Робот и крест. Техносмысл русской идеи - читать онлайн книгу. Автор: Максим Калашников, Андрей Емельянов-Хальген cтр.№ 45

Несуразность последнего — однозначна. Спрос на потребительские товары всегда нелинеен, зависит от множества факторов, не поддающихся прямому учету. При этом он обладает высокой эластичностью, и при изменении цены меняется резко и нелинейно, часто даже парадоксально. Ассортиментный шлейф потребительских товаров (то есть — количество сортов) необычайно велик и способен постоянно расширяться. Следует добавить, что параметры рынка потребительских товаров могут изменяться практически молниеносно, быстрее, чем до него дойдет управленческое решение государства, что делает управление им вообще невозможным.

Возможно, в этой области есть что мобилизовать в случае войны. Можно, например, мобилизовать фабрику губной помады, и она будет производить взрыватели для мин. Но потери от вмешательства государства в эту область всегда будут большими возможных приобретений. Одни полицейские мероприятия по претворению государственных решений в жизнь (вроде борьбы со спекуляцией) могут перечеркнуть всю пользу, которую извлечет государство. К тому же даже в великом народе всегда имеются люди, призвание которых — не великие свершения и не героизм, но удовлетворение потребностей других людей за материальное вознаграждение. В правильно организованном обществе для них тоже должно быть место, ведь их область деятельности, безусловно — полезная.

А контролировать производство и распределение потребительских товаров можно и косвенно — через управление финансовыми потоками, через распределение природных ресурсов и энергии, через внедрение технических новшеств. Перечисленные области хозяйства, разумеется, должны контролироваться всем народом.

Рынок потребительских товаров виден в первую очередь, с ним соприкасается каждый человек. Потому по его состоянию люди закономерно оценивают и состояние хозяйства страны в целом. Ну а через эту оценку делают вывод и о состоянии системы управления страной. Все закономерно, и опровержения здесь бессмысленны. Потому в народе нарастало недовольство советской системой управления, которым умело пользовался противник.

Но главная беда была в том, что коммунистическая идеология не могла обозначить цели, во имя которой приходится держать оборону крепости — СССР. На протяжении десятилетий все ценности, которые были в сознании людей еще с давних времен Руси Традиционной, были старательно вытравлены. Единственной ценностью был объявлен коммунизм, воплощенный в советской системе управления. А сама система управления соответствовала управлению осажденной крепости. В итоге возникла парадоксальная ситуация — держать оборону крепости во имя сохранения системы управления, которая принята в ней. А управление осажденной крепостью, по своему определению, всегда будет сводиться к ограничениям потребления и соответствующей специализации производства.

Страх советского руководства, не позволивший воспользоваться даже экономическим опытом недавнего противника — гитлеровской Германии (где и в более худшем положении, чем положение СССР 70–80 годов, не было тотального планирования), сделался тем ядом, который отравил советское общество. Ну а к страху примешалась еще материальная заинтересованность некоторых лиц из того же руководства. Как говорится, кому война, а кому — мать родная. Руководство отраслями, производящими потребительские товары, позволяло жить отнюдь не бедно…

Понятно, что Советский Союз был обречен, и скованное паникой его руководство не могло воспользоваться новым оружием, родившимся в 80-е годы. Речь идет сразу о нескольких технологиях — финансовой технологии обрушения валютного рынка, компьютерной технологии разрушения мировых информационных сетей. Ну и, наконец, новой военно-морской технологией, вылившейся в создание принципиально новых кораблей — экранопланов. Имея высокую скорость, оснащенные ракетным оружием, практически неуязвимые для средств радиолокации, они могли быстро взять контроль над морским пространством, обойдя по всем качествам тихоходные корабли прошлых эпох. Их появление означало бы снятие вражеской осады уже в прямом смысле этого сочетания слов, но снятие осады для власти уже не требовалось. Она вела народ прямым ходом к капитуляции.

Сегодня мы живем на Руси после ее поражения. Мы собираем осколки былых возможностей, которые прежде могли проложить нашему народу иной путь, не приведший к нынешнему всеобщему самоубийству. В этой работе я рассказал о главных точках приложения нашей борьбы — Мировом Океане и Мировом Рынке, по которым неизбежно придется наносить удар, едва только на Руси появится народное государство. Нами сделаны уже все возможные ошибки, и теперь остается лишь больше их не повторять. Нами совершено много достижений, потому есть, что развивать. Теперь опираясь на первое и на второе нам жизненно необходимо проложить путь в Новую Русь.

Оглянемся по сухопутным границам нашей будущей Империи, ведь они — особенные образования, которые либо ставят рубеж перед врагами, либо соединяют с друзьями.

Родная земля… Да, леса и поля, а также — реки, озера, болота и даже — горы. Всегда найдется тот, кто захочет посмотреть на эти земли «с той стороны», через забрало шлема или сквозь смотровую щель танка. Такой народ называется противником.

Границы пространства, занимаемого народом — это его органы чувств, через которые народ познает характер соседних народов, их идеи, их представления о смысле жизни. Ведь не случайно лучше всех каждый народ знает именно те народы, которые живут с ним бок о бок. Знает о них почти все, но редко с ними дружит, вернее — почти никогда не дружит. Ведь чем больше знаешь о другом хорошего и плохого, тем тяжелее с ним дружить. Принцип, хорошо знакомый по коммунальным кухням былых времен.

Границы русского пространства во многих местах не были постоянными, они то и дело подвигались вперед, выражая собой напор жизненной силы русского народа. Такими были южные и восточные границы. Но были и границы иного рода, где русская пограничная стража застыла, подобно щиту, удерживающему тех, кто обитает по ту сторону границы, от нападения. Такой границей сделалась граница Китая, когда на нее вышли русские казаки. Такой же была и западная граница русских земель, только последняя, в отличии от первой, часто прорывалась вражьими войсками. Правда, всякий враг, пришедший со стороны заката, очень недолго пребывал на русских землях. Его быстро заворачивали вспять, и линия границы возвращалась на прежнее место. Так и получилось, что западная граница за всю историю сделалась наиболее подвижной, причем — в обоих направлениях, а китайская — самой неподвижной. Безусловно, это связано с идеями граничащих народов, их представлениями о строении мира и об искательстве его центра, то есть — Бога.

Сначала глянем на китайскую границу, ведь она — одна из самых устойчивых за всю историю. Со стороны Китая на нее произошло всего лишь два нападения за всю историю — в семнадцатом веке на один из казачьих острогов, и знаменитое нападение на остров Даманский в 1969 году. И все. Оба нападения из-за их несоответствия масштабам нападающего, выглядят ни то «разведкой боем», ни то — акциями устрашения, но никак не настоящими военными конфликтами. Очевидно, что ни Империя Цинь в XVII веке, ни Китай в XX веке не планировали военный захват каких-либо земель к северу от своих границ. Мало ли было случаев, когда Китай мог забрать примыкающие к нему земли одним махом, даже особенно не утруждаясь, неся ничтожные (тем более — по китайским меркам) потери. Но этого не случилось.