Мой отец нарком Берия - читать онлайн книгу. Автор: Серго Берия cтр.№ 56

– Даже если мы сумеем их быстро остановить, то от попыток бомбить нефтяные районы немцы не откажутся, – сказал тогда отец.

Организацией ПВО непосредственно занялся генерал Михаил Степанович Громадин. Впоследствии он получил звание генерал-полковника, командовал войсками округа ПВО, затем вновь возглавил всю противовоздушную оборону страны. А тогда он был заместителем наркома по ПВО и командовал войсками противовоздушной обороны.

Когда немцы попытались бомбить нефтепромыслы, ни один бомбардировщик выйти на цель уже не мог. Доходили лишь отдельные разведывательные машины, да и то на больших высотах. Мне, по крайней мере, не доводилось слышать об успешных вылетах немецкой боевой авиации. Очень пригодилась тогда, помню, техника, переброшенная из Ирана.

Весьма дальновидным оказался и строжайший запрет использовать орудия большого калибра, предназначенные для защиты с воздуха, на танкоопасных направлениях. Такие предложения были, но, очевидно, было и другое – оголять ПВО нефтяных районов ни в коем случае нельзя. Жизнь подтвердила правоту руководителей обороны Кавказа.

В районе Минвод мне запомнились огромные противотанковые рвы – дело рук местного населения. Сколько пишут сегодня о том, что казаки ненавидели Советскую власть. А я своими глазами видел, как эти казаки шли на немецкие танки. Может, в большинстве своем и не хотели казаки этой власти, не берусь утверждать, но немцев они ненавидели больше…

Мне могут возразить: а как же быть в таком случае с казачьими батальонами, воевавшими на стороне немцев? Трусы, предатели и просто люди, в силу тех или иных обстоятельств оказавшиеся в таких формированиях, были не только среди казаков. Миллионы людей оказались в плену не по своей воле. Одни оставались верны воинскому долгу, присяге, другие, более слабые, шли воевать против своих. Так было и с казаками. Только обратите внимание на такой факт – немцы старались использовать эти формирования где угодно, – во Франции, Италии, Югославии, только не в России. Вполне допускаю, что и немцы не очень-то доверяли таким «добровольцам», да и сами они отказывались отправляться на Восточный фронт.

Из официальных источников:

К середине 1943 года фашистами было сформировано 90 батальонов из уроженцев Кавказа и Средней Азии и около 90 «русских» и «казачьих» батальонов численностью по 400–500 человек. К концу войны на основе этих подразделений были созданы 15-й казачий карательный корпус общей численностью 18 тысяч человек, треть которого составляли немецкие военнослужащие и до пяти тысяч – белоэмигранты, а также 13-я мусульманская дивизия СС «Ханшар», 14-я дивизия СС «Галичина», 29-я и 30-я русские дивизии, 20-я эстонская и две – 15-я и 19-я латышских дивизии СС.

Плен – штука страшная во всех отношениях. Такое суровое испытание выпало и на долю моего двоюродного брата. В начале войны Теймураз Шавдия учился в Подольском пулеметном училище. Осенью сорок первого раненым попал в плен, как и большинство курсантов, кстати. Когда немцы начали создавать национальные формирования, оказался в одном из таких батальонов. Кто-то шел в такие формирования добровольно, кого-то принуждали, но были и такие, кто надеялся таким путем просто вырваться из лагеря военнопленных и попасть к своим.

Поначалу немцы предполагали использовать этих людей в советском тылу, перебросив их на Кубань. Батальон, в котором находился Шавдия, отправили во Францию, где были сосредоточены эти формирования. Там Теймураз, как и многие его товарищи по плену, бежал к французским партизанам. Оставшихся «добровольцев» немцы решили не использовать для захвата Кавказа, а отправили в Италию, подальше от Родины. Но и там начались массовые побеги к партизанам.

На Кавказ ни один такой батальон не попал. В Италии, как и во Франции, наши военнопленные мужественно сражались с врагом, многие возглавили партизанские отряды. В годы войны – этот факт тоже много лет замалчивается – грузинская эмиграция активно боролась с оккупантами и на очень высоком уровне была связана с деголлевским движением Сопротивления. Эти люди сразу же стали помогать советским военнопленным.

После освобождения Франции Шавдия в числе многих других людей отправили в Советский Союз. Никакие родственные связи помочь не могли; как и все бывшие военнопленные, Теймураз проходил в течение нескольких месяцев соответствующую проверку и лишь потом уехал в Тбилиси.

Мне доводилось читать, что Теймураз изменил Родине, служил в СД, имел звание унтершарфюрера и, мол, даже «высокая опека дяди не спасла его от заслуженного наказания – под давлением общественности изменника осудили к 25 годам исправительно-трудовых лагерей». А вот как сложилась настоящая судьба моего двоюродного брата. Шавдия действительно оказался в тюрьме. Причиной ареста послужила нелепая смерть одного из участников застолья, в котором он участвовал. И хотя свидетели утверждали, что он не имеет никакого отношения к случившемуся, а стрелял другой человек, Шавдия арестовали и осудили на десять лет. В тюрьме, рассказывал, его постоянно избивали и требовали показаний на моего отца – раскручивалось направленное против отца «Мингрельское дело»…

Мой отец знал, что Теймураз арестован, но помочь не мог. А когда убили отца, из Шавдия вновь принялись выбивать на него показания. Признайся, требовали, что ты его личный агент.

Освободили его в 1955 году, а спустя пять лет вновь арестовали. Беда в том, что Теймураз, человек экспансивный, всюду, где мог, рассказывал о своих злоключениях: «Вы видели, как меня изуродовали? И знаете за что?..»

Закончилось дело тем, что Шавдия получил новый срок – десять лет, но, разумеется, судили его не за «длинный язык», а за хищение в особо крупных размерах… Теймураз заведовал книжным магазином…

По стечению обстоятельств в КГБ Грузии выгнали с работы того сотрудника, который участвовал в организации «Дела Шавдия». Тот решил отомстить своим начальникам и предал всю эту историю огласке, причем подтвердив свой рассказ документами. Теймураза реабилитировали, и последние десять лет он прожил на свободе.

Но возвратимся на Кавказ. Мне кажется, там отец лишний раз убедился в никчемности политработников. Вспоминаю, отец рассказывал Жукову, как снял Кагановича с должности члена Военного совета, и Георгий Константинович соглашался:

– Пустое дело эти члены Военных советов… Зачем они мне? Учить солдат «Ура!» кричать? И без них прокричат. Толку от них никакого на фронте. Хотя бы тылы помогли организовывать. Хоть какая-то польза от них была бы.

В мемуарах прославленного маршала ни одного упрека в адрес политработников вы не найдете. И здесь объяснение простое – партией и государством руководил тогда Леонид Брежнев, еще раньше – Никита Хрущев. Оба, как известно, были в войну политработниками…

Ни Жуков, ни Василевский, ни Штеменко, ни Гречко в своих мемуарах не смогли написать всей правды о войне, потому что у власти вновь оказалась партократия. Мне не в чем упрекнуть, скажем, «забывшего» о роли отца в обороне страны генерала армии Штеменко, хотя тот обязан карьерой моему отцу и всю войну был с ним так или иначе связан. Не мог поступить иначе Гречко, не могли в силу известных причин и другие написать правду о моем отце. Что поделаешь, коль уж выпало нам жить в стране, где с исторической правдой не церемонились.