Триада: Кружение. Врачебница. Детский сад - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Чепкасов cтр.№ 74

Впрочем, мы уже шли к ветхому сарайчику и вопрос был излишен.

О рассказе про наркоманов вообще и про курителей плана в частности я крепенько подумывал в летние месяцы. Нежданно на меня свалился преотличный материал, и я крутил-вертел его так и сяк, но в рассказ оформить не мог. Что касается обстоятельств получения материала, то они банальны: шел с давнишним приятелем, говорить было нечего, он спросил, о чем бы таком поведать, и я почему-то ответил, что о наркоманах. «Пожалуйста!» – согласился он и поведал.

Речь в основном шла о плане – мол, своя рубашка ближе к телу. Хотя рассказывал приятель в подробностях и о гашише, и о «молочке», и о «каше». Затем разговор перекинулся в область неизведанного, но виденного многократно, то есть в область «настоящих» нариков, тех, кто вмазывается (колется). Странное чувство я испытывал, помнится, когда выспрашивал, – дикую помесь недоверия, любопытства и гадливости. Да еще и буйная радость приплеталась, я чуть не прыгал и вовсе забыл, что интервью дает мой приятель, а не какой-то там удачно подвернувшийся посторонний…

Разумеется, придя домой, я всё записал по памяти.

Идею рассказа о нариках дворовые знакомые восприняли восторженно. Однажды они даже такую смешную штуку спроворили: обкурились компанией чуть ли не в десяток человек и, заботливо позвонив мне, облепили лавочку у подъезда. Я спустился к ним с блокнотом и ручкой, чем вызвал неудержимое ржание…

Но рассказа не получилось. Я лишь набросал что-то вроде сухого интервью, только чтобы не забыть, и отложил до лучших времен. И вот теперь, когда лучшие времена наступили, я представил то интервью худосочным мертвецом в гробу на колесиках, и я без труда, чуть подергивая за веревочку, катил этот гроб за собой. Я уже предвкушал, как пинком втолкну его в узкую дверь сарайчика, как заговорю с теми мальчиками, а интервью оживет, выскочит из гроба, острозубо вопьется в разговор и высосет всё, чего мне недоставало для рассказа…

Да-с, читатель, – такие вот гадкие ассоциации.

Мы шли мимо грядки с крупной краснозадой морковью – сидит девица в темнице, а коса на улице. Воображаемый гробик, внезапно накатывая при ходьбе, сильно бил по икрам.

– Стой! – приглушенно сказал Костя, немного не доходя сарайчика.

Я послушно остановился, надоевший гробик провалился сквозь землю, жадно вырвав веревочку из пальцев. Надо было спросить, в чем дело, но я взамен только молча подумал, что морковка явно уродилась.

– Дело вот в чем: те пацаны сейчас все на измене – ну, мало ли. Меня, к тому же, давно нет. Можно приколоться. Вломись к ним, рявкни что-нибудь вроде «запалились, говнюки»… А там я войду, так что рожу они тебе набить не успеют. Хорошая идея?

– Неплохая, если ты меня не подставишь, – сказал я и с сомнением продолжил: – А что, правда, могут рожу набить?

– Тебе-то? Да за милую душу! Не, ты не обижайся, я просто на вопрос ответил.

Странно, но идея вторжения понравилась мне настолько, что даже ненадежность прикрытия почти не смущала. Прикол был таким детским… «Вот бы проделать то же самое без подстраховки! – размечтался я, но вмиг урезонился: – Нет, всё-таки давненько меня не били…» Я подошел к двери сарайчика, толкнул ее – не поддалась, толкнул сильней – внутри глухо стукнуло по полу, и дверь отпахнулась. А я так и гаркнул с порога – громко, чеканно, почти весело:

– Здравствуйте, мальчики-наркоманчики!

* * *

– Здравствуйте, мальчики-наркоманчики! – так и гаркнул я с порога – громко, чеканно, почти весело.

Костина информация оказалась верной: их было трое, и шуганулись они порядочно. Один отпрянул, соскочив со старого перевернутого ведра, а оно повалилось и звякнуло дешевым варварским звяканьем. Другой, согбенно сидевший у стены, распрямил спину и хорошо приложился затылком. Третий лишь вздрогнул, перемялся на корточках и, щурясь от солнечного света, хлынувшего в дверной проем, тявкнул:

– Тише, сука!

– У-тю-тю! – зловеще протянул я и, погрозив пальчиком тявкнувшему, привалился к косяку.

Бугаистого вида пацанчик, которому, наверное, последний раз утютюкали в ползуночном возрасте, явно опешил и к тишине больше не призывал. Вскочивший с ведра нервный чернявенький симпатяжка теперь стоял и смотрел мне в лицо – завороженно, не мигая, будто в жерло пушки. Щуплый очкарик, приложившийся затылком, теперь потирал его и разглядывал меня с обыкновенным любопытством.

«Немая сцена на полминуты, не больше, – прикинул я. – А через минуту меня попросту будут бить. Вот этим обломком черенка, похоже, подпирали дверь. Им еще можно очень ловко звездануть по коленке, неделю хромать придется. Кости нет: прилип, наверное, к какой-нибудь удобной щелочке и выручать не собирается. Н-да…»

Чтобы отвлечься от тошнотворных мыслей о солоновато вспухшей губе, прохудившемся носе или оке в трауре, я стал пристально смотреть на очкарика. Тот вдруг побледнел и боязливо спрятал взгляд в самый укромный уголок сарая, в декоративную гущу паутины. Знаю вас, очкариков, – сам такой! В абстрактных измышлениях вы хоть куда, а случись что конкретное – жирафы жирафами. А и тебя, милок, пробрало: застукали, запалили!

Полминуты просыпались и замерли внизу крохотным песочным холмиком. Бугайчик посмотрел на меня, потом сунулся взглядом в дверной проем и, видимо, поняв, что дополнительных гостей не ожидается, пружинисто встал на ноги. Он медлительно подошел ко мне вплотную и, чуть задрав голову, чтобы видеть лицо, угрожающе поинтересовался:

– Ты кого наркоманами назвал? – и после молчания с моей стороны прошипел: – Не слышу!

«Ого! – подумал я и ничего кроме подумать не успел – не оттого, что меня ударили, не было такого. Мысль прервалась потому, что в дверном проеме возник Костя – в лучших традициях приключенческого жанра, в распоследний момент.

– Как всегда, вовремя! – произнес я, стараясь выглядеть ироничным, а не благодарным. И, склонившись к недоумевающему бугайчику, шепнул: – А обо мне спроси у дяди Кости.

Костя представил меня как приятеля-одноклассника и писателя (при последнем титуле меня передернуло), рассказал, что то, что здесь было, – прикол, и похвалил бугайчика: мол, молоток, Леша, не законил. Все успокоились, посмеялись, и долговязый миротворец затворил скрипучую занозистую дверь, подперев ее тем самым обломком лопатного черенка, о котором я думал.

Лишь после этого я увидел сарайчик во всей красе: предрассветный сарайный сумрак местами был прошпигован солнечными лучами из щелей. Один из них косо перечеркнул щуплого очкарика, другой – написанную на стене анатомическую пошлость. Добавочным источником света, помимо щелей, служило махонькое квадратное оконце под косой крышей, но оно было так запылено и заляпано грязью, что свет почти не просачивался сквозь него.