Как Париж стал Парижем. История создания самого притягательного города в мире - читать онлайн книгу. Автор: Джоан Дежан cтр.№ 27

В других голос обретает сам город, и он становится персонажем в разыгрывающейся драме гражданской войны. В мазаринаде от 8 января 1649 года «добрая леди, Париж», берет в мужья «мудрого лорда, парламент Парижа», и они клянутся друг другу взять под контроль городскую казну. Еще в одном, вышедшем ближе к концу осады, Париж признается, что «за все время войны я был не Парижем, но адом». Таким образом, в этих памфлетах говорит город – случай, не имевший прецедента.

Во время войны новое чудо современного мира быстро превратилось в городской кошмар. Мы не располагаем точными данными относительно количества погибших во время осады, но в середине мая 1652 года, в тот момент, когда еда была еще дороже, чем в блокаду, одна из газет утверждала, что по улицам скитаются сто тысяч человек, или более чем один парижанин из пяти, и просят милостыню, «полумертвые от голода». Три месяца спустя один из памфлетов провозгласил, что «кладбища чересчур малы, чтобы вместить все тела, и в Париже стали появляться волки». Религиозные ордены были в ужасе от масштабов разразившегося кризиса. Письма парижских монахинь и священников в провинцию сообщают о «тысячах и тысячах» умирающих от голода, в то время как власти города могут предложить им только le pain des pauvres, «хлеб нищих». Голодающий парижанин мог получить свою порцию хлеба только раз в два или три дня, и кусочек был таким тоненьким, что один из священников даже вложил его в свое письмо, чтобы показать, насколько ужасная была ситуация.

В этом памфлете времен гражданской войны статуя Генриха IV оживает и оплакивает «печальные времена», которые переживает его столица

В конце Фронды, всего лишь через три дня после того, как Людовик XIV вернулся в Париж, и после сражений с силами повстанцев, 21 октября 1652 года делегация жителей столицы написала королю официальное прошение о помощи. В нем подтверждалось, что только за последние шесть месяцев войны умерло 50 тысяч парижан, или около 9–10 процентов населения города.

В мае 1652 года один журналист писал: «Королевство объято пламенем, и кажется, что этой стране пришел конец». На улицах города вновь появились цепи и баррикады, но на сей раз торговцы не пытались добиться таким образом каких-то политических перемен, но просто старались защитить свое имущество от банд мародеров. Поразительного единства и стремления к общей цели, отличавшего парижан, больше не было. 4 июля произошло событие, которое многие позже рассматривали как начало конца: толпа атаковала и подожгла Отель-де-Виль, или городскую ратушу, где шло заседание, посвященное выборам нового временного правительства. Среди пострадавших были важные лидеры Фронды и члены парламента; многие из нападавших были убиты милицией. По столице немедленно поползли слухи, что кто-то сумел настроить простых парижан против тех, кто стоял у истоков восстания.

После «резни в Отель-де-Виль», как стали называть это событие, все больше и больше горожан начали отказываться бунтовать и принялись умолять короля вернуться. С тех пор пошел обычай зажигать фонарики в окнах в праздничные дни. В день, когда король вернулся, 21 октября, «королевские фонари», как назвали их парижане, горели во всех окнах столицы.

Снова поселившемуся в Париже Людовику XIV было всего лишь четырнадцать лет. Город, в который он вернулся, был покалечен войной, но дух его был не сломлен.

В 1652 году, когда Фронда уже подходила к концу, Джон Ивлин – английский эксперт по архитектуре и муж дочери английского посла в Париже – опубликовал «Государство Франция» (The State of France), оригинальное сочетание путевых заметок, путеводителя и художественного произведения. Ивлин не старается избежать темы гражданской войны; он подчеркивает свою уверенность в том, что неважное состояние города – проблема всего лишь временная. Для него по-прежнему «ни один город в мире не сравнится [с Парижем]». Свой рассказ о французской столице 1652 года Ивлин завершает так: «…мир и немного времени… [и город] должен, несомненно, перерасти [свои настоящие размеры], и причем намного». Он также предполагает, что в Париже появится множество «невероятно прекрасных» новых зданий и улиц.

Книга Ивлина, таким образом, подтверждает репутацию, которую Париж начал приобретать до войны, и сообщает, что конфликт не слишком повлиял на образ столицы. Из-за созданной ею невероятной новостной машины война даже некоторым образом послужила рекламным объявлением Парижа. Огромный выброс политической информации с жаром обсуждали на всем континенте. Новости Фронды были прежде всего новостями войны, но они также служили и пропагандой, напоминая парижанам, за какой великий город они сражаются, и восхваляя его красоты и удовольствия. Любая картинка, иллюстрирующая последние события восстания, изображала также и новые постройки Парижа.

Вторая книга, вышедшая ближе к концу войны, сулила столице не менее оптимистическое будущее. Ее автор, называвший себя «сир Берто», явно был парижанином до мозга костей. Он напоминал жителям своего родного города о том, какой волнующей и яркой является жизнь в Париже, перечисляя все ее чудесные маленькие особенности – от уличных рынков до восхитительной одежды… включая богатейший выбор краденых плащей. В отличие от памфлетов и периодических изданий, которые только и читали парижане последние четыре года, в работе Берто война даже не упоминалась. Тема Фронды возникла на страницах всего лишь раз, в следующем контексте: продавец подержанной одежды предлагает купить некий наряд, подобранный на поле битвы; в качестве гарантии подлинности он указывает на «дырочки от пуль» в центре. То, что хочет донести до читателя Берто, вполне понятно: не успев еще даже закончиться, Фронда уже превратилась в обыкновенный сувенир.

И в самом деле, в конце осады печатники уже начали издавать собрания наиболее популярных мазаринад. Политические памфлеты, изначальной целью которых было давать информацию и формировать общественное мнение, получили вторую жизнь – в качестве воспоминаний о событиях прошлого.

Людовик XIV всячески пытался создать впечатление, что восстание – дела давно минувших дней. Он удалил от двора тех аристократов, которые посмели подвергнуть сомнению его власть, и с тех пор старался никогда не упоминать о гражданской войне. У будущего «короля-солнце» были другие, более изощренные методы показать всем, что прошлое не забыто.

Летом 1660 года Людовик XIV женился на испанской инфанте; свадьба состоялась на границе двух стран. По возвращении в Париж их ожидала пышная церемония въезда. О событии, разумеется, много писали; оно даже было представлено на обложке официального альманаха за 1661 год, что служило гарантией – парижане не скоро забудут этот торжественный обряд.

Днем официального празднования своей свадьбы король избрал 26 августа – тот самый день, когда в 1648 году другая процессия проследовала по улицам к собору Нотр-Дам, где после мессы был арестован Пьер Бруссель. Как писал Ги Патен – известный парижский врач, состоявший в переписке с величайшими учеными Европы, – «членам парламента, вне всяческих сомнений, будет ясно, что для них эта церемония должна стать актом раскаяния и наказанием, а вовсе не участием в праздничном кортеже».