Россия в 1917-2000 гг. Книга для всех, интересующихся отечественной историей - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Яров cтр.№ 85

Политическая система в СССР фактически оказалась нетронутой со времен так называемой «сталинской» Конституции 1936 г. Новая Конституция СССР, принятая в результате «всенародного обсуждения» в 1977 г., лишь слегка изменила стиль формулировок прежнего Основного закона, почти не подправив их дух и даже содержание. Многочисленные общественные объединения только имитировали классическое «гражданское общество», будучи полностью зависимыми от властей. Советы, формально бывшие главным институтом народовластия, на деле являлись «демократической» декорацией партийно-политических структур. Даже минимальный идеологический «популизм», стремление гибко учитывать духовную ситуацию эпохи, пользоваться языком низов был чужд брежневскому окружению.

Безмерное славословие в адрес Брежнева, равно как и его многочисленные награждения, не могли скрыть глубокого упадка возглавляемого им режима. Взяточничество и произвол в различных эшелонах власти, ослабление центрального контроля и усиление роли местных политических кланов — все это достигло особого размаха в конце 1970-х гг.

Конституция 1977 г. установила, что Советы всех уровней представляют собой единую систему. Советы избирались во всех краях, областях, автономных областях и округах, районах, городах, городских районах, поселках и сельских населенных пунктах. Согласно Конституции, «местные Советы народных депутатов руководят на своей территории государственным, хозяйственным и социально-культурным строительством; утверждают планы экономического и социального развития и местный бюджет; осуществляют руководство подчиненными им государственными органами, предприятиями, учреждениями и организациями; обеспечивают соблюдение законов, охрану государственного и общественного порядка, прав граждан». Полномочия местных советов, однако, не были широкими и к тому же ограничивались официальными либо негласными предписаниями высших инстанций. Правда, повышался контроль Советов над деятельностью предприятий и учреждений, имеющих не местное, а центральное ведомственное подчинение. В первую очередь это касалось вопросов охраны окружающей среды, нового строительства, использования трудовых ресурсов. Однако «местный» контроль нередко являлся декларативным и не подкреплялся реальными правами. Местные Советы избирались обычно на 2,5 года прямым и тайным голосованием. Распорядительным органом местного Совета оставался исполнительный комитет. Сессии Совета созывались не реже 4 раз в год, но редко превышали по продолжительности несколько дней. Правда, при Советах существовали постоянные комиссии, но их полномочия не были широкими.

Длившиеся десятилетиями процессы территориального размежевания и изменения статуса национальных образований к 1980-м гг. практически приостановились. В основном они затронули Среднюю Азию, причем наиболее крупным событием здесь стала передача в 1971 г. части Сырдарьинской области из Узбекистана в Казахстан. В начале 1970-х гг. была частично изменена граница между Узбекистаном и Киргизией, Таджикистаном и Узбекистаном.

Хотя по традиции вторым секретарем Компартии в каждой республике являлся русский, в целом контроль Центра над многими союзными республиками был значительно ослаблен. Национальные политические кланы, пользуясь широким набором средств вплоть до подкупа, нередко ограждали себя от вмешательства и опеки московских чиновников. В наиболее сильной степени это дало о себе знать в Средней Азии.

Вместе с тем центральные власти не останавливались перед смещением тех руководителей республик, чье поведение и стиль работы не соответствовали установленным регламентам. Так, в начале 1970-х гг. были лишены своих постов первые секретари ЦК компартии Грузии и Украины В.П. Мжаванадзе и П.Е. Шелест. В вину им ставили среди различных огрехов и националистические уклонения. Любые передвижки власти в национальных республиках готовились тщательно и проводились осторожно. Зачастую устранение местных руководителей проводилось постепенно: они получали достаточно высокие должности в центре и, лишенные таким образом поддержки местных организаций, затем без какого-либо шума отправлялись на пенсию.

В 1960-х гг. структуры госбезопасности впервые после окончания Гражданской войны встретились с организованным некоммунистическим сопротивлением в лице диссидентов. Как правило, антисталинские и даже антихрущевские (если вспомнить Новочеркасск 1962 г.) выступления проходили под лозунгами «подлинной Советской власти», «возвращения к Ленину», «борьбы с бюрократией». У диссидентов, напротив, было заметно тяготение к западным канонам демократии, не к социалистическим, а к либеральным доктринам. Разумеется, следует учитывать противоречия между позициями различных диссидентов, а также неустойчивость и эволюцию их взглядов. Часть из них впервые заявила о себе, выступая за «очищение» коммунизма, что наложило отпечаток на их действия, придав им умеренность и социалистическую «левизну».

Борьба с диссидентским движением отразила фундаментальные особенности брежневского «просвещенного консерватизма». Существовали различные степени наказаний за инакомыслие. Они определялись двумя шкалами: силой и публичностью политического протеста и общественной известностью причастных к нему лиц. Каналы распространения оппозиционных идей не были жестко пресечены, как при Сталине, но только ограничены, хотя и существенно. Включение СССР в «общеевропейский процесс безопасности», равно как и разрядка напряженности в 1970-х гг. неизбежно устанавливали границы террористических приемов против диссидентов.

Первой открытой демонстрацией диссидентов стал выход на Красную площадь в Москве в августе 1968 г. в знак протеста против вторжения советских войск в Чехословакию. Его участники были арестованы и осуждены, но само движение ширилось, охватывая все большее число людей, в основном из рядов интеллигенции. Оно не было массовым, отчасти и в силу применявшихся против него репрессий и мер идеологической дискредитации, отчасти и ввиду политической апатии значительных слоев общества.

Наиболее известными деятелями диссидентского движения являлись А. Сахаров, Е. Боннер, Ю. Галансков, В. Делоне, А. Солженицын, Н. Щаранский, А. Тарсис, А. Марченко, П. Григоренко и др. Их судьбы различны: одни были отправлены в ссылку или изгнаны из СССР, другие заключены в тюрьмы и лагеря, третьи оказались в психиатрических больницах. Однако власти уже не решались, как в сталинские времена, расстрелами призвать инакомыслящих к повиновению. Мешало и общественное мнение внутри страны, сколь бы условным и маловлиятельным оно ни было, и — в большей степени — протесты западных государств, где даже коммунисты призывали советский режим к терпимости по отношению к оппонентам.

Меры, применяемые против диссидентов, были, пожалуй, самыми жесткими в арсенале средств органов госбезопасности. Пристально спецслужбы следили и за другими людьми, чьи политические убеждения казались им сомнительными. «Идейно-порочное выступление», «политически незрелое произведение», «нездоровые высказывания» — этими формулировками пестрят рассекреченные ныне донесения КГБ о настроениях в обществе. Но лишенные силы сталинского топора, структуры госбезопасности были бессильны побороть скептицизм и равнодушие масс к идеологическим воззваниям властей. Неостановимый поток политических анекдотов, в которых выражалась насмешка над лидерами страны, захлестнул все слои общества, и пресечь его у «компетентных органов» не было уже ни сил, ни умения. Устное слово, даже сказанное с оглядкой, не менее эффективно, чем диссидентская литература, разрушало стереотипы массового сознания и исподволь подготавливало духовную агонию режима.