Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1915 год. Апогей - читать онлайн книгу. Автор: Олег Айрапетов cтр.№ 27

Так думали не только в России. Новость о падении Перемышля вызвала шок в Ставке Вильгельма II в Шарлевилле. 22 марта 1915 г. адмирал А. фон Тирпиц записал в своем дневнике: «К счастью, падение Перемышля почти совпало с поражением англичан в Дарданеллах. Поэтому впечатление от первого события будет менее сильным, но русские повсюду переходят в энергичное наступление, австрийцев все бьют и бьют, а мы начинаем нервничать. Силы Гинденбурга подходят к концу»41. Еще ранее, 6 марта граф Г фон Лерхенфельд, представитель Баварии в Берлине, сообщал своему правительству: «Рейхсканцлер позавчера был у фельдмаршала Гинденбурга, чтобы с ним поговорить о положении. То, что он привез, звучит малоблагоприятно. Фельдмаршал заявил, что из-за численного превосходства русских он не сможет выполнить свой план – взять территорию до Вислы и Варшаву. Он в состоянии только удержать занятую до того территорию и отбить любую атаку на Восточную Пруссию. Фельдмаршал при этих обстоятельствах советует заключить мир»42.

П. фон Гинденбург вообще считал, что основным направлением для германского наступления должен стать запад. Оттуда, по его мнению, исходила угроза целостности Германии. Что же касается России, то ее агрессивных намерений он не опасался и считал, что с восточным соседом будет легче договориться о мире. Для этого, однако, по мнению фельдмаршала, необходимо было нанести России серию поражений43. Но за каждым провалом русского командования на германском фронте следовал успех на австрийском. Эта закономерность действовала на Ставку кайзера самым негативным образом. 23 марта А. фон Тирпиц записал в своем дневнике: «Настроение в общем довольно вялое. Падение Перемышля подействовало угнетающе. Как я слышал, то же самое ощущается и на фронте». Через шесть дней новая запись: «Настроение здесь очень подавленное. Фалькенгайн говорит, что он ничего больше не может сделать. Австрийцам вообще больше ничего не доверяют»44.

Моральное значение падения Перемышля было действительно велико. На русских фронтах эта новость была встречена с восторгом, воздух сотрясали крики «ура!» и приветственные залпы винтовок и орудий45. Благодарственные службы и приближение весны – все это настраивало людей на радостный лад46. Еще накануне в России приступили к обсуждению в общих чертах планов будущего устройства славянских земель Австро-Венгрии. В частности, они были изложены в февральском выпуске «Военного сборника» за 1915 г., когда казалось, что русское наступление вот-вот перевалит Карпаты. Для нормального развития независимой Чехии ей потребуются границы по Судетским, Рудным и Исполинским горам и выход к Адриатическому морю через Триест, который, возможно, превратится в общеславянский порт. Самостоятельное существование земель чехов и словаков, без поддержки России, считалось маловероятным – слишком уж значителен был немецкий элемент: в Чехии – 38 %, в Моравии – 28 %, в Силезии – 45 %47.

Ожидания скорой победы, казалось, подтверждались новостями с фронта, где наметилась тенденция резкого понижения боеспособности славянских частей австро-венгерской армии. 20 марта (2 апреля) 1915 г. 28-й пехотный Пражский короля Италии Виктора-Эммануила полк, в основном укомплектованный чехами, добровольно сложил оружие почти в полном составе. В тыл удалось уйти лишь командиру полка с одной ротой. Столь массовая сдача в плен стала результатом работы, проведенной добровольцами дружины чехов и словаков48. На Юго-Западный фронт она прибыла в конце октября 1914 г., русское командование благоразумно распределило ее между частями. За 28-м полком последовали 36-й Младоболеславский, 88-й, большая часть 21-го Чаславского и 13-го Оломоуцкого полков49. После капитуляции Перемышля у командования Юго-Западного фронта появлялся резерв – освобождалась 11-я армия, осаждавшая Перемышль. Два ее корпуса были поделены между 3-й и 8-й армиями50. Ожидания выхода русской армии на Венгерскую равнину и последующего коллапса Австро-Венгрии были достаточно распространены и, казалось, имели под собой основания. И все же такая оценка победы в Карпатах была преувеличением.

