотелось его смущать — ведь отец наверняка и на этот раз летит под вымышленной фамилией (какой-нибудь Дженкинс или Шапиро — поди знай).

Прощаясь, он похлопал меня по плечу, и мы обменялись рукопожатием. Потом он скрылся в проходе, ведущем к самолету. Мне не хотелось идти в библиотеку. Я бухнулся на одно из пластмассовых сидений в зале ожидания. По громкоговорителю передавали о предстоящем вылете очередного рейса. И тут я услышал знакомый кашель.

Подскочив, как ужаленный, я завертел головой во все стороны. Ты, конечно, скажешь, что кашель — вещь распространенная, но тут я не мог ошибиться. Это был тот самый кашель — повизгивающий, как лай болонки или скрип тормозов. Две молчаливые монахини, разместившиеся рядом, девочка, жующая кончик косички, и ее миловидная мамаша, сидевшие поодаль, к этому кашлю явно не имели отношения. Оставался старик, поглощенный изучением биржевых таблиц в газете, которую развернул на коленях. Я растерянно остановился перед ним, недоумевая, но тут кашель послышался снова, на сей раз за спиной, в некотором отдалении, хотя все еще довольно близко. Я лихорадочно озирался вокруг. Монахини посматривали на меня с жалостью — видно, приняли за больного. Я совершенно не представлял, что скажу этому человеку, если его обнаружу. Но подобная мелочь не имела никакого значения. Главное — хоть раз увидеть его лицо.

Однако кашель больше не повторился.

Уже по дороге в город, в электричке, я вдруг осознал, кого следует подозревать. Мысль была внезапна и причинила мучительную боль, потому что касалась человека, которого я меньше всего способен был заподозрить. Я подумал об отце.

Что вызвало это неожиданное подозрение? Сам не знаю. Возможно, его слова по поводу наших отношений с Америкой («союз — это не любовь»), возможно, что-то другое, но, как бы то ни было, в моем мозгу вдруг сложилась такая логическая цепочка: мать любит другого человека, да к тому же еще переснимает для него секретные документы. В таком случае что может быть естественней со стороны отца, чем попытка их разлучить? Ведь именно так происходит во всех любовных «треугольниках» — много раз видел нечто подобное по телевизору, да и в книгах читал. Отец пытается их разлучить, для чего и угрожает ей, что убьет того человека.

Логика этой мысли повлекла за собой следующий вопрос: собирается он привести свою угрозу в исполнение или только хочет ее напугать? И насколько вообще реальна опасность, если она исходит от отца? Действительно ли услышанный мною в аэропорту кашель принадлежит тому человеку из туннеля Линкольна, и если да, то как он попал в аэропорт — случайно или по уговору с отцом? Возможно, они планировали встретиться перед отлетом, чтобы обсудить очередной способ запугать мать, но тот заметил, что отец не один, и сообразил, что не стоит попадаться мне на глаза?

От всех этих размышлений жутко разболелась голова. Не помню, как доехал до библиотеки. Здесь меня ждали две вести: одна — хорошая, другая — плохая. Хорошая состояла в том, что злобная миз Ярдли заболела и на работу не вышла. Но и мистер Кэй, с которым я очень надеялся поговорить, тоже отсутствовал по причине болезни.

Со своего места за стойкой я увидел, как охранник у входа приветствует очаровательную мисс Доггарти, скалясь в широкой белозубой улыбке. Кажется, мисс Доггарти была сегодня не в духе. Она бросила грустный взгляд на приветливого охранника, рассеянно кивнула в мою сторону и исчезла за дверью читального зала.

По случаю отсутствия миз Ярдли никто не стоял у меня «над душой», и вдруг появилась куча свободного времени. Оказалось, что читатели сами прекрасно справляются с каталогом. От нечего делать я бродил по залу, погруженный в мучительные мысли. Сильно тревожило отсутствие мистера Кэя. Я проклинал себя, что не сжег тогда этот злополучный слайд. Все-таки поднявшись на всякий случай на третий этаж, я попытался заглянуть к нему в кабинет, но дверь в самом деле оказалась запертой. Потоптавшись в замешательстве, я уже собрался было уйти, как вдруг различил за матовым стеклом еле заметное движение…

— Мистер Кэй! — позвал я. — Мистер Кэй, вам нехорошо? Вам нужна помощь?

Странно, за дверью стояла тишина. Может, показалось? Не попробовать ли все-таки проникнуть в кабинет и выяснить, что сталось с тем конвертом? А вдруг удастся найти его и уничтожить?

Я снова толкнул дверь. Хорошо смазанный замок еле слышно щелкнул, и дверь бесшумно приоткрылась. На ширину ладони, не больше. Я шагнул внутрь. Там действительно кто-то был, но стоило войти, как этот «кто-то» вжался в самый дальний угол кабинета. Прошло довольно много времени, пока глаза не привыкли к полутьме; только тогда мне удалось разглядеть знакомые черты. Это была мисс Доггарти!

Странно, но она не выглядела ни смущенной, ни испуганной, как полагалось бы человеку, застигнутому врасплох в чужом кабинете. Поняв, что ее присутствие обнаружено, мисс Доггарти вышла из угла, где пыталась спрятаться, и поздоровалась спокойно, но сухо. Впрочем, я ведь тоже проник сюда незваным гостем.

— Я здесь кое-что забыл… — начал было я в свое оправдание, но в этот момент увидел, что весь стол в беспорядке завален бумагами, канцелярскими принадлежностями, коробочками от лекарств, фотографиями, конвертами. Ящики стола были выдвинуты, и из них извлечено все содержимое.

— Пожалуйста, можешь взять, если здесь есть что-то твое, — сказала она, указывая на стол. Я, однако, помнил, что слайд может принести одни сплошные беды, массу бед, и поэтому ни в коем случае нельзя признаваться, что я имею к нему какое-либо отношение. Я остановился в нерешительности.

Понимаю, что любой другой на моем месте поинтересовался бы, что она здесь делает. Но она вела себя настолько уверенно и хладнокровно, что мне даже в голову такое не пришло. Почему-то вспомнилась сцена в книгохранилище. Интересно, что она собирается отсюда вынести? Неужели и этот предмет она тоже спрячет на себе? Мой взгляд невольно скользнул по линии бедер: сегодня она была в обтягивающих белых брюках. Тут же пересохло во рту и застучало сердце. И еще я, скорее всего, покраснел.