Абсолем - читать онлайн книгу. Автор: Саша Глейзер cтр.№ 60

Из чувства прострации меня вывел младенец. Барахтаясь в родовой жидкости, он вдруг пронзительно закричал. Как же он кричал, я думал, что оглохну. Так остро, до подкорок пробирало. Я тут же схватил внука и далее всё делал на автомате. Помыл, проверил, провел поверхностный скриннинг. Всё было в норме, ребёнок был совершенно здоров, что было удивительно, учитывая состояние его матери в последние месяцы беременности. Вскоре он замолчал, нет, не уснул, а просто замолчал. Лежал тихо, водя из стороны в сторону огромными, ещё мутными, не сфокусировавшимися зрачками. Он словно давал мне возможность позаботиться о Софии. Решить, что делать дальше. Я отнёс Адриана наверх, в спальню матери. Да, так его хотела назвать София, мы не раз обсуждали имя будущего ребенка. Она говорила, что это дань памяти дедушки по материнской линии. Итак, я отнёс Адриана наверх. Затем вернулся, обмыл Софию, переодел. Оставалось самое сложное. Я знал, что нарушаю все мыслимые законы, храня в подвале вирусные образцы, но они сохранились ещё с прежних времен, когда я брал работу на дом, я их перевёз вместе с остальными вещами. Я спустился в подвал и выбрал вирус илиридия. Не все знают, но это один из немногих вирусов, который приживается и начинает паразитировать в уже мёртвом теле. Я ввёл полторы дозы Софии под лопатку, теперь нужно было действовать быстро, и я позвонил в медсектор.

— Ваше местоположение определено. Вызов экстренный? Высылать медицинскую бригаду?

— Нет, уже не экстренный. Вынужден сообщить о смерти моей гостьи. Она сгорела очень быстро, подозреваю, что это лихорадка илиридия.

— Вы медицинский работник?

Я натужно вздохнул и произнес:

— Говорит профессор Иван Корсаков.

На том конце запнулись на полуслове. Затем быстро затараторили:

— Иван Павлович, это такая честь для меня. На последнем курсе мы разбирали ваши опыты с аккумуляцией энергии сарафов. Уникальные… простите, простите меня… ваша гостья. Скажите, пожалуйста, род деятельности вашей гостьи…

— Смежный с моим, — перебил я, — скорее всего, она контактировала с опасными образцами, когда проводила опыты. Я точно не в курсе, она не успела рассказать. Когда она приехала, то уже плохо выглядела.

Тело Софии забрали через час. Поверхностный скриннинг подтвердил лихорадку илиридия, поэтому вскрытие не делали. Правилами предписано, что в течение суток тело, пораженное подобным вирусом, необходимо кремировать. Софию кремировали в течение получаса — всё-таки моё имя ещё что-то да значило. Удостоверившись, что всё завершено, я поспешил убраться из медсектора, чтобы не столкнуться с родственниками Софии, которым уже сообщили о несчастном случае.

Когда я вернулся, то очень удивился тишине. Я рассчитывал, что меня встретит заливистый младенческий плач, но вместо этого ничего. Тихо, как будто никого и не было. Я молнией взлетел на второй этаж. И только удостоверившись, что он на месте, я вздохнул с облегчением. Он выпростался из пеленки и лежал, покряхтывая. Глаза его по-прежнему ходили ходуном, будто он что-то мог разглядеть. Я подошёл к нему, закутал в смятую пелёнку и прижал к груди. Удивительно, но тёпленький комочек, самое дорогое, что у меня оставалось на свете, и сейчас не разрыдался.

Это был чудо-ребенок. Он никогда не плакал, мог покапризничать, когда был голоден, но по большей части вел себя спокойно. Лежал на спине, задрав ноги к потолку, и все шарил глазами вокруг, будто впитывал всё, что видел. Готов поклясться, пару раз ловил себя на мысли, что у мальца слишком осознанный взгляд для его возраста. Но затем он дёргался, бил по воздуху сжатыми кулачками, пускал пузыри, и впечатление размывалось. Внешне Адриан пошёл в мать. Даже не знаю, что он взял от Димы, разве что упрямый, твёрдый подбородок, да и то смотря с какого ракурса посмотреть. Наверно, Димкины мозги были. Я помню сына в его возрасте, такой же смышленый, хотя Адриан в чём-то даже перещеголял отца: всё раньше — и первые шаги, и первое слово.

* * *

Корсаков опустил голову, разглядывая затёртые узоры на деревянном полу гостиной. Он водил зрачками, обрисовывая взглядом завитушки, вычерченные на паркете. Вспоминал. Улыбался. Воспоминания были приятными. Макс не торопил его. Он неожиданно легко прочувствовал состояние Корсакова. Молчала и Лира. Тилль, затаивший дыхание, казалось, вообще превратился в бесплотную тень. Гораздо живее и полнее их четверых живых были воспоминания старика, заполонившие комнату. Макс живо представил измученную сестру, лежащую на диване под тёплым пледом и смотрящую в окно, затем он увидел ползающего младенца, на которого не мог надышаться уставший, но счастливый Корсаков. И этот младенец — его племянник. Оказывается, у Макса была семья.

— Где сейчас мальчик? — подавшись вперёд, спросил он.

Корсаков оторвался от созерцания напольных узоров и посмотрел на Макса таким взглядом, будто не сразу сообразил, о чем речь.

— Адриан? Он со своей группой в Европе, они на лыжах катаются. Каникулы, — пояснил Корсаков. — Хотите увидеть его?

В голосе профессора появились напряжение и какая-то задавленность. Макс всё понял: старик боялся, что Макс заберёт у него внука. А ведь он имел на то полное право. За две минуты самый простой скриннинг подтвердит кровное родство Макса и Адриана. И они окажутся в равных правах — дед и дядя.

Иван Корсаков не отводил от него взгляда. Ждал ответа.

— Вы восемнадцать лет скрывали, что у меня есть племянник. Мальчик — моя единственная семья. — Говоря это, Макс видел, как рука Корсакова бессознательно сжала обивку дивана. Не выдерживая паузы и не мучая старика, он продолжил: — Но в то же время то, что вы сделали для моей сестры, не сделал бы никто в мире. Даже мне она побоялась довериться. И наверное, я заслужил того, что жил все эти годы в неведении. Но отныне я хочу присутствовать в жизни Адриана. Он должен знать меня. Я не хочу никаких потрясений для него, поэтому вы свяжетесь со мной, когда он вернётся, и как можно осторожнее подготовите его к моему приезду.

Корсаков кивнул. Он осознал, что никто не собирается отбирать у него внука. Его взгляд не преисполнился благодарности или облегчения, ничего не изменилось, возможно, в нём мелькнуло чуть уважения… или Максу показалось.

Они коротко попрощались. Корсаков пожал ему руку и кивнул Тиллю и Лире. И они вновь вышли на пронизывающий холод. Лира накинула на голову капюшон, Тилль натянул шапку на самые брови, Макс поднял воротник. Они молча направились к своему гостевому дому. Даже сейчас, спустя восемнадцать лет, Макс ощущал досаду. Как сестра могла быть такой доверчивой? Она искренне поверила в этого демона, за что и поплатилась. И будь она чужим человеком для Макса, он бы сказал «заслужила». Но то была его София, и он сам убил бы любого, кто так сказал бы о ней. Чихнувший Тилль прервал его размышления.

— Будь здоров, — обернувшись, сказала Лира.