М. В. Алексеев по-прежнему готовился к прорыву в Венгрию, не очень считаясь с Барановичами. 27 марта 1915 г. он объяснял свои действия в письме к сыну: «Велика была ответственность здесь, но она делилась между двумя, и большая доля ее, внешне по крайней мере, ложилась на Николая Иудовича… Ты увидишь потом, как последовательно и осторожно подвигал я к Хырову сначала пехотные дивизии, как перемещал их к югу, заменяя одну другою, потом стал втягивать на Карпаты из армии обложения, заменяя резервы конницей»51. Ответственность действительно была велика. «Перед глазами Николая Николаевича поочередно появлялись как заманчивые цели то Вена, то Берлин, – вспоминал А. А. Самойло, – и он колебался в выборе, иллюстрируя своим положением басню о животном, которое умирает с голоду, имея две вязки сена по бокам. Наконец, Иванову и Алексееву надоело это выжидание, и они решили на свой страх двигаться за Карпаты в Венгрию, потянув за собой упиравшегося Великого Князя, не желавшего оторваться от Рузского. Но тут вдруг оказалось, что для осуществления своих планов у них мало сил»52.

19 марта, следуя решению о вторжении в Венгрию, 3-я и 8-я армии Юго-Западного фронта начали бои за Бескидский хребет, то есть на западном участке хребта. 4 (17) апреля 1915 г. Николай Николаевич (младший) обратился к принцу-регенту Александру Сербскому с просьбой о поддержке наступлением, которое облегчалось тем, что австрийцы перебросили значительную часть своих войск с Балканского фронта на Карпаты. «При создавшемся ныне общем стратегическом положении, – писал Верховный главнокомандующий, – усилия Высочайше вверенных мне армий направлены к тому, чтобы, постепенно развивая наступление за Карпаты, окончательно сломить силу сопротивления австрийских войск»53.

Позиции у Карпат и по Карпатам удерживали 4-я австро-венгерская армия под командованием эрцгерцога Иосифа-Фердинанда, 3-я армия генерала Э. фон Бем-Ермоли, 2-я армия генерала С. Бороевича фон Бойны и германская армия под командованием генерала А. фон Линзингена. Корпуса 8-й армии, имевшие наибольший успех, продвинулись с 29 марта по 12 апреля на 20 км. На помощь австрийцам германское командование перебросило три дивизии, сведенные в особый Бескидский корпус (das Deutsche Beskidencorps) под командованием генерала Г фон дер Марвитца54. Обе стороны несли значительные потери. А. А. Брусилов вспоминал: «Объезжая войска на голых позициях, я преклонялся перед этими героями, которые стойко переносили ужасающую тяжесть горной зимней войны при недостаточном вооружении, имея против себя втрое сильнейшего противника»55.

Взятие важнейшей австрийской крепости в Карпатах привело к тому, что Николай Николаевич (младший) решил изменить свою точку зрения на перспективы наступления на этом направлении: «Проблеском в этой мрачной зимней эпопее было занятие весной русскими крепости Перемышль и то, что Ставка впервые дала твердые задачи обоим фронтам: наступление в Карпатах, оборона на остальном протяжении»56. Ставка приняла решение, которого очень опасалась противная сторона. Однако очевидно, что в данной ситуации решение о прорыве на Венгерскую равнину не было реализуемым. Мысль о том, что за падением Перемышля может последовать вторжение русских войск в Венгрию, заставило германское Верховное командование передать в распоряжение П. фон Гинденбурга свой единственный общий резерв – четыре вновь образованных «молодых» корпуса, из которых была сформирована новая 10-я армия Восточного фронта во главе с генералом Г. фон Эйхгорном. Этому в определенной степени способствовала и стабилизация Западного фронта.