Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны следствия - читать онлайн книгу. Автор: Филипп Шенон cтр.№ 78

С учетом места, на котором Коннелли сидел в автомобиле, и характера его ранений, Шейнифелт и штатные юристы пришли к единому выводу: Коннелли был ранен в период между 207-м и 225-м кадрами. Анализ медицинских данных о ранении Коннелли при сопоставлении с положением его тела на других кадрах убеждал в том, что пуля должна была попасть в него никак не позднее момента, запечатленного на 240-м кадре.

Оставалось сделать несложный подсчет, решил Белин. Если Кеннеди был ранен не ранее 210-го кадра, а Коннелли – не позднее 240-го, время между выстрелами не превышало 30 кадров, а это меньше двух секунд. У Освальда не хватило бы времени прицелиться в обе жертвы. А это значит, думал Белин, что он уже получит тот ответ, который искал: на Дили-Плаза присутствовали как минимум два стрелка.

Офис комиссии

Вашингтон

март 1964 года

На Арлена Спектера навалилось чрезвычайно много работы. Ему приходилось делать столько же, сколько всем молодым юристам в штате, а после внезапного исчезновения его старшего напарника Фрэнсиса Адамса – пожалуй, и больше. «Когда же я наконец повидаюсь с семьей?» – уже не вполне шутя спрашивал он коллег. Из девяноста трех свидетелей, дававших официальные показания перед комиссией в Вашингтоне, двадцать восемь вел Спектер1. Он выслушал показания большинства государственных служащих и других лиц, ехавших в том кортеже в Далласе, а также практически всех врачей и других членов медицинского персонала больницы Паркленда и прозекторской в Бетесде. Спектер обязан был разобраться в мельчайших подробностях рассказов свидетелей, и, судя по протоколам их показаний, он всегда добросовестно готовился к разговору.

Коллег также восхищала готовность Спектера противостоять и председателю Верховного суда, и Рэнкину. Не всегда ему удавалось добиться своего: например, Спектер предлагал начать сбор показаний в Вашингтоне с тех, кто находился в непосредственной близости к президенту. По мнению Спектера, логично было бы в качестве первоочередного свидетеля вызвать вдову президента. «Начинать следовало с Жаклин Кеннеди», потому что никто не был к президенту ближе (в физическом или ином смысле) в момент его смерти.

В первые недели расследования Спектер подготовил список из девяноста вопросов, которые он намеревался задать бывшей первой леди. Вопросы он разделил на семь категорий, начиная с «События 22 ноября перед покушением»2. Спектер считал, что Жаклин следует допросить обо всех моментах гибели ее мужа, включая выражение его лица (как оно запомнилось супруге) после того, как первая пуля пробила ему гортань. Вопрос 31: «Какова была, если была, реакция президента Кеннеди на первый выстрел?» Юрист также хотел получить ответ на занимавшую многих загадку: почему миссис Кеннеди, когда прозвучали выстрелы, попыталась выбраться на капот лимузина. «Этот вопрос представляет исторический интерес, и уже пошли некоторые домыслы», – писал Спектер Рэнкину, перечисляя возможные объяснения, в том числе предположение, что женщина попросту пыталась бежать «из машины от опасности и трагедии».

В марте Спектер заявил: он разочарован, но не удивлен решением не брать у миссис Кеннеди свидетельские показания на ранних этапах расследования и тем, что ее могут вовсе не допросить, поскольку Уоррен противится этому. «Председатель Верховного суда взял миссис Кеннеди под свое покровительство»3, – говорил впоследствии Спектер. Ему лично это казалось отвратительным примером двойных стандартов. Если бы в офисе окружного прокурора Филадельфии рассматривали обычное убийство, полиция в первые же часы после преступления допросила бы супругу жертвы, тем более что супруга присутствовала при выстрелах. «В делах об убийстве первой степени власти обязаны вызывать всех свидетелей, – утверждал Спектер, – поскольку они необходимы для установления истины». Теперь же выходило, что на данном следствии об убийстве вдова, вероятно, вообще не будет давать показания. «По моему мнению, ни один человек не находится настолько выше закона, чтобы его нельзя было вызвать для дачи показаний, – говорил Спектер. – И я не считаю, что миссис Кеннеди хоть на йоту выше других». Столь же упорно он настаивал на необходимости получить показания президента Джонсона. Его требовалось допросить в том числе и потому, что в Вашингтоне, в Далласе и других местах рождалось множество теорий заговора и некоторые из них предполагали, будто новый президент так или иначе замешан в убийстве прежнего. Спектер заявлял, что готов спросить Джонсона «в лоб», участвовал ли он в подобном заговоре. «При иных обстоятельствах он бы считался главным подозреваемым, – говорил Спектер впоследствии. – Не думаю, что президент Джонсон был причастен к убийству президента Кеннеди, но также не думаю, что этот вопрос не следовало и задавать».

Когда Спектер наконец начал собирать в Вашингтоне показания, двумя ключевыми свидетелями оказались агенты Секретной службы, которые находились в лимузине Кеннеди: первым он заслушал Роя Келлермана, ехавшего на правом переднем сиденье, а затем водителя Уильяма Грира. Обоих вызвали на понедельник, 9 марта.

Келлерман показался Спектеру «образцовой моделью» агента Секретной службы4. Бывший автослесарь, затем патрульный в Мичигане, столь сдержанный на язык, что коллеги в шутку прозвали его «болтуном», Келлерман был «метр девяносто ростом, весом под сто килограммов, мускулистый, красивый». Но хотя внешне Келлерман как нельзя лучше подходил на роль агента, Спектер не был уверен, что тот хорошо выполнил свою работу в день убийства. Как-то совсем неэмоционально, чуть ли не со скукой рассказывал агент о последних минутах жизни президента, которого он клялся защищать. Спектер спросил, почему Келлерман, услышав выстрелы, не прыгнул в заднюю часть лимузина, где были тяжело ранены Кеннеди и Коннелли – по крайней мере, он прикрыл бы их от возможных выстрелов по пути от Дили-Плаза до больницы Паркленда. Келлерман уверял, что уже ничего нельзя было сделать и что, по его мнению, он мог оказаться более полезным жертвам покушения, оставаясь на переднем сиденье, откуда он передавал по рации сообщения Гриру. Спектер пришел к выводу, что Келлерман «не годился для этой работы: ему исполнилось 48 лет, он слишком крупный, и рефлексы у него притупились».

Грир произвел гораздо более благоприятное впечатление. Этот 54-летний ирландец переехал в Штаты подростком, но все еще говорил с легким акцентом. Он поступил в Секретную службу после того, как отслужил Вторую мировую войну во флоте, а затем почти десять лет проработал шофером в богатых семействах в окрестностях Бостона. Грир ясно дал понять Спектеру, как он потрясен убийством президента. «Он явно испытывал глубокую привязанность к Кеннеди, и я понял, что это чувство было взаимным» (отчасти благодаря общим ирландским корням), отметил Спектер. Грир упрекал себя за неправильные действия, в том числе за то, что не нажал на педаль газа сразу же, как услышал первый выстрел. Фотографии и съемки с места преступления показывают, что Грир, вероятнее всего, после первого выстрела нажал на тормоза и оглянулся посмотреть, что происходит, и тем самым, возможно, облегчил снайперу задачу. Друзья Жаклин рассказывали, что она, узнав впоследствии эти подробности, пришла в ярость и жаловалась, что агенты Секретной службы меньше годились в защитники ее мужа, чем няня, приставленная к их детям5. Позднее Уильям Манчестер писал в опубликованной им хронике убийства, что Грир в больнице Паркленда плакал и просил прощения у миссис Кеннеди: ему бы, мол, резко свернуть и так попытаться спасти президента6.