Реакция Путина. Что такое хорошо и что такое плохо - читать онлайн книгу. Автор: Олег Кашин cтр.№ 10

На календаре 2013 год, и как-то неловко говорить о хипстерах, но я честно постараюсь свести к минимуму употребление этого слова в этом тексте, чтобы никого не пугать, тем более что за годы, прошедшие с момента появления этого слова в общественно-политическом словаре, окружающая среда изменилась, и сегодня правильнее говорить не о «хипстерах», а об аудитории Сергея Капкова; если кто пропустил — с тех пор как из Кремля выгнали Владислава Суркова, его функции оказались поделены сразу между тремя чиновниками. Выборами, партиями и губернаторами, как раньше Сурков, занимается его формальный преемник Вячеслав Володин. С оппозицией борется Александр Бастрыкин и подведомственная ему опричнина с Технического переулка. И, наконец, креативная часть, «культурка», досталась московскому начальнику по культуре, бывшему ассистенту Романа Абрамовича Сергею Капкову.

Раньше за это за все отвечал Сурков — были всякие проекты Гельмана, был фестиваль «Территория» в Перми и «Сотворение мира» в Казани, был фонд «Эгида», было много чего еще, а теперь вместо этого есть парк Горького, «Гоголь-центр» и пешеходная зона вдоль Крымской набережной. Плюс-минус те же люди, плюс-минус те же вещи, плюс-минус то же самое. Когда-то Сурков уговорил саксофониста Бутмана вступить в «Единую Россию», теперь Бутман вроде как беспартийный и играет теперь у Капкова. Вы хотели перемен — вот вам перемены.

И я даже не шучу, перемены действительно случились. Когда вместо Капкова был Сурков, была все-таки какая-то граница между тем, что настоящее, и тем, что «проект Кремля»; фестиваль «Территория» и единороссовский «Культурный альянс», как бы они ни переодевались в независимые одежды, все равно были чужими клубу «Солянка» и журналу «Афиша». Вот просто представьте — 2010 год, и на условном «Нон-фикшне» вы встречаете человека в оранжевых джинсах и очках без оправы. «Ты кто?» — «А я в «Единой России» культурой занимаюсь». Стало бы это началом прекрасной дружбы? Едва ли.

А сейчас границы нет. Прошлой весной на Чистопрудном бульваре был, помните, «Оккупай Абай» — какие-то люди собирались, разговаривали, выступали, ставили спектакли, читали лекции, время от времени их гоняла полиция. Прошло полгода, и на другом конце Бульварного кольца те же люди теми же словами — выступали, читали лекции, устраивали дискуссии, а полиция стояла у входов на бульвар и вежливо приветствовала всех участников мероприятия, которое теперь называлось не «Оккупай Абай», а «Бульвар читателей» — официальное мероприятие в рамках Дня города. Я сам там выступал и, кстати, там же познакомился с Сергеем Капковым — он ходил по бульвару хозяином и радовался, как все здорово получилось.

Ссылаться на обсуждения в социальных сетях — это еще более дурной тон, чем использовать в тексте слово «хипстер», но я не удержусь. На днях как раз одна знакомая в твиттере восторженно высказалась в том духе, что современные хипстеры есть прямые наследники советских шестидесятников. Я ответил ей, что она права, только ничего хорошего в этом нет. «Вы считаете, что хипстеры, в отличие от шестидесятников, конформисты?» — спросила она. Нет, разумеется, нет никакого «в отличие» — аудитория Капкова и аудитория Хрущева устроены примерно одинаково, и сказать, что кто-то из них меньший конформист, просто нельзя; обидно будет, если через пятьдесят лет о нашем времени будут вспоминать так же, как у нас принято о шестидесятниках — мол, был бунтарь Кирилл Серебренников и его бунтарский спектакль «Отморозки», нонконформист Бутман дудел в свой нонконформистский саксофон, а прораб духа Михаил Куснирович сажал свою прорабскую черешню в специально отведенных историей местах. Было бы действительно обидно, если бы информация о нашем времени дошла до потомков в таком виде, поэтому просто давайте где-нибудь запишем, вот я в этом тексте запишу — да, разумеется, аудитория Капкова — это такая же отвратительная комса, как и аудитория Хрущева пятьдесят лет назад. Люди, которые слушали своего Окуджаву в Политехническом (сейчас там Вера Полозкова обычно выступает), пока армия разгоняла демонстрацию в Новочеркасске, читали бунтаря Евтушенко («Наследники Сталина» — первая полоса «Правды», «Бабий Яр» — первая полоса «Литературной газеты»), пока армия разгоняла сталинистские демонстрации в Тбилиси и Грозном, ждали «возвращения к ленинским нормам» (это «модернизация», если в переводе на современный язык) — в общем, бунтовали так, как и не снилось современным хипстерам.

То есть не хипстерам, конечно, а аудитории Сергея Капкова, простите.

Ульяна Скойбеда — странного вида женщина, брюнетка возрастом под сорок, но рассказывать об этом излишне, потому что Ульяну Скойбеду и без меня знают все блогеры и хипстеры. Все знают, что Ульяна Скойбеда — сорокинский персонаж, все знают, о чем она пишет сегодня и о чем писала вчера. Ульяна Скойбеда против Дины Рубиной. Ульяна Скойбеда против Владимира Познера. Ульяна Скойбеда против негров в русском футболе. Ульяна Скойбеда против Леонида Гозмана — это самое свежее и, видимо, самое знаменитое, потому что Ульяна Скойбеда не просто против Гозмана — она сожалеет, что нацисты не успели наделать абажуров из кожи предков российских либералов, «проблем было бы меньше».

И все, конечно, против Скойбеды. Борис Акунин считает, что «Комсомольская правда», в которой Скойбеда печатает свои человеконенавистнические речи, должна быть закрыта. Наталия Геворкян объявляет бойкот «Комсомольской правде» (видимо, до сих пор Наталия Геворкян начинала каждое утро со свежей «КП» и не исключала для себя возможности стать ее автором). Даже депутата Железняка возмущает написанное Скойбедой, хотя казалось бы. Скойбеда, Скойбеда, Скойбеда.

Мы с главным редактором «Комсомольской правды» Сунгоркиным друг друга не любим, но это не мешает мне признавать, что он — один из двух (второй — Габрелянов) самых выдающихся газетных менеджеров современной России. Почему-то принято считать, что «Комсомолка» времен ЦК ВЛКСМ — это было ого-го, и та газета, которая сегодня выходит под старым советским именем, позорит славные традиции. На самом деле это, конечно, не так; нет, и не может быть никаких славных традиций у комсомольского органа, в котором когда-то обозреватель Лосото и обозреватель Руденко учили наших с вами родителей коммунистической морали, доказывая, что джинсы — это плохо, а жить в бараке на БАМе — счастье. Это была газета, в которой печатали «Рагу из синей птицы» — вот какие у нее славные традиции. Если в чем-то и стоит упрекнуть Сунгоркина как основателя нынешней, совсем другой газеты, эдакого бумажного «Первого канала» — так это в том, что он, сам комсомольский ветеран, побоялся, не решился отказаться от позорного советского имени, продолжил им зачем-то пользоваться.

Но, наверное, и в этом смысле Сунгоркину виднее — он же, прежде всего, бизнесмен, и уверены ли вы, что свою Скойбеду он как-то рассматривает вне этого бизнеса? У Скойбеды — важная и экономически целесообразная миссия: благодаря Скойбеде «Комсомольскую правду» читают те, кто без Скойбеды никогда бы ее не взял в руки и не зашел бы на сайт. Ссылка на колонку про абажур из Гозмана расползлась по социальным сетям в минуты. «Ты видел?» — «Ты читал?» — «Вот сука»! — «Вот мразь!» — клик-клик-клик, счетчики «Медиалогии» беснуются, рекламные продажи растут